Яна взмахом руки прервала Карла:
– Я воссоединилась с отцом моего ребёнка. По-моему, это справедливо. Ты ведь не против, Карл, чтобы моя Ева жила с родным отцом?
Карл как-то странно посмотрел на нее и усмехнулся.
– Ты сказала с «родным»? Так почему же ты с Мартином?
Возникла долгая пауза, которую нарушила Яна.
– Что ты хочешь сказать, Карл?
Карл встал с кресла, вскинул голову и спокойно произнёс, чётко выговаривая слова:
– Ева – моя дочь. А я ее отец.
Яна побледнела.
– Объяснись…
– Я подделал тест ДНК, в котором говорилось, что Мартин отец ребёнка. А вот настоящий документ. – И Штольберг протянул Яне бумагу.
Яна дрогнувшей рукой взяла лист с печатью.
– Но зачем, Карл, тебе это было нужно? Зачем этот обман?
– Всё сложно и одновременно просто. Я понял, что свалял дурака и своими собственными руками лишил себя счастья. Я просто исправил собственную ошибку. Ты останешься со мной, я не дам тебе разрешения увезти ребёнка из страны.
– Ну ты и подонок! – Мартин надвинулся на него.
– Не надо, Мартин! Не бери грех на душу! Он же пьян! – остановила его Яна.
– Я не дам разрешения. Ева такая же наследница рода Штольбергов, как и моя старшая дочь Анастасия, – отрезал Карл и спокойно вышел из номера, хлопнув дверью.
– А ведь твой князь на самом деле подонок, – задумался заслуженный артист Головко. – Дать такую надежду Мартину, а потом передумать! Это же с ума сойти можно! Как Мартин его только не убил?
– Думаю, что хотел, – ответила Яна. – У меня был трудный выбор.
– Это не то слово, – кивнул Иван Демидович.
– Если я хочу быть с дочерью, то должна остаться с Карлом. Если выбираю Мартина, то могу уходить хоть сейчас, но Еву я больше не увижу, – опустила голову Цветкова.
– Это подло. Это же шантаж!
– Карл сказал, что в любви все средства хороши!
– Мартин просил тебя уехать с ним? – спросил Иван Демидович.
– Нет. Он поразительно меня чувствует. Ты представляешь, чтобы со мной в тот момент было бы, если бы еще и он начал рвать мне сердце? Выбор – он или ребёнок? Любая мать и адекватная женщина, понятно, кого выберет.
– А я вот не согласен с тобой. Знаю я таких мамаш, которые быстро распихали своих детей по интернатам, бабкам и дедкам при появлении «новых штанов».
– О чем ты говоришь? Я, конечно, не мать года, но как такое может в голову прийти?
– Мартин, думаю, знает, что ты нормальная женщина. И он освободил тебя от этого выбора.
– Ровно так же, как я его когда-то освободила от выбора между мной и его больной женой, чтобы он не чувствовал себя подонком. Судьба словно дала зеркальный ответ, – вздохнула Яна.
– Колесо фортуны, оно на то и колесо, – туманно произнёс артист ТЮЗа.
– Всё против нас. Лучше не спорить с судьбой. Евочку я не брошу, наши жизненные пути с Мартином снова разошлись.
– И теперь ты живёшь с Карлом? – спросил Иван Демидович. – Я бы его возненавидел.
– У меня периодически появляются такие мысли, но я стараюсь их гасить на корню, – усмехнулась Яна. – Он же отец Евы. Ребёнок не должен чувствовать ненависть. Я живу в его замке, всё время занята своим ангелочком, думаю только о ней.
– Ты живёшь с ним? – понизил голос Иван Демидович. – Ты же знаешь, мне можно доверять.
– Знаю, ты мне как родственник. Я живу у Карла, но не с ним. Мы давно чужие, и в этом плане ничего уже не изменить.
– А его такое положение устраивает?
– Не думаю. Он постоянно подчёркивает, что мы – семья. Карл с меня пылинки сдувает, мне ни в чём нет отказа. Он же понимает, чего я лишилась. У него же есть глаза, он же видит, что моё сердце принадлежит другому.
– Но ведь это же ужасно больно. Тебе Карла не жаль? – прищурил карие глаза Иван Демидович.
– Ну почему не жаль? Жаль, конечно. Но от меня ничего не зависит, – опустила голову Яна.
– А что же Мартин?
– Я больше не думаю о нём. Знаешь, Иван Демидович, у человеческой психики, наверное, есть предел. Я имею в виду, у нормальной психики. Всякие маньяки и сумасшедшие, они, конечно, беспредельны. А здоровая психика ставит заслон, чтобы остаться здоровой, не сойти с ума. Я поняла, что у нас безвыходная ситуация, и больше ничего не хочу. Я отпустила Мартина. Пусть он будет счастлив. Ведь он тоже хотел ребёнка…
– Ты сможешь родить ему еще, вашего совместного.
– Нет, Иван Демидович, нет, – покачала головой Яна. – Ева ведь тоже не планировалась. Такой вот дар свыше. Но я так тяжело ходила, возникли осложнения, я еле выжила. Врачи спасли меня и сообщили, что матерью я больше стать не смогу. Я не подхожу Мартину, я ему ничего не смогу дать, не осуществлю его мечту. Я – пустоцвет. Он уже и так потратил на меня часть своей жизни. Хотя у мужчин есть какой-то запас времени, их биологические часы тикают значительно медленнее. Мартин потрясающий человек… Он обязательно встретит женщину, которая ему родит и с которой он будет счастлив. Ты знаешь, Иван Демидович, когда я бросила Ричарда, я очень переживала за него: аж два раза я его наказала ни за что. А когда он встретил свою Людмилу, я испытала настоящие радость и счастье за него! Честно!
Иван Демидович удивлённо посмотрел на нее.
– Ты серьёзно? Ты станешь счастливой, если Мартин найдёт себе женщину? Что ты молчишь? Яна! А почему у тебя на глаза навернулись слезы?
– Но когда Ричард нашел, я же была счастлива…
– Ты уверена, что ты его любила? Ты сама ушла от него, – возразил ей Иван Демидович.
– Сейчас я тоже ушла.
– Тебя поставили в такие условия, что ты была вынуждена уйти, это разные вещи. С ума сойти! Я всегда думал, что ты точно выйдешь замуж за принца. Что тебе вот точно должно повезти. Ты добрая и яркая, бог не мог этого не заметить.
– Особенно, если учесть, что он всех нас и создал, – хмыкнула Яна.
– Точно! Этот день для бога, когда он создавал тебя, был явно особым. Знаешь, не обычная рутинная работа, скорее, это был праздничный выходной день. Все были веселы, счастливы, свободны, – задумался Иван Демидович.
– Скорее всего, в этот день сделали Мартина, – ответила Яна. – А меня, когда шла гроза. Так и штормит всю жизнь.
– И никогда не знаешь, когда шарахнет молния? – спросил Иван Демидович, в глазах его загорелись весёлые искорки.
– Это точно. Нет, один раз шарахнула, когда я Мартина встретила. Эффект был не менее сильный, чем от молнии, а, может, даже и больше.
– Мартин… Мартин… Только и слышу от тебя. Ну что ж, давай выпьем за него, что ли? – предложил Иван Демидович.
– А давай. Я всё равно грудью не кормлю, – согласилась Яна. Ее дочке, Евочке, к тому времени исполнилось шесть месяцев.
– Чин-чин! – поднял пластиковый стаканчик Иван Демидович.
– А что здесь происходит?! В чем дело?! Вы чего тут расселись-то на нашей могиле?! – раздался вдруг разгневанный мужской голос.
Головко обернулся.
– Да нам ваша могила совсем не нужна! Мы тут просто день рождения празднуем, – совершенно искренне ответил Иван Демидович, вставая со скамейки, широко разводя руки и улыбаясь. – А хотите, я вам стихи почитаю?
Глава третья
– Я вот вижу, что ты женщина состоятельная. – Старая цыганка в пёстрой одежде окинула взглядом худую высокую Яну, которая понуро сидела на затёртой скамейке в «обезьяннике».
– Я? Ну да, не из бедных, – хлюпнула носом Яна. Ее красивое коралловое платье на бретельках из-за грязи выглядело как подпорченный абрикос, а со спины оно еще было и рваное, словно надкусанное.
– Свободу мне, свободу! – пропел оперным голосом Иван Демидович, который был не только потрёпанным, но еще и избитым. Распухший нос, ссадина на щеке и фингал под глазом делали его облик весьма колоритным.
– Вот это голос! – Цыганка переключила свое внимание на Головко. – Прямо как у священника!
– Он актёр, голос у него, действительно, поставленный, – откликнулась Яна.
– Видный мужчина. – Цыганка еще раз окинула Ивана Демидовича цепким взглядом. – Чувствуется порода. Кто же это вас так отметелил?
– Нашлись божьи люди, – ответил Иван Демидович.
Цыганка, улыбаясь во весь свой фарфор, взяла руку Яны и уставилась на ее ладонь.
– У меня наличных нет, всё на карте, и вещи забрали, – сразу же предупредила ее Яна.
– Я из профессионального любопытства, – не отдавала ей руку цыганка. – Вот это линия жизни! Редко такую вижу.