– Отвезите меня к Степановне, кажется, мне стоит воспользоваться ее гостеприимностью еще на одну ночь.
Водитель включил зажигание и машина плавно тронулась. Только тогда он подал голос
– Что, трудная у вас задачка? – посмотрел он на меня в зеркало заднего вида. Я чуть заметно дернулся.
– Почему вы так решили?
– Ну раз решили остаться, значит ваши проблемы посерьезнее, чем предполагалось. – резонно заметил он. – Что, проблемы с деньгами? Или с женщинами?
– Ни то и не другое! – буркнул я. – Почему только эти два вопроса?
– Так они почитай, самые распространенные. Я вожу не только вас, но и других постояльцев бабки. Они многое рассказывают, пока мы едем в «святая святых». Иногда их проблемы такие детские и надуманные, иногда серьезные и безвыходные… Но все они сводятся к одному – любовь и деньги!
– Да, наверное, вы правы. – я задумался: «Люди, хотят получить волшебную пилюлю, которая решит все их проблемы и исполнит мечты, сразу, и в полном объеме, при этом не удосуживаясь немного потрудиться, и хотя бы попытаться решить свои проблемы самостоятельно. Поэтому и результат такой… Даже если получаешь желаемое, не приложив к этому никаких усилий, все равно, рано или поздно, дело идет на спад. Люди не понимают, что с обретением желаемого, работать придется в несколько раз больше, чтобы закрепить результат.» – Будьте добры, – обратился я к мужику, – остановите здесь. Я хочу немного прогуляться и подумать.
– Да не проблема! – водитель нажал на тормоз. – Погода прекрасная, ветер утих, солнышко вышло. Для конца октября – это подарок судьбы. Когда дойдете до поворота, сверните направо, пересечете кладбище и сразу налево, а там два переулка, и по окраине. В пять минут доберетесь до Галкиного дома. Всего хорошего!
Я осмотрелся когда машина скрылась вдали. Да, район здесь оказался значительно богаче того, куда занесла меня судьба. Все чаще мне попадались двухэтажные добротные дома, утопающие в окружающих садах. Чистые, ухоженные дворы, красивые ровные заборы. Наверное, – подумалось мне, – летом здесь сказочно красиво. Однако людей видно не было, только собаки брехали из каждого двора, просовывая свои оскаленные пасти под заборами.
Охваченный тревожными чувствами я набрал номер племянника.
– Чего тебе, дядь Борь? – спросил он заспанным голосом.
– Ты что же еще с постели не вставал? – спросил я поглядывая на часы.
– Так ведь разница во времени… – протянул он.
– Ладно, извини, что разбудил, перезвоню позже. – я положил трубку, тут же понимая, что пацан просто развел меня, как настоящего лоха. Если здесь начало двенадцатого, то у него уже время перевалило далеко за полдень. Я выругался про себя и тут же хотел перезвонить и отчитать наглеца, но передумал, сунув телефон в карман. Все еще настолько неопределенно, что мне и спросить-то его особо не о чем… Поживем-посмотрим…
Целый день я бродил по деревне, размышляя о своем. «Зачем я здесь остался? – спрашивал я себя – Мне ясно дали понять, что в моих услугах не нуждаются. Не лезть же мне на рожон. Не хочет, пусть сама разбирается… – но внутренний голос возражал. – Иногда, осознание собственного бессилия приходит слишком поздно. Наверняка Велес не придала моим словам значения, не поверила, иначе бы не вела себя так беспечно».
На душе у меня скребли кошки. Но мне не оставалось ничего другого, как ждать. «Ждать у моря погоды – так, кажется, это называется! – думал я. – Завтра утром отправляюсь домой. Точка! Хватит дурака валять. Теперь от меня ничего не зависит».
Галина Степановна накормила меня ужином и отправила спать.
– Завтра автобус прибывает в девять утра. А значит надо встать пораньше – собраться, умыться, позавтракать…
– Это у вас все степенно, заранее спланировано, а мы, городские, собираемся за пятнадцать минут до выхода…
– Вот потому такие и хилые! – отрезала бабка.
Я не стал возражать. Начинать спор не было смысла, все равно каждый останется при своем мнении, так стоит ли ломать копья? Единственным моим желанием было уединиться и отрешиться от своих невеселых мыслей.
Я был крайне утомлен и подавлен морально, терзаемый предчувствиями, но спать мне не хотелось. Я ворочался с боку на бок, призывая сон, который не приходил. Где-то далеко во всю разрывались собаки, воя и рыча на все голоса. А потом все разом стихло. Дом погрузился в тишину. Лишь слышался вой ветра в трубе, но и он скоро прекратился…
Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Это была хозяйка дома, Галина Степановна. Я невольно взглянул на часы – восемь утра. Неужели я проспал так долго? Пора собираться…
Я потянулся за кошельком, чтобы расплатиться за постой, но хозяйка отвела мою руку в сторону. Какое-то тревожное чувство заставило меня внимательней к ней приглядеться.
– Что-то случилось? – спросил я и сердце мое екнуло, почуяв беду.
– Велес… убили сегодня ночью.
Я досадливо сжал кулаки: «Вот дурак! – корил я себя. – Вместо глупых рассуждений нужно было всего-то проследить за ее домом!». Но уже поздно. Дело сделано.
Я постарался взять себя в руки, быстро оделся и отправился к ее дому, отказавшись от машины соседа.
– Нет времени ждать, Галина Степановна. Дорогу я знаю.
– Да и то правильно, Михалыч-то отправился в район, за полицией… А тебе не стоит туда идти, ничего она тебе уже не посоветует.
– Я сам полицейский. – я показал удостоверение. Старушка лишь молча вздохнула.
Как я теперь буду смотреть в глаза Женьке? – досадовал я, шагая вдоль знакомой аллеи. – Он послал меня предотвратить преступление, а я оказался идиотом, не способным даже объяснить женщине, что ее поджидает опасность. Вот какого черта я мямлил?
Мне показалось, что дорога не заняла много времени, однако, когда я поднялся на ступеньки крыльца уже знакомого мне дома, наткнулся на троих, бестолково сновавших туда-сюда людей в форме.
– Борис Ракишов. – представился я, показав удостоверение. – Что здесь произошло?
– Да вот, смотрите сами… – посторонился один из них.
Я вошел в зал, и остановился. Взгляд мой сразу уперся в неподвижное тело Дарьи, лежащее на полу у печи. Ее руки были широко раскинуты в стороны, ноги неестественно вывернуты, а глаза, подернутые затуманенной пленкой, смотрели прямо в потолок. Во лбу женщины застряла стрела. Кровь черной струйкой стекала из раны, прячась в волосах, разметавшихся ореолом вокруг головы жертвы.
По всему полу были разбросаны разноцветные перья. К стене прибит огромный тяжелый крест, грязный, заляпанный, словно его только что вытащили из земли и приперли сюда с улицы, оставив длинный черный след волочения. Вчера его здесь не было, в этом я мог поклясться. У печи валялись обугленные кости неизвестного животного, сваленные в кучу. Все свечи, расставленные по полкам и столу со вчерашнего дня, оплыли и теперь стояли бесформенными столбиками с черными головками, заставляя задуматься о бренности бытия…
– Что скажете? – обратился я к старшему по званию. – Обо всем этом…
Во дворе послышался шум, крики, и причитания. Скорее, это напоминало рыдание женщины, заглушенный, подавленный стон человека, терзаемого непреодолимым горем.
– Что там? – крикнул майор Трухин.
– Это ее соседка – Марфа! – пояснил сельский староста, и мы все отправились на улицу, чтобы выяснить что происходит.
Полная женщина в стареньком пальто, надетом прямо на ночную сорочку, рвалась в дом. Ее с трудом удерживали два сержанта.
– Отпустите. – приказал я им, и оба разом отошли в сторону.
Освободившись от пут, Марфа кинулась ко мне, схватив за рукава куртки. Она невнятно заголосила, потом бросилась в дом, где вскоре послышались ее иступленные крики. Мы двинулись следом.
– Как вы думаете, Марфа…
– Валериановна… – повернула ко мне покрасневшее заплаканное лицо соседка.
– Валериановна. – продолжил я. – Что здесь могло произойти? Вы знаете, кто все это сотворил? Вы слышали что-нибудь?
– Нет, нет, не знаю, не слышала! – зачастила она и вытерла слезы рукавом пальто, оставив на щеке грязный след. – Боже мой, что они с ней сделали!
– Давайте присядем, успокоимся и вы все, что знаете, мне подробненько расскажете. Майор, – обратился я к старшему, – принесите воды и успокоительного. – велел я и снова повернулся к женщине, деликатно взяв ее за локоток. – Если вас не затруднит, пройдемте в соседнюю комнату.