Я ненавидела себя за то, что кивнула. Но я знала, что возненавижу себя еще больше, если уйду, а она серьезно поранится, пытаясь сделать это самостоятельно.
– Как ты собираешься это сделать? – спросила я дрожащим голосом.
Часть беспокойства исчезла с ее лица, но я почувствовала, будто приняла эту часть на себя.
– Я отрежу одно из щупалец и положу его себе на ногу. Его нужно будет подольше подержать на моей коже, чтобы добиться ран, которые оставят след навсегда.
Я в ужасе на нее уставилась.
– Откуда ты это знаешь?
Она направилась в другую часть лодки, подальше от медузы.
– Как-то раз мне об этом рассказала мама. Она поведала, что, если вдруг когда-нибудь меня ужалит медуза, самое важное в такой ситуации – как можно скорее избавиться от щупалец и использовать что-то плоское и твердое, чтобы извлечь жала. Иначе на коже навсегда останутся шрамы. Эта медуза волосы девы маленькая. Не думаю, что у нее достаточно яда, чтобы убить меня.
– Ты не думаешь? – вскрикнула я.
– Уверена, что недостаточно.
Это не сильно обнадеживало.
– И что же мы скажем маме или отцу? Что мы скажем остальным селянам?
– Что отправились поплавать ночью и не заметили ее. Никто и не подумает, что я могла бы это сделать нарочно с собой.
Она была права. Хоть я и была сейчас с ней, но и сама едва ли верила в происходящее.
– А что, если Сэми тебя не примет?
– Он любит меня, Нора. Я знаю, что он ни за что не изменит свое решение.
Как раз я-то знала, как может измениться любовь с появлением шрама, но у меня не хватило духу рассказать ей об этом.
– Его отец – губернатор. Он не позволит ему жениться на тебе.
Зейди помотала головой.
– Если я нужна Сэми, его родители прислушаются. А если нет, то мы сбежим вместе.
От шока я зажмурилась. Я хотела сбежать с Зейди, но никогда не верила в то, что она действительно бы это сделала.
– Ты обсуждала это с ним?
– Нет, но я просто знаю это. Мы целовались, Нора. И это было подобно обещанию. Что он любит меня так же, как люблю его я. Что он готов ради меня на все. Я не могу передать тебе это чувство, когда ты точно знаешь, что кто-то готов сделать для тебя все что угодно.
Я резко вздохнула, ее слова, будто крючком с зазубриной, полоснули мое сердце. Разве она не знала всегда, что я сделаю ради нее все что угодно?
– И ты все равно просишь меня об этом? Почему бы тогда не попросить Сэми, если он настолько сильно тебя любит?
Она притянула меня к себе.
– Потому что именно ты моя родственная душа. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо когда-либо знал или будет знать. Потому что я доверяю тебе больше, чем доверяю Сэми. И потому что именно ты самая сильная личность из всех, что я когда-либо знала. Только ты можешь мне помочь.
– Несправедливо с твоей стороны просить меня об этом, – сказала я, а мой голос сорвался на всхлип.
– Ты защитишь меня, – сказала она сквозь собственные слезы. – Как оберегала меня всегда, и сейчас не бросишь.
Мне пришлось прикусить губу, чтобы не заплакать. Часть меня была в бешенстве от того, что моя сестра вообще меня об этом просила, что поставила меня в такое положение. Я хотела отказать ей, вернуться в постель и проспать следующие два дня, пока все это не закончится.
Но она была права. Она не могла попросить у меня ничего из того, что я бы для нее не сделала. И если это действительно было то, чего она хотела, то я не могла позволить ей пережить это в одиночестве.
– Я помогу тебе заполучить щупальце, – наконец выпалила я. – Но я делаю это только потому, что боюсь, что сама ты навредишь себе, пытаясь это сделать, а не потому, что согласна с твоим решением.
– Я понимаю.
Она полезла в лодку и вручила мне самый острый гарпун отца и сеть для ловли маленьких рыбок.
– Будь осторожна.
Я взяла гарпун с сетью и нырнула под воду. Медуза находилась в большой сети, в которую ее поймала Зейди, но несколько щупалец просунулись сквозь отверстия. Когда мои слезы смешались с соленой водой вокруг меня, я попыталась унять дрожь в руках, и мне потребовалось несколько попыток, прежде чем мне удалось отрубить четыре или пять тонких щупалец. Я протянула руку с маленькой сетью и поймала их, все еще не уверенная, правильно ли я поступаю, а затем осторожно поднялась на поверхность, держа сеть на расстоянии вытянутой руки.
Зейди держала в руках небольшой кусочек коряги.
– Я подумала, что лучшим решением будет сделать это именно здесь, так никто не сможет услышать мой крик, но на всякий случай я зажму эту деревяшку зубами. Сейчас нам нужно забраться в лодку на тот случай, если я потеряю сознание.
Только сейчас я осознала, что она уже все спланировала. Возможно, даже в тот день, когда мы нашли мертвую медузу.
– А что потом?
– Вот потом и узнаем.
Я забросила сеть и щупальца в лодку, потом забралась сама, приземлившись рядом с Зейди. На нас обеих были надеты только туники, и морская вода на длинных ногах Зейди блестела в свете луны. Она пока была невредимой и совершенной. Еще не поздно было вернуться домой и притвориться, что всего этого никогда не было.
– Зейди, остановись, пожалуйста, – умоляла я. – Что, если мы вместе поговорим с губернатором Кристосом? Может быть, он согласится позволить мне занять твое место.
Она покачала головой.
– Даже если он согласится, то мама – ни за что. Она твердо решила, что моя судьба должна быть именно такой.
И еще она думает, что я недостаточно красива, подумала я. Она никогда бы не стала рисковать, вдруг тогда старейшины выберут на место Зейди Элис.
Она села с одного конца лодки и зажала между зубов кусочек плавника.
– Я готова, – сказала она сквозь деревяшку.
Я подобрала маленькую сеть, где щупальца уже почти перестали мерцать. Сколько уже времени? Сколько у нас есть времени до пробуждения родителей и до того, как они обнаружат, что мы натворили? Что скажет мама, когда узнает обо всем? Я знала, что все вот-вот навсегда изменится, но все равно подала ей сеть. Я думала об увечьях Дидоны, которые видела всего однажды, когда мы ненадолго пришли навестить ее после несчастного случая. Место, которого коснулись щупальца, вздулось и было розовым, как будто по ее ноге ползало множество червей.
Я представила Зейди с подобными шрамами и начала плакать, крепко зажмурив глаза, когда она опустила сеть на свои ноги, и приготовилась к ее воплям.
– Я не могу.
Мои глаза распахнулись, и по телу прокатилась волна облегчения.
– Хвала богам.
Она выплюнула деревяшку.
– Это должна сделать ты, Нора.
– Что? – Я яростно замотала головой. – Нет, я сказала, что останусь с тобой, но я не стану этого делать.
Зейди отложила сеть в сторону и опустилась на дно лодки, чтобы встать передо мной на колени.
– Пожалуйста, – умоляла она. – Если мне придется уехать в Иларию, я умру из-за разбитого сердца. И ты тоже не сможешь жить, если тебе придется остаться здесь без меня. Может быть, не сразу, но такая жизнь постепенно погубит тебя, я знаю тебя, Нора. Ты никогда не будешь здесь счастлива.
– Не делай этого, – сказала я, всхлипывая. – Не делай этого ради меня. Я ничего этого не хочу!
Она снова потянулась за сетью и так настойчиво мне ее всучила, что я вздрогнула.
– Если ты действительно меня любишь, то поможешь мне.
Я никогда не видела Зейди в таком состоянии, ее глаза были так широко распахнуты, что белки были видны целиком. Она обезумела от отчаяния, и я с трудом узнавала в ней свою любимую сестренку.
– Прошу, не говори так.
Она застыла там, дрожа от страха, гнева и безысходности. Все называли это честью. Быть избранной девушкой, быть красивой, выгодно выйти замуж. Но честь обернулась по-другому: испуганная девушка, умоляющая на коленях об избавлении.
– Я не могу поверить, что это именно то, чего ты хочешь, Зейди. Просто не могу.
– Это так, Нора. Больше всего на свете.
Мне потребовались все мои силы, чтобы забрать у нее ручку сетки, но я почувствовала, что она испытала облегчение, как если бы я испытала его сама. Она была так напряжена, мне пришло в голову, что она может порваться, как рыболовная леска.
– Я люблю тебя, – сказала я ей.
– Ты была для меня всем, – сказала она, и в ее голосе слышалось глубокое и искреннее чувство. – Моими руками, когда мне не разрешали грести, моими ногами, когда мне не разрешали нырять. Моими губами, когда я не могла защититься от мамы. Теперь мне нужно, чтобы ты была моими руками, Нора.