Как тогда на мосту, когда беженцы затопили всё вокруг с вопящими детьми шли старики и женщины, за спиной были уже слышны звуки канонад славян, а бронетраспортёр «Ханомаг» не мог пройти по мосту из-за всей этой толпы. Тогда гауптшарфюрер отдал приказ пройти сквозь этот поток людей, машина взревев мотором пошла вперёд, гусеницы без труда перемалывали людей как снег, вопли и крики заполнили всё вокруг, как в кошмарном сне. Кто-то прыгнул вниз, другие толкались и давили друг друга. Машина прошла вперёд, оставив за собой след из трупов. Вскоре машина в крови, мясе, волосах, костях и прочем пришлось брсоить, уж больно она приметная была, зато к армиям британцев и американцев вышло восемь человек в серой форме с знаками различия СС. Так началось заключение в течении пяти лет, после чего последовала свобода, даровавшая ему дар вечной жизни, дар которым награждали избранных. Всё как в рейхе, когда население других стран лишь пища для машины Вечной Германии, только теперь слепцу открылась истина. Люди в целом пища для тех, кто правит в ночи.
Йозеф Кросс сидел на полу задумчиво глядя перед собой, никогда не думал матёрый лётчик как окажется в кандалах, даже во время осени восемнадцатого года его не заковали.
День выдался на удивление погожим, топливо закончилось почти два месяца назад. Теперь лётчики занимались самым простым делом, играли в карты и пили. Фронт разваливался на глазах, настроения в народе были хуже некуда, эта война больше не была нужна никому, теперь лётчикам оставалось только ждать.
В конце-концов пришло время когда явились янки, воины с другой стороны океана, да уж, воины. Скорее вороны прибывшие на поживу, любящие грабить или выменивать. Кросс стоял на площадке, глядя как с весёлым смехом американцы подымают шлагбаум, входя на их территорию с видом победителей. Забирая у часовых винтовки, ни у кого уже не было желания сражаться. Приказа по части не было о сдаче, однако, случаи массового сложения оружия в немецкой армии уже были настолько нередкие, скорее превращаясь едва ли не в норму.
Йозеф смотрел на идущих к нему солдат с этими нелепыми блюдцами на голове конструктора Броди MK1, забавно смотрелось. Их было не так уж просто отличить от британцев, сразу бросался в глаза говор этих людей. Сам Кросс напоминал образец военного лётчика, в лётной куртке, отличных штанах, начищенных сапогах, фуражка на голове и обязательно перекинутым через горло белым шарфом. Его товарищи так же появились из военных палаток, выходя один за другим, наблюдая за этой картиной.
Из рядов американцев вышел офицер, с нашивками старшего лейтенанта, он вскинул руку в воинском приветствии, Йозеф ответил тем же. Американец произнёс на ломанном немецком:
– Старший лейтенант О”Хара, американская армия, сдать оружие.
Йозеф кивнул протягивая руку: —Старший лейтенант Кросс, имперские военно-воздушные силы Германии, готов принять Ваше оружие.
Офицер несколько секунд думал потом улыбнулся качнув головой, поняв шутку:
– Это Вы здесь проиграли, не я.
– Мы уже проиграли? Поразительная новость, что-же, приятно, что сообщили, а то могло выйти неловко. – немец спокойно расстегнул кобуру доставая табельный пистолет.
– Прошу. – офицер американской армии взяв оружие кивнул, после чего приказал остальным сдать оружие, после всей процедуры лётчиков отправили обратно в палатку, где они могли ждать дальнейшего решения.
Забавно выходило, поля заваленные сотнями тысяч мертвецов, отравленные хлором люди, покалеченное войной поколение. Однако человечности было в разы больше чем в войнах будущего, возможно, только возможно, потому что мирное население самих воюющих стран особо не пострадало от войны. Гибли солдаты, в огромных, промышленных количествах, но никто не вытаскивал мирное население из постелей на убой. Не сбрасывал ядерную бомбу на города, да уж. Всё изменилось за прошедшие века, теперь вот камера и возможное свидание с солнцем… Кто бы мог подумать об этом, офицер медленно опустился на синтбетонный пол, ожидая своей судьбы.
Глава 32
Орёл и Змея.
Конгломерат одерживал новые победы немалой кровью, постепенно продвигаясь всё ближе к своим целям. А разведывательно диверсионная группа «Шталь» наносила «ацтекам удар за ударом, громя отступающие отряды, не давая врагу продохнуть. Всё ближе приближаясь к самым важным объектам противника. Всё как всегда, убивай как можно больше и получишь премию, Августа этот принцип знала как никто другой.
Забавно, картины на захваченных территориях всегда были одни. Либо пустота и тишина уничтоженных посёлков, выжженные уничтоженные населённые пункты, на руинах которых стояли столбы с черепами, сотнями черепов тех, кому фортуна не улыбнулась.
Августа изучала пять таких мрачных "украшений", на острых кольях, чьи грубо заточенные навершия царапали теменную часть главной кости человека. Два явно принадлежали взрослым, три других гораздо меньше были детскими. Кто-то в порыве мрачного чувства юмора решил не разделять семью, очень милосердно.
Шталь прошлась взглядом вдоль дороги, очевидно всех жителей посёлка 1221-10 приговорили вожди новых правителей планеты. Три тысячи человек были вырезаны под корень. Ничего нового, сейчас варвары отступают, теперь тем из мирных жителей кому повезло попасть в рабство выпала иная роль, они копали оборонительные линии. Пока их детей забрали в специальные лагеря, лагеря смерти. В случае нарушения хоть одного пункта новой власти дети будут умирать. Бездетных резали сразу, на глазах перепуганных односельчан. Страх, страх вперемежку с ужасом, так они работали. Изначально воины Змея переусердствовали с уничтожением рабов, теперь рабочей силы не было так много как изначально. Но они ужесточили правила контроля, за каждого убитого «ацтека» на определённой территории будут изничтожать определённое количество жителей.
Так они хотели выбить почву из-под ног у диверсионных групп и малочисленных отрядов сопротивления, только изгои не учли отчаянье в которое сами загнали народ многострадальной планеты. Нельзя загонять человека в угол, он же животное, значит бросится в горло. Потому среди местных находились те, кто помогали диверсантам и партизанам. Люди понимали: в основном они обречены.
Нередко сама Шталь переодевшись в обычную одежду проникала в населённые пункты для связи с подпольщиками. Оттуда они черпали информацию, там планировали операции совместно с партизанами нанося максимальный урон врагу при отступлении. Августа тряхнула головой отгоняя лишние мысли, обернувшись к ближайшему лесному массиву, чутьё не подводило профессионального убийцу. За ними гнались, Воины Орла шли по пятам, выслеживая её группу, в охоте за альхарисами привлекли уже немало строевых частей. Это хорошо, чем их больше здесь, тем меньше на линии фронта. Пускай гонятся.
Согласно сообщениям местных источников, из тех кто выжил говорили о наличии в лесу старой лечебницы, отличное место чтобы дать бой «ацтекам». Здесь принимать бой слишком опасно, противники явятся на помощь слишком быстро.
– Двинули. – произнесла убийца перебрасывая автоматическую винтовку за спину, снова устремляясь под сень огромных деревьев, запах листы перемешанный с влажной листвой ударял в нос. Отряд продвигался всё дальше, пот стекал по лицу бойцов, километр за километром они разрывали дистанцию от «охотников» противника. Августа ощущала как дыхание сбивается с каждым шагом, всё-таки человек не может быстро двиагться вечно вечно, как говорили в лагере подготовки: «Сперва бежим сколько можем, зато потом бежим сколько нужно». Ноги гудели от боли, оружие с каждым мигом становилось лишь тяжелее. Бывший гладиатор уже не ощущала времени, пока наконец меж деревьев не показался старый пластбетонный короб самой простой конструкции лечебницы для рабочих планеты. Выбитые окна, пошарапаные облезлые стены помещения, разломанные двери. Повсюду рос привезённый с Земли плющ, он целеустремлённо занимал вообще всё, трёхэтажное здание было действительно старым и большим. Идеальным для ближнего боя, предстояло аккуратно проникнуть в сам короб, оставляя как можно меньше следов.
Убийца подняла руку в перчатке с обрезанными пальцами, усаживаясь на колено собирая вокруг себя отряд, мужчины сели в небольшой круг. – Значит так, займём позиции в здании, нужно установить мины, растяжки и прочее дерьмо. Встретим их здесь. Никто не должен уйти.