Данте снова готовится опустить пистолет, но нахлынувший каскад воспоминаний, заставил его опять вздеть оружие. Перед глазами возник образ черноволосой девушки. Короткая стрижка по плечи, белое благородное лицо с отточенными чертами, худое телосложение. Он её потерял и осознание этого напомнило о дикой боли. Что-то поистине катастрофичное полезло из тёмных глубин подсознания. Пульсирующая боль у Данте вспыхнула в затылке, но он её контролирует, прилагая сверхусилия, чтобы держать холод души.
– Я вспомнил её имя. Её звали Сериль, не так ли? – неожиданно вспомнил Архиканцлер. – Данте…
– Уведите его! – оборвал криком магистр императора и приступ эмоций у вечно холодного магистра заставил штурмовиков продрогнуть. – Воины, отправьте этого идиота в самые тёмные казематы имперского дворца.
Штурмовики выполнили неточное указание, лишь бы не дать своему командиру совершить на эмоциях опрометчивый поступок. Казимир на последок неожиданено сорвался с места и вцепился в шиворот Данте, смотря в его зелёно-хладные глаза помутневшими от злобы и безумия очами:
– Я не виноват.
Его быстро отволокли. Магистр убрал пистолет и словил на себе взгляд «Стража», который явно неодобрительно отнёсся к идее магистра оставить в живых Архиканцлера.
– Приберитесь тут, – приказал Валерон. – Если комиссия увидит следы боя, то нашей афере придёт конец.
Часть вторая. Особенности национальной политики
Глава шестая. Имперская реновация
Спустя неделю. Рим.
Отсюда не видно того, что творится на улице. Окна – большие исполины затемнены и по помещения разливается только тускловатая пелена света, который дарится множеством неоновых и прохладных ламп. Стены, выполненные из простого камня и облицованные панелями, эмитирующими гранит, дарят прохладу.
Данте, взгромоздившись чуть ли не на самый верх импровизированного амфитеатра, наблюдает за тем, как владыки Империи собрались в новой зале заседания, чтобы обсудить обновленное устройство Рейха. Каменные палаты, там, где раньше свои совещания проводил первый Канцлер, были обновлены перед столь важным мероприятием. Новые стулья, обшитые чёрной тканью, новые лампы в стиле фонарей девятнадцатого века, и на «дне» полуамфитеатрального зала пять тронов и стол пред ними, отчего люди, сидящие там чем-то напоминают судей. Один из людей поднимается и на всюду стала литься его речь, усиленная громкоговорителями:
– Требую порядок в зале заседания Координационного совета, – в судейской манере заявил представитель Трибунала. – Мы начинаем слушания по делу рассмотрения проектов преобразования в Рейхе, по случаю отсутствия Императора. Я, как выбранный председатель Совета, объявляю о заслушивании предложений, – судья подтянул лист, став с него читать. – Первым выступающим объявлен представитель правительства. Начинайте.
– После того, как Рафаэль Альтир был отправлен в психиатрическую лечебницу, нам пришло время выбрать новый путь развития Империи, – заявил коренастый лысоватый мужчина в фиолетовом пальто. – Я, как новый Лорд-Магистрариус Имперор Магистратос, подготовил ряд поправок касательно своей ветви власти.
На лице Данте могла бы пробежать хоть какая-то эмоция, если бы он не стал принимать двойную порцию транквилизатора. В его памяти колыхнулся момент, когда он не смог убить Рафаэля. «Страж» счёл это за слабость, но вот внутри самого магистра что-то остановило злое действие, что-то заставило его не стрелять. И тогда он впервые за долгие годы ощутил тень того, что значит быть человеком. Весь ужас возможного эмоционального порыва заставил его усилием препаратов снова вернуться в холод бесчувственности. Он, направив взгляд, рассматривает собравшиеся множества людей от каждой из ветвей власти, и всматривается в тех
– Имеем ли мы право? – на слова нового управителя правительства, поднялся парень в строгом чёрном пиджаке. – Как представитель Имперского Буле, я высказываю осторожность в данном деле.
– Вообще, – в этот раз слово взял Верховный Судья от Трибунала Рейха. – После преобразований Рафаэля, который кодифицировал нашу нормативную базу и принял ряд решений, согласно Архизакону «Об организации и полномочиях Координационного совета», там, где говорится о наших возможностях, есть строчка – «Совет Координационный право имеет преобразования в Империи вершить, если новый император не назначен или нынешний не может исполнять свои полномочия в следствии причин различных».
– Хорошо, – сели все по местам.
– И какие предложения у Первого Лорда? – спросил обросший мужчина в балахоне, в котором Данте распознал Патриаршего от Культа Государства.
– Я предлагаю, – Лорд-Магистрариус встал, – переделать всю систему исполнительной власти. Новая организационная структура из четырёх министерств не показала себя эффективной. Наоборот, стали случаться проволочки и замедления в деятельности отдельных органов власти.
– Хорошо, сын мой, что именно вы хотите донести, – раздался басовитый голос старого мужчины в кремовом одеянии священника.
– Так, – Первый Лорд взял в руку бумажный лист, – Мы хотим вернуться к старой системе министерств. Мы дифференцируем систему и теперь их будет не менее трёх десятков.
– Вы подумали о средствах, – вмешался представитель Буле. – Казна Рейха не может позволить себе постоянные перемены. К тому же, их должен утвердить сам Архиканцлер.
– Который, по воле Божьей, сейчас ничего не может сделать, – чуть приподнялся Флорентин Антинори, дотягиваясь до малого микрофона.
«Вот это быль день», – вспомнил Данте. Он бы мог предать окраску вспыхнувшим картинкам прошлого, но ныне он не более чем носитель информации, однако в его осколках души всё ещё теплится жизнь, что созидает цели, среди которых самая важнвая – защищать родину. Он помнит, как пришла комиссия, как на него с одобрением смотрела Калья, видимо оттого, что он не приложил свою руку к гибели монарха. «Странная девушка», – подумал Данте. – «То готова мстить за своего мужа, то рада тому, что я не лишил жизни Рафаэля».
Для магистра это странно, хотя он понимает, что в ней может взывать к такому поведению. Она, лишённая созерцания ужасов прошлого мира, ограждённая от мрака всего худшего, что есть в Рейхе. Калья де Леру – обычная девушка, по мнению Данте, жившая на территории Сицилийского Княжества, что преуспело во время Кризиса. Её жизнь отлична от жизни магистра, ибо свою молодость провёл в битвах за пропитание, а она не знала нужды. А когда оно было присоединено к Рейху И всё это создало в ней осторожность к человеческой жизни, уважение к ней. Но с другой стороны она за ту кампанию с Данте впитала и немного жестокости, а скорбь за гибель мужа воспалила и гнев. Но всё же в ней силён императив, который гласит, что жизнь люда есть одно из самых высших благ и тем более, если это глава государства.
– Позвольте, – поднимается представитель Имперского Буле. – Тогда и мы заявляем о том, что необходимо изменить структуру нашего органа власти. Он больше не сможет так функционировать. Дублирование полномочий трёх палат просто невыносимо.
– Хотелось бы по этому поводу услышать мнение представителя Культа Государства, – заговорил мужчина в чёрной судейской мантии.
– Культ Государства, как ревнитель святости любой государственной власти поддержит любое решение мужей правящих, – объявил Патриарший, сложив руки на груди. – Наш Культ не нуждается в изменениях или переделывании, ибо его цель едина и ныне отлично выполнима.
– Хорошо, – произнёс Верховный судья. – Далее у кого-нибудь ещё будут представленные проекты?
Данте смотрит на заседание через призму разбитой души и если бы него было чуть больше эмоций, он бы несомненно радовался тому, что теперь в Империи на какое-то время наступит мир. Заседающие здесь мужи, уже приостановили действие части властных распоряжений Рафаэля, остановив репрессивное безумство. Добрые люди Рейха могут выдохнуть спокойно, ибо теперь за неосторожный взгляд их не станут хватать. Но всё же, основная парадигма Империи, где человек есть часть государства и любое отступление от законов морали и Рейха строго карается, не потеряла ни йоты.
– Раз больше нет проектов, то я спрашиваю – у сторон рассмотрения есть заявления, ходатайства или отводы? Мы можем начать рассмотрение ваших идей в присутствии всех собравшихся людей? – задав вопрос, мужчина обвёл весь зал.