— Я тебе помогу, — сказал вдруг Волчонок.
— Спасибо, — сказала она грустно. — Ты хороший.
— Не веришь? Я точно тебе помогу, вот увидишь. Но не сейчас. Сейчас я еще недостаточно вырос. Но когда я достаточно вырасту, я вернусь и тебе помогу. Может, именно этого и хочет Создатель.
— Устами младенца, — сказала женщина. — Ладно. Уже поздно, тебе давно спать пора. Хочешь, я тебя провожу? А то опасно нынче на улицах.
— Нет, не надо, — сказал Волчонок. — Но ты мне верь. Я, если чего сказал, сделаю. Я всегда такой. Ты не смотри, что я такой худой и маленький. Я упрямый очень, и подлый. И сладу со мной нет никакого. Ты только не очень горюй, хорошо? Ты жди. Я приду и помогу. Набью твоему врагу морду. А мужу твоему скажу, чтобы не смел тебя не любить.
Он думал, что она сейчас опять заржет, но она только грустно улыбнулась. Тогда он двумя руками взял ее руку и неожиданно для себя поцеловал, между локтем и запястьем. Это ее рассмешило. Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Он вдохнул запах ее кожи, смешанный с запахом духов. Ему понравилось.
— Ты только не очень горюй, — сказал он, вставая и вылезая в центральный проход. Пройдя через половину залы, он остановился и вернулся — забрать башмаки. Женщина улыбалась. И, показалось ему, плакала. Он испугался и побежал прочь.
* * *
Великий Князь Зигвард облачился в легкие послекупальные одежды и вышел в гостиную, где его ждал дворецкий, тупой и неприятный тип, навязанный Зигварду Фалконом год назад. Он несомненно доносил Фалкону обо всем, что происходит в княжеских апартаментах.
— Ну, как дела, старина? — спросил Зигвард. — Все шпионим помаленьку, а?
— Князь, вас ждет делегация историков. Второй день ждет.
— Ах да, действительно. Я и забыл.
— Я спрашивал, что им нужно. Они отказываются отвечать прямо.
— Ну как что. Денег им нужно, как всем. Чего же еще. Много их там?
— Человек пятнадцать, не меньше.
— И все историки?
— Да, князь.
— Популярная наука стала, история, — сказал Зигвард, подмигивая. — Девушек нет среди них?
— Нет, — холодно сказал дворецкий, поджав губы. — Князь, я предан вам всей душой…
— Да, ты уж докладывал. Ладно. Пятнадцать человек, ни одной девушки. Разговор будет долгим. Тогда вот что. Чтобы соблюсти приличия, сделай так, чтобы никто во время нашего разговора не входил и не задавал несуразных вопросов. И не стучал в дверь. И чтобы никого не резали под окнами и не скидывали с крыши. Хорошо? Ну, иди, зови.
Историки гуськом вошли в гостиную. Выглядели они почтительно. Одеты они были чисто.
— Добрый вечер, господа, — сказал Зигвард, садясь в кресло. — Я надеюсь, дело не очень серьезное. Серьезные дела так скучны. Если вы пришли мне доложить о только что открытых вами сведениях о романе какого-нибудь моего предка с какой-нибудь веселой потаскухой, я с удовольствием вас выслушаю. Но только не о войне. Сегодня все говорят о войне, а это глупо. Войн из-за этого не становится ни больше, ни меньше. Они были и есть. Чего ж болтать попусту.
Слегка ошарашенные такой развязностью, историки притихли, переглядываясь. Наконец главный историк, солидный господин с седой бородой, выступил вперед и заявил —
— Князь, у нас есть достоверные сведения об историческом конфликте с Артанией.
— Конфликты с Артанией у нас каждые десять лет. И все исторические.
— Князь, я имею в виду самый главный конфликт, до сих пор считавшийся мифическим. Я говорю, князь, о временах Придона и Скилла.
— Жаль, — сказал Зигвард. — У вас дурные манеры. О временах Придона и Скилла в приличном обществе говорить не следует. Черт знает, что такое — завоевание Ниверии какими-то неграмотными дикарями. Абсурд.
— Именно об этом мы имеем честь доложить вам, князь.