Стороны теряли бесценную технику в боях, пока наконец учёные не вскрыли архивы, сдувая пыль с древних чертежей. Обращаясь к системам которые использовали почти семь столетий назад, превращая машины с сверхточным лазерным вооружением, с умными ракетами, в закованных в броню «рыцарей» с системами огня на пороховой основе. Бомбардировщики превращались из «призраков» в стальных гигантов, покрытых тоннами брони, ощетинившихся различным вооружением превращаясь в легендарные летающие крепости.
Штурмовики снабжались системами неуправляемых снарядов, мощными авиационными пушками, включая даже пулемётное вооружение.
Истребители становились быстрее, легче, теперь им пришлось ограничивать боезапас для соблюдения скорости, избежать потери манёвра просто так было невозможно. Авиация как ничто иное отображала суть любого оружия – это череда компромиссов. Нельзя создать быстрый сверхброонированный живучий с мощными пушками самолёт, как правило два пункта будут взаимоисключенья. Любое оружие – череда компромиссов. Так конструкторы обратились к более дешёвым, примитивным, зато эффективным в нынешних реалиях машинам.
Три войны почти уничтожили старые образцы техники, вгоняя человечество в ситуацию когда государству стало выгоднее обращаться к огромному человеческому ресурсу, чем к техническому превосходству. Ещё две сотни лет назад никто представить не мог на каких машинах буду летать нынешние лётчики.
Эта мысль заставила сидящего в комнате человека улыбнуться с некой грустью, в ярко-зелёных глазах отражалось сияние свечи. Габриэлла Грир была уже знаменитым лётчиком в рамках своей эскадрильи: способный, умелый солдат, отважный образчик военного истребителя. Дочка самой Изабеллы Грир, которая сбила во время ТВК сто восемнадцать воздушных судов противника, это по подтверждённым данным. По неподтверждённым, машин было сто тридцать четыре. Удостоенная самых высоких наград от правительства, являясь уроженкой благополучной семьи, которая пошла на войну по зову сердца и долга. Сейчас ей было почти семьдесят, только организм себя ощущал на тридцать два года, спасибо дорогущим операциям доступным только самым богатым слоям населения. Вот сейчас с голофотографии на неё смотрела улыбающаяся самой приятной улыбкой девушка, невысокого роста с правильными чертами лицами, слегка островатым носиком с тёмно-каштановыми волосами.
Габриэлла напоминала мать, только была чуть выше, волосы заплетённые в простой «конский хвост», доходили чуть ниже лопаток, характерные для всего рода Грир зелёные глаза обладали заметным миндалевидным разрезом. Сейчас облачённая в комбинезон боевого лётчика она слушала тихую музыку, изучая портрет матери пребывая в своих мыслях, сегодня она не могла знать о количестве вылетов, потому стоило быть готовой ко всему, умение ждать для военного человека с древнейших времён было необходимостью. Сложив пальцы перед губами Грир прокручивала в голове вновь события расставания с матерью, крики взаимные упрёки, обвинения, всё было. Та утверждала что без веры в Вестников дочь ждёт гибель, девушка отказалась надевать символ крыльев лишь посмеявшись над фразой: «На войне неверующих нет». Под старость лет набожность матери семейства стала притчей во языцех.
Сама лётчица считала это варварством, сравнивая фанатиков Вестников с «ацтеками», они друг друга стоили, разве что любители крылатых людей не жрали. Мать сильно разобиделась на неё тогда, с проклятиями выгнав ту из поместья. Почти год минул с тех пор, ни одна из женщин так не прислала голописьмо, пускай они часто садились за планшеты раздумывая над текстом послания, даже набирая сообщение, в сердце взыгрывала боль вперемежку с гордостью, планшет выключался. Гордость как заточенная с обеих концов палка, опасна для носителя равно как для врага.
В тренировочных боях, в самых универсальных компьютерных симуляциях Грир была лучшей в потоке. Настоящий воздушный бой состоялся лишь три раза, во время одной из зачисток, хотя рвалась биться в «первом эшелоне». Не пустили, побоялись пускать отличницу военной подготовки в сражение, та наперекор всем в первом же своём настоящем боевом вылете уничтожила совместно с «ведомым» машину противника, победу засчитали ей. Эта была самая большая радость в жизни девушки, когда ей аплодировали сослуживцы в офицерской столовой, поднимались тосты безалкогольных напитков в её честь. Теперь лётчица лишь сопровождает бомбардировщиков, да штурмовиков. Пока те обрушивают смерть с небес на противников, скучновато конечно. Нет напряжения схватки. Лётчики у изгоев может неплохие, выучка однозначно уступает Конгломерату. Мелодия играла мягко, навевая мысли о самом сокровенном: запах настоящего дерева родного дома, картины на стенах, трудно поверить как это близко одновременно так далеко, на соседней планете. «Давно пора помириться с матерью, кому нужна эта глупая вражда. Пускай она тысячу раз неправа»
В этот момент раздалась сирена, вой прокатился по обустроенному лагерю, призывая авиаторов к машинам. Девушка подскочила быстро задувая свечу, успев бросить взгляд на голографию Изабеллы, она ей позвонит сразу после вылета.
Крепкие армейские ботинки отбивали ритм бега, сердце билось всё быстрее, разум оставался холодным, лётчик в первую очередь специалист, не то, что всякая солдатня пехотная. Которая на большее чем лазерную винтовку сжимать, да в грязи копаться ничего не может. Авиатор устремилась к своей машине, которая уже ждала на взлётно-посадочной площадке. Истребитель класса «Шершень» уже был готов ко взлёту, она приняла своего боевого «коня» с утра вступая на дежурство. Габриэлла буквально взлетела по специальному трапу-лестнице в кабину, после чего ту сноровисто убрали, техники подобно обслуживающему персоналу знаменитой сверхскоростной гонки «Теория-1» быстро выполняли необходимые манипуляции, открывая ангары. Лётчик одела на голову шлем, активируя панель управления машиной, заставляя вспыхнуть показатели, пока данные об исправности систем поступали в шлем. На автомате сверяясь с ними, ещё в академии им вбивали в голову значения которые должны быть с учётом математической погрешности. Команды регуляторов выскочили на полосу указывая самолётам куда двигаться, в строгом порядке. Главный техник ответственный за машины в её звене вышел на канал связи.
– Борт 1732. Состояние?
– Системы в норме. Погрешностей не обнаружено. К взлёту готов.
Стандартный вопрос, стандартный ответ. Затем раздался вопрос уже к её «ведомому» Луко Трассини.
– Борт 1733. Состояние?
– Системы в норме. Погрешностей не обнаружено. К взлёту готов.
Габриэле определённо нравился её новый ведомый, в отличие от предыдущего позёра, крепкий коренастый второй номер был молчаливым, упёртым человеком. Настоящий бульдог, который так нужен в классическом «догфайте», так Древние называли бои в воздухе. По крайней мере абсолютное большинство древних. Наверняка тогда брали только лучших из лучших, не то что сейчас. Земляне были мудрыми людьми. Они бы никогда не допустили столь разрушительных войн, которые сотрясали галактику почти два столетия.
Регулятор исполнил жест рукой с светящейся алым светом перчаткой: «Начать движение». «Шершни» не обладали двигателями для вертикального взлёта, впрочем им было это не особо нужно. Машина направилась в указанном направлении, готовая ко взлёту, набирая скорость, в какой-то момент, раздался характерный рёв, когда самолёт резко ускорился поднимаясь в небеса. Самолёт устремлялся в небо, уже среди облаков снижая скорость, чтобы дать остальным из звена образовать построение.
Снова сопровождение бомбардировщиков, наверняка именно оно, к большему «золотых мальчиков» не пускают. Двенадцать машин в формации «ромб» направлялись к месту встречи с «жиробасами», как на жаргоне называли бомбардировщиков.
На панель в шлеме поступали координаты, которые ввела Габриэлла, давая машине их запомнить, почему ввод делался вручную? Столь архаично? Потому-что в случае хакерской атаки, машины не столкнуться в воздухе.
Кибервойна уносила очень много жизней, программа быстро заставляла самолёты сталкиваться, совмещая их вектора движения. Отключая системы ПВО, водоснабжения, больницы, отопление. О да, цифры убили не меньше людей чем пули. По каналу связи «звена» прошла перекличка, тоже ритуал. Их машины начинались от числа 1730 до 1742. Всего двенадцать машин, как правило лидер 1730 выбирал себе ведомого исходя из личных соображений, назначая по такому же принципу. То что Грир и Луко были следующими номерами было лишь совпадение, удобное, не более. Между собой машины называли три и ноль, три и один, и так далее. Скорость коммуникаций в воздушном бою принципиальна, потому длинные и красивые прозвища оставляли для баров. Здесь всё лаконично, чётко, быстро. Звено «Шершней» мчалось к линии фронта, ревя турбинами двигателей, теперь наступала их фронтовая работа.