Наспех одевшись, Джемал подошел к стоящему посреди комнаты круглому столу. За ним, с трудом сдерживая улыбки, сидели его вчерашние охранники и как ни в чем не бывало пили чай, закусывая небрежно нарезанными бутербродами. Он непонимающим взглядом осмотрел присутствующих и, насторожившись, присел на краешек стула. Внутренний голос подсказывал, что в чем-то есть подвох. Но в чем? Почему он не помнит вчерашнего вечера? Из памяти как будто бы стерли воспоминания последних часов.
− Тебе чай покрепче? – с иронией в голосе поинтересовался Артур.
− Что происходит? Что вам еще от меня нужно? – возопил в отчаянии Джемал, вцепившись мертвой хваткой в край стола так, что костяшки на пальцах побелели.
− Спокойно. Что ты такой нервный? – спокойно перебил его Максим. – Если хочешь есть, то поешь с нами, если нет, то можешь уходить прямо сейчас.
− Как прямо сейчас? – недоверчиво, крутя головой, переспросил Джемал.
− Да, прямо сейчас. У меня к тебе только одна просьба будет, сначала посмотри вот это. – Максим пододвинул к лицу ничего не понимающего пленника фотографию, не выпуская ее из рук.
Глаза Джемала округлились, скулы нервно сжались. На небольшой фотографии он был запечатлен голым, лежащим на кровати с каким-то мужчиной. На лице его застыла довольная улыбка.
− Что это? – прохрипел он, отпрянув назад. – Вам никто не поверит! – Это все неправда! Такого не может быть!
− Знаешь, что я тебе скажу, – Максим встал со своего места. Его голос звучал убедительно и настойчиво:
− Я не собираюсь никому ничего доказывать. Это тебе придется и рассказывать, и доказывать своей братве, что ты не педик. А мне нужно, чтобы ты оказал мне одну небольшую услугу, если, конечно, не хочешь, чтобы этот снимок попал «куда следует».
− Что я должен буду делать? – обессилено откинувшись на спинку стула, глухо простонал Джемал.
− Нам нужна твоя помощь для освобождения наших друзей. Мы их заберем, и ты о нас никогда не услышишь. Иногда будешь нам давать знать о ближайших планах своего шефа.
− Каким образом я буду это делать?
− Очень просто. Есть телефон, которым пользуешься только ты?
− Да.
− Пиши номер. Вот так, молодец. Когда лучше тебе звонить?
− Наверное, поздно вечером.
− Замечательно. Каждый день в 12-00 пополуночи я буду звонить. Если будет что-то интересное, расскажешь.
− Кстати, если что-то нехорошее случится с Шакалом, кто займет его место? – глотнув из чашки чай, ехидно улыбаясь, поинтересовался Артур. – Я думаю, это будешь ты. Значит, мы с тобой почти союзники. И тебе будет хорошо, и мы при своих останемся.
− Хороши союзники, ничего не скажешь, – с недоверием и горечью в голосе отозвался Джемал. – Так вы меня всю жизнь можете шантажировать.
− Можем, но не будет, – парировал Максим, – как только наши друзья будут на свободе, мы уберемся из этого города. А снимки я тебе верну. Сможешь оставить их себе на память. Негативов для этих фотографий не существует, все в единственном экземпляре.
− Хорошо, я согласен, – потупив взгляд, пробубнил бандит, – только сейчас я не могу просто так взять и уйти.
− Конечно, но если хочешь, я тебе аккуратно ногу прострелю. Своим скажешь, что вырвался с боем, – с готовностью предложил Артур.
− Пожалуй, так и сделаем, – с сожалением глядя на свои ноги, согласился Джемал. – Только я прошу, если можно, кость не зацепите.
− Не переживай, все будет натурально, – сказал Артур, доставая пистолет и досылая патрон в патронник. – Закрой глаза, если хочешь.
Взяв в левую руку подушку, он вплотную прижал ее к бедру «несчастного», приставил пистолет и нажал на спуск.
− А-а-а… – стиснув зубы, прохрипел Джемал, хватаясь за ногу.
− Никто не говорил, что больно не будет, – попытался пошутить Артур, опускаясь на колени. − Сейчас перевяжу тебя, вколю «волшебного зелья» и будешь как новенький. Если хочешь, я тебе глаз подобью для полной убедительности.
− Нет, не надо, – приходя в себя, прошипел бандюга, отгораживаясь от Артура рукой, – Кажется, полегче стало.
− В таком случае, пора прощаться, – вмешался в разговор Максим.
− Да-да, конечно. Не смею вас задерживать, – картинно раскланялся Джемал и сильно хромая на одну ногу поковылял на выход.
− Ну что, брат, давай и мы будем собираться. Здесь больше находиться нельзя. Кто знает, что на уме у этого недоумка, – подытожил Максим.
− И куда мы пойдем? – задал вопрос Артур.
− Как минимум, подальше от этого места.
Покинув свое временное убежище, друзья некоторое время шли молча. Улицы, как, впрочем, и весь город, были пустыми и создавали тягостное представление отсутствия какой-либо жизни. Изредка мрачного вида одинокий прохожий перебегал с одной стороны улицы на другую и тут же исчезал в невидимом лабиринте подъездов.
− Какая страшно неприветливая картина, – первым прервал тягостное раздумье Артур, – как поразительно все изменилось за столь короткое время. Еще недавно – веселый, многолюдный, дышащий жизнью город, а сейчас идешь по нему, а он как после ядерной войны.
− Что поделать? Такова она – цена свободы и независимости. Древняя китайская мудрость гласит: «Не дай вам бог жить в эпоху перемен». А у нас все время какие-то перемены: то культ личности, то перестройка, то «парад» суверенитетов в исполнении когда-то братских республик. На выходе получите − свободная, независимая Грузия.
− Но разве мы этого хотели, когда боролись за право быть самостоятельными, – с грустью в голосе возразил Артур.
− Согласен, конечно же, народ представлял все несколько иначе, – продолжал Максим, – более того, я уверен, что через пару-тройку лет все наладится. Грузия заживет счастливо и богато. Но на это – одного желания мало. Нужна сильная, честная и мудрая власть, способная построить отношения с соседями так, чтобы себя не обделить и других не обидеть. То, что мы «имеем счастье» наблюдать сегодня, так это переходный период, смутные времена, если хочешь. Старые связи нарушены, новые не налажены, прошлые ценности не котируются, новые еще не придумали. Власть в стране как таковая отсутствует. Правят некие поместные князьки и прочие уроды. На этой волне появляются такие «демоны», как Шакал и прочие новые хозяева жизни.
− Может, ты и прав, но от этого легче не становится, – тоскливым взглядом осматривая все вокруг, проронил Артур.
− Да ладно тебе, – произнес Максим с шутливыми нотками в голосе, слегка поддев друга плечом. В конце концов, мы не в центре города, а в одном из спальных районов, на его окраине. И что ты хотел сейчас здесь увидеть? Карнавал?
− Да нет, конечно, просто настроение такое мрачное, обстановка унылая, погода мерзкая. Куда идем – не понятно. К моим знакомым я бы не советовал. Близких в городе у меня нет, а те, кто просто «привет – пока», народ не очень надежный.
− Для нас самое безопасное место это то, где нас меньше всего будут искать. – Максим остановился, болезненно поморщился, потирая раненую ногу, и глубоко вздохнул, поднимая глаза к небу.
– Да, с погодкой явно не повезло, – сказал, – того и гляди дождь пойдет. Надо попробовать остановить какой-нибудь транспорт. До нужного нам места пешком далековато. Есть, вернее, была в окрестностях города секретная воинская часть. Когда их выводили, по городу распространялись слухи, якобы они там все заминировали.
− Офигеть! У тебя идеи – просто супер, – недовольно пробубнил Артур. – А если часть на самом деле заминирована? Тогда, будет как в той песне: «И никто не узнает, где могила моя».
− Я убежден, что это все же слухи, но на местных должно было подействовать. Ну какой генерал дам бы команду на такое! Впрочем, хватит гадать, на месте разберемся. Если что, я неплохо разбираюсь в саперном деле…
− Не хочу вам мешать, но очень интересно, куда на ночь глядя, пешком, направляются такие уважаемые люди, – прервал их диалог незнакомый голос, доносившийся из припаркованной на обочине машине. Если не против, за умеренную плату мой железный конь домчит вас, куда надо, с ветерком.
«Ничего себе сервис», – на мгновение оторопев от столь высокопарно преподнесенного предложения, подумал Максим.
Наклонившись к Артуру, он на ухо прошептал:
− Скажи ему адрес, улица Метревели. Точнее не помню, она небольшая, но мы на месте сориентируемся.
− О чем вы шепчетесь? – не унимался таксист. – Если денег нет, скажите адрес. Если нам по пути, я без денег довезу, все равно мне домой ехать, а на улице вечер, сейчас дождь пойдет.