Инеш грустно улыбнулась.
– Я не верю в слово «всегда». Всё когда-то заканчивается.
***
Противником Винтерсблада в четвёртом бою оказался младший Макэлрой.
– Ого! – воскликнула Инеш, просмотрев листы со ставками. – Да ты звезда, – обратилась она к Бладу, – почти все поставили на тебя! Твой проигрыш нас озолотит!
«Извини, детка, но я ни за что не поддамся этой мартышке, пожирающей тебя глазами при каждой встрече!» – подумал Винтерсблад, но вслух ничего не сказал, лишь многозначительно ухмыльнулся.
Макэлрой вышел на ринг первый и уже во всю разогревал публику своими кривляньями. Зрители одобрительно кричали, хлопали и свистели, но это не шло ни в какое сравнение с тем шумом, который они устроили, когда вышел Блад. Определённо, он был их новым фаворитом. Лавина зрительского восторга скатилась с трибун и накрыла лейтенанта с головой. Она была такой плотной, что её можно было пощупать. Теперь уж тем более стоило выиграть: потешить поставивших на него азартников!
Макэлрой, видимо, недооценил соперника, потому как начал бой эффектно, но словно вполсилы. «Вот щёголь! – подумал Блад, – ради своего концерта рискует продуть!» – и отвесил ему крепкую затрещину. Вытанцовывавший вокруг него парень полетел в сторону и впечатался в сетку. Поднялся быстро, изумлённо хлопнул глазами, чуть не до макушки задрав тонкие брови, а потом усмехнулся криво и хищно, стирая кровь с подбородка.
Этот костляк оказался на удивление вёрток и прыгуч: даже Блад, обладающий отличной реакцией, не всегда успевал за его перемещениями. Но бил Макэлрой несильно, скорее – больше злил и насмехался, егозя перед носом противника, но ловко уворачиваясь от его кулаков, а ещё нет-нет, да цепляя Винтерсблада обидным словцом.
– А я думал, ты поразворотливее будешь, – бросил лейтенанту соперник, в очередной раз уходя от его удара, – а ты вон какой мешкотный, едва шевелишься!
– Прикуси трещальник, – раздражённо отозвался Блад, – а то перетрудишь, и нечем будет после боя от окуня ухо облизывать!
– Да как бы тебе не пришлось рыбье ухо сосать! – Макэлрой вновь умудрился съездить Винтерсбладу под рёбра и увернуться от ответки, явно поддразнивая противника. – А мне, глядишь, и чего повкуснее на закусь достанется! Долго ли девчонка с тобой протерпит, если ты и на матрасе такой же неуклёпистый, как на ринге!
Лейтенант махнул кулаком, но лишь вскользь задел наглеца, – тот успел увернуться.
– Вон как она запрыгивала на тебя после твоих побед, – выкрикнул он, – теперь пусть на мне попрыгает!
– Сучий ты хвост!
Винтерсблад окончательно вышел из себя и со всей яростью ринулся на Макэлроя, врезал ему раз, второй, – соперник не ушёл от ударов, и кровь из его разбитого носа хлынула так сильно, что забрызгала Блада, но тот не остановился. После четвёртого удара Макэлрой перестал сопротивляться, а после пятого – упал. И не поднялся.
Зрители взвились со своих мест, зашлись победным воплем. А вот Инеш была не так рада, встретив Винтерсблада на выходе из клетки. Девушка беспокойно посмотрела на победителя и обхватила себя за локти. За её плечом стоял высокий старший брат. Половина его лица была обожжена на войне, а левая рука отсутствовала по локоть, оттого вид его был угрожающим всегда, а сейчас, благодаря разгневанному взгляду, – особенно. Риан Фоули исключительно редко покидал свой подвальный кабинет. Так редко, что за всё это время Блад видел его раза два, не больше. И сейчас его присутствие было странным.
– Пойдём-ка, – кивнул Риан офицеру и повёл его служебными коридорами в своё обиталище.
– Какого Гнилого Генри на тебя нашло? – сурово спросил старший брат, уперевшись растопыренными пальцами руки в обшарпанный письменный стол, заваленный какими-то расчётными книгами. – Ты что там учудил? Удаль в голову ударила?
– В чём дело? – не понял лейтенант. – Я победил, а этот ваш – цел, только чуть-чуть помят. За день отлежится.
Риан перевёл острый, словно заточенный кинжал, и такой же блестящий взгляд на сестру, топтавшуюся у закрытой двери.
– Он совсем тупень, или ты невнятно объясняешь, детка? – холодно спросил он.
Инеш нервно дёрнула плечами, и Винтерсблад заметил, что она боится старшего брата. Заметил и удивился.
– Я сказала, что ставки на него и нужен проигрыш.
– Тогда какого хрена ты не слил договорной бой? Кулаки почесать больше негде?
– Что? – изумился Блад. – Договорной? Договорной?!!
– Договорной, – с холодным спокойствием подтвердил Риан, – как и все предыдущие. Ты не знал?
– Я говорила ему перед каждым боем, что надо выиграть, – вклинилась Инеш, оправдываясь перед братом, – и он выигрывал!
Действительно ведь – говорила! Но у Винтерсблада и мысли не возникало, что это не напутствие, а задание.
– Остальные бойцы тоже знают? – упавшим голосом спросил он.
– Конечно, – калека внимательно вгляделся в лицо лейтенанту. – А он и впрямь идиот, Инни. Ничего не понял. В этот раз я не накажу тебя, но на будущее – объясняй всем, будь добра, подробнее. Договорились?
Девушка кивнула.
– Иди. А с сопостельником твоим мы ещё позузолим.
– Наказывать?! – вскипел Блад, как только за девушкой затворилась дверь. – Ты смеешь её наказывать? Да я тебя…
– Ничего ты мне не сделаешь, лейтенант, – невозмутимо отрезал Риан, заморозив собеседника взглядом. – Она – часть нашей семьи, и это не изменить. Даже если дезертируешь из армии (или тебя, допустим, выгонят, узнав о боях), ты всё равно не сможешь сбежать так далеко и спрятать её так надёжно, чтобы я не нашёл. Ты никогда не сможешь защитить её от её же крови, Винтерсблад. Так что давай лучше не будем ссориться.
Офицер мрачно сверлил взглядом старшего Фоули.
– Что ты хочешь? – наконец спросил он.
– О, ничего, что было бы выше твоих возможностей! – оскалился Риан, и лейтенант не сразу понял, что это просто широкая улыбка, потому что глаза мужчины участия в ней не принимали, – улыбался только рот, словно составленный из двух половинок: красивой правой и бордовой, бугристой от ожога левой. – Продолжай драться, но теперь, если тебе говорят проиграть, – проигрывай. Не переживай, сильно тебя никто не поколотит, нам нужны здоровые бойцы. Публике ты нравишься. После сегодняшнего сорванного зрителями куша – тем более.
– Хорошо, – скупо кивнул Винтерсблад.
– Но! – старший Фоули поднял вверх указательный палец. – Нужно отработать наш сегодняшний убыток. Тебе или ей, выбирай. Инеш отличная воровка, ей это даже нравится, так что не думаю, что она обидится, если придётся чутка за тебя поработать. В конце концов, она же тебя привела, ей и отвечать.
– Что я должен сделать?
– Остановку, когда повезёшь в часть полученный алкоголь. Мои парни будут ждать тебя на углу Кримсон-Парк, около сгоревших конюшен. Они заменят твои ящики на наши, и поедешь дальше. Не дрейфь, бутылки и этикетки от ваших неотличимы.
– Что в бутылках? – напрягся лейтенант.
– Виски, – пожал плечами Риан. – Не такой хороший, как ваш, и немного разбавленный, но тоже вполне годный. Конечно, тех денег, которые мы просим за этот напиток в «Мерзкой детке», он не стоит, в отличие от вашего. Но вам-то бесплатно достаётся, так что – какая разница? Разумеется, ты будешь иметь свою долю, как и за бои. И можешь забирать одну бутылку из армейских ящиков себе. Ещё две отдашь извозчику – за молчание. Есть у вас там такой рядовой О’Грэйди, проси дать тебе именно его. Он нас знает. Ну что, по рукам? – Фоули протянул ладонь и, не сводя с лейтенанта холодного взгляда, терпеливо ждал, когда тот пожмёт её в ответ.
– Не оставляешь мне выбора, – мрачно обронил Блад, пожимая руку Фоули.
– Э-э, нет, дружок, выбор есть всегда! – усмехнулся калека. – Просто, когда он нам не по нраву, спокойнее думать, что кто-то злой нам его и вовсе не оставил, заодно избавив и от ответственности.
***
Уже в следующий четверг Винтерсблад ехал на склад в компании весёлого О’Грэйди, сидящего на козлах повозки. Он и раньше, бывало, ездил с ним, но тогда ещё не придавал значения тому, кто именно извозчик. Лейтенант получил виски, расписался в бумагах. Рядовой перетаскал ящики в повозку и, когда всё было готово, они тронулись в обратный путь.