– Что это? – Огненный демон, которым сейчас являлся Май, чуть опешил, с недоверием вглядываясь в голубые глаза.
– Я… Я способен видеть Будущее… И это один из наших исходов. – Каждое слово давалось с большим трудом. Несмотря на окружающую жару, ему стало очень и очень холодно. – Я действительно ещё давно видел, что она.. Амалия погибнет, и я видел тебя, искал… Но… Ты прав, я допустил её смерть. Но так было нужно. – Нот уже перестал видеть, что происходит вокруг. Он даже перестал слышать самого себя, словно его окутала дымка, из которой не было выхода.
– Кому!? – Май затряс его за плечи. – Кому это было нужно?
– Я расскажу тебе всё… Но не сейчас… – Задыхаясь, прошептал Нот, погружаясь в объятия тьмы.
Последнее, что помнил серебряноволосый, это как его кладут на обожженную землю, раскаленной до невероятных температур.
***
Сначала он чувствовал лишь пламя, окружающее его со всех сторон. Обжигающие языки стремились воспламенить каждую его клеточку стела, вскипятить кровь и мозг. Он сгорал, зовя помощи, зовя своих родителей и маленькую сестрёнку. Но его тело, что сжималось в судороге при воспоминаниях о них, знало, что они мерты. Как и все остальные. И тогда его окутали холодные пальцы тьмы, заволакивая в туман.
Когда парень с серебряными волосами очнулся, всё тело болело настолько сильно, что он был готов снова погрузиться в спасительную тьму. Но этого, к его сожалению, не случилось. Весь организм, казалось, кто-то иссушил изнутри и ему нестерпимо хотелось только одного: воды. Он начал отрывисто хрипеть, не в силах выговорить ни слова: во рту был привкус горечи и опухший от обезвоживания язык.
Но в какой-то момент он наконец почувствовал живительную влагу у своих губ и примкнул к сосуду, делая жадные глотки, которые приносили ещё более мучительную боль. Но Нот не мог остановиться, пока не иссушил полностью два сосуда с водой.
– Нот. – Кто-то произнёс его имя с исчетичным выдохом. Кто-то такой теплый, нежный, словно лепесток розы. – О первые, ты очнулся!
Девушка хотела примкнуть к нему и придушить за то, что заставил волноваться, но вместо этого она лишь положила окаменевшие кончики пальцев ему на щеку. По щекам Геи потекли слёзы радости, которые она была не в силах сдержать.
– Сколько я… – Сиплым голосом выдавил из себя парень, даже не узнав собственного голоса.
– Пять дней и шесть ночей. – Произнесла девушка, подавляя всхлипы.
Он снова захрипел, только уже не от боли и жажды, а от осознания происходящего. Целых пять лье он был в отключке…
– А что… С лагерем?
– Охотники решили повременить с отбытием на Тирайю до тех пор, пока ты не очнёшься. В остальном, благодаря усилиям Гэбба всё идёт нормально.
– А где… Май? – Это имя вызывало у Нота очень сильное чувство тревоги после произошедшего. Вряд ли теперь потомок огня сможет с ним нормально говорить.
– Он… – Девушка замялась, пытаясь подобрать слова. – Он замкнулся в себе и ни с кем не разговаривает, даже с Циндером.
– Чёрт.
Парень попытался привстать, но получилось это с трудом: силы покинули его тело и будут возвращаться теперь несколько лье. Он посмотрел на Гею, на чьём лице была заметна печаль и радость одновременно. Она с сочувствием смотрела на Нота, и он не мог понять, почему. Но потом он заметил свои руки: кисти до самых предплечий были прозрачны, словно состояли из тончайшего стекла. По ним пробегали маленькие электрические разряды.
– Ты выжил лишь потому, что он дал тебе свою долю митридата.
– Гея… Зачем ты ему сказала? – Выдохнул парень, упав на подушку.
– Он пытался соединить с тобой связь в первый лье четыре раза, и ночью столько же. Я просто не могла поступить по-другому, иначе всё, что мы делаем здесь, пошло бы ко дну. – Девушка сделала глубокий вздох, посмотрев на свои пальцы. – Скажи, ради чего всё это было?
Нот вспомнил, как Май в один момент просто исчез, появившись на другом конце поля.
– Ты ведь тоже почувствовала это? – Он поднял на неё голубые глаза. – Что у него дар?
– Да, Пространство. Это один из четырёх даров егерей. – Девушка вздрогнула от какого-то неприятного воспоминания. Она тряхнула головой, отгоняя мысли, а меж тем, Нот любовался её волнистыми персиковыми волосами, похожими на шёлк. – Но ведь ты искал не это, верно?
– Живой огонь. – Кивнул потом ветра, подняв перед ней руку с небольшой колбочкой, которая на первый взгляд была наполнена кровью. Но стоило лучу света попасть на него, как стало заметно, что эфемерная жидкость, находящаяся внутри него, шевелилась и искрилась, словно расплавленный металл. – Правда, если бы знал, что всё это будет доставаться мне такой ценой, придумал бы другой способ. – Нот усмехнулся, а потом скривился от боли: ожоги на его лице стянули кожу.
– Это всё потому, что кто-то слишком мало рассказывает кому-то. – С упрёком произнесла Гея, забрав из трясущихся рук серебряноволосого сосуд.
Девушка привстала и её золотое, расшитое листьями платье зашуршало по полу. Она подошла к шкафчику и когда робот распознал её лицо, открыла дверцу, достав небольшую коробку, формой напоминающую идеальный эллипс. Внутри неё было место под четыре флакона, два из которых уже были заняты. В одном из них была едва заметная, искрящаяся молниями дымка, а в другой пыльца, сияющая словно миллион созвездий. Дитя земли сложила туда сосуд с живым огнём и убрала шкатулку на место.
– Гея. – Позвал её Нот.
– М-м-?
– Он откуда-то узнал о том, что я причастен к смерти Амалии. Как я понял, это и разозлило его. – Задумчиво проговорил потомок ветра и между его бровями легла морщинка.
– Ты уверен? – Гея заволновалась.
– Да. Не знаю кто, но я убью того, кто ему об этом сказал. – Нот зарычал, чем вызвал новую порцию боли. – За ним нужно следить вдвое или даже втрое больше, чем раньше, ясно? – Нот привстал, постаравшись справиться с приступом головокружения. – Я не хочу, чтобы у нас появился такой враг, как он.
– Тогда прекрати делать всё для этого. – Гея нахмурилась, скрестив руки на груди.
Глава 15. Обсидиан
Во времена правления Первых рас было распространено, чтобы носители магии использовали для своих целей необходимые ритуалы. Многие из них были простыми, но существовали и те, которые были запрещены. Эти ритуалы напрямую связаны с силами Первоначал и управлением ими. С возвращением мертвых с того света и общением с их душами. Многие из них, как утверждают церрерийцы, были придуманы Багдестом. Существует также дикая магия: она распространена за пределами Цереры и её секреиы навечно остануться для нас неизвестны.
Настоящее. Сектор Фаервил. Цитадель,
Цикл 9796, лье 70.
Комната была погружена в непроглядную тьму, среди которой был заметен силуэт. Обсидиан стоял, окутанный еле заметным свечением от книги. Он внимательно рассматривал руны и ведьминские знаки, водя по ним кончиками пальцев. Старинная ткань, имеющая возраст Первых, была шершавой и твёрдой, царапая кожу, словно наждачка.
Сириянин долгое время находился в смятении. Этот драгоценный фолиант всё время был рядом, а он даже не смог почувствовать его могущественную энергетику. Но в то же время, его взор невидяще глядел будто сквозь страны страницы, думая-думая-думая.
– Неужели Багдест догадывался…? – Спросил он у самого себя, перелистывая старейшую книгу. За последние лье он изучил её, насколько хватило времени и сил. Он с особым трепетом смотрел на один ритуал, предвкушая его исполнение. – Жаль, что я не нашёл её на пару циклов раньше, тогда меньше была бы вероятность на ошибку… – Златоглазый бросил взгляд в сторону белокурой девушки, лежавшей на столе. Смотря на неё, казалось, что она спала крепко спала.
Обсидиан подошёл к ней, с печалью коснувшись ледяной руки. Кончики пальцев Амалии состояли словно из чистейшего хрусталя, а щёки покрывали морозные узоры. Проклятие, набирающее силу с каждым мгновением, коснулось и её, несмотря на наличие в крови эфира и летаргического сна. Он не смог её уберечь и от этого.
– Скоро всё закончиться, мой цветок, я обещаю. – Он бросил на неё последний взгляд, прежде чем покинуть помещение, чтобы взять необходимое для немедленного исполнения ритуала.
Темноволосый шёл по тёмным коридорам, чувствуя, как ужасно болит каждая клеточка кожи. Тело в последнее время стало меняться со стремительной скоростью: он всё меньше походил на самого себя, напоминая полумутировавшего демона. Лекарства, помогающие сдерживать боль и проклятие, заканчивались и он старался держаться изо всех сил, чтобы сохранить рассудок.