В такие моменты тепло наполняло лейтенанта до краёв и распирало грудь нежностью и детской радостью, которой он немножко стыдился. Но кто ж знал, что это так приятно – когда тебя ждут! Когда ты кому-то нужен. Не для чего-то, а просто потому, что ты – это ты.
– У вас сегодня и присесть некуда! – удивился Блад, оглядывая забитый до отказа бар.
– Ага, – радостно согласилась Инеш, – сегодня важный вечер! А ты как раз вовремя! Пойдём, кое-что покажу! – девушка схватила офицера за руку и потащила через весь бар. – Ни за что не угадаешь, что там! – хитро прищурилась рыжая, остановившись перед дверью, ведущей на задний двор.
Винтерсблад и не хотел угадывать. Происходящее вокруг его вообще не особенно занимало: рука Инеш держала его ладонь, от сумасшедшего сердцебиения в груди что-то искрило, как железо под ударами; кончики пальцев приятно покалывало.
Девушка отворила дверь и вывела лейтенанта на задний двор, обнесённый глухим забором. Посреди двора стояла гигантская клетка, затянутая крупноячеистой сеткой, вокруг неё, как в цирке, поднимались зрительные ряды. Много вариантов тут не придумаешь: это была арена для боёв без правил.
– Сегодня Кадан дерётся с младшим Макэлроем, будет горячо! – сообщила девушка. – Мы можем стоять, по хозяйскому праву, у самой клетки! Или ты хочешь на трибуны? А может, ставку сделаешь?
– Детка, – усмехнулся Блад, – среди всех ваших занятий есть хоть одно, которое не нарушает закон?
Инеш задумалась, смешно наморщив нос.
– Дважды в месяц в баре играют скрипачи, а все гости пляшут, – наконец сказала она, – это, вроде бы, вполне законно. Жаль, что не так весело, как всё остальное!
***
Публика на трибунах до хрипоты поддерживала бойцов, на которых были сделаны ставки. Кадан, крупный и сильный, мутузил кулачищами уступавшего ему в размерах Макэлроя. Вернее, чаще он мутузил всё же воздух, ибо противник в последний момент успевал ускользнуть из-под носа верзилы, да ещё треснуть ему под рёбра. Кадан был в два раза сильнее, но он проигрывал. Публика раздосадованно гудела.
– Большинство ставили на братёнка, – пояснила Инеш, – кто ж знал, что этот костляк его взбутетенит!
– Твой брат слишком неповоротлив. Он силён, и только. А этот, – Винтерсблад кивнул на Макэлроя, – драться умеет. А ещё он хитёр и ловок.
Народ на трибунах повскакивал со своих мест, громогласно вопя: бой окончился, Кадан был повержен и, судя по лицу, очень обижен этим фактом. Он с видимым трудом поднялся на ноги и многозначительно погрозил победителю разбитым кулаком.
– Ноги-то ему не повыдёргивает в тёмном переулке за свою отрихтованную физиономию? – усмехнулся лейтенант.
– Не, – махнула рукой девушка, – сам же просвистал! Чего теперь? Зато мы наварились, – ставки-то больше на братёнка были, а не на Макэлроя. Смотри, смотри, что делает, егозистый! Публику себе покупает! – Инеш неодобрительно скривилась.
Победитель фиглярничал на арене, словно и не был утомлён боем: ходил колесом от края до края, показывал зрителям мускулы, состроив устрашающую, по его мнению, рожу и, сделав кульбит назад, кланялся под не очень дружные аплодисменты, нет-нет да и бросая украдкой быстрый взгляд в сторону Инеш. Почему-то он напомнил Винтерсбладу Книксена с его нелепыми ужимками. Закончив свой маленький спектакль, победитель вышел из клетки, взял протянутое кем-то из своих полотенце.
– Ну как я тебе, детка? – подмигнул он Инеш с самодовольной улыбкой. – Теперь пойдёшь со мной на свидание?
– Вон дед Хиггинс шаркает, – девушка кивнула в сторону приближавшегося к ним высокого старика со спутанной седой бородой, – он на тебя ставил, его и зови на свои кадрилки! Глядишь, этот сквозануть не успеет, тем более костыль свой опять где-то отпел.
Макэлрой стёр с лица конфетную улыбочку, недобро полоснул взглядом стоявшего рядом Блада, чуть сощурился и пристально посмотрел ему прямо в глаза, многозначительно и хищно дёрнув тонкой бровью.
– И нечего тут лупетками своими брызгать! – сбила ему гонор рыжая.
Парень криво ухмыльнулся, изо всех сил сохраняя достоинство, и пошёл прочь, закинув полотенце на голое плечо.
– Мартышка! – фыркнула девушка, даже не проводив парня взглядом. – Слушай, – обратилась она к Винтерсбладу, – а ты ведь, поди, всё по науке знаешь? Ну, драться умеешь как положено, а не просто кулаками во все стороны размахивать? Подучи братёнка моего, а? А то вон, глянь, как он обремизился, без науки-то!
Винтерсблад улыбнулся себе под нос: просьба Инеш была ему приятна, но участие в незаконных боях без правил грозит офицеру, если он попадётся, проблемами. Хотя сам-то он драться не будет. Что плохого, если покажет Кадану пару приёмов?
– Ну? – не отставала девушка, тряся Блада за скрещенные на груди руки. – Подучишь?
– Сам-то он захочет?
– Ещё бы! Он после той первой драки в баре тебя зауважал!
– Так я ж его не побил, – лейтенант пригасил слишком уж широкую улыбку.
– Так потому что против тебя было трое таких братёнков!
Мужчина задумчиво качнулся с мысков на пятки. На самом деле, он уже всё решил, но не удержался от искушения задержать приятное мгновение. Инеш, видимо, решила, что аргументов маловато.
– Мы тебе заплатим! Сколько ты хочешь за урок?
– Мне не нужны деньги, – удивился Блад.
– А что тогда? Чем завлечь? Может – пожизненный кредит в «Мерзкой детке»?
– Перестань пиратить по чужим домам, – осенило офицера, – тогда соглашусь.
– Тю, – присвистнула рыжая, – тебе-то что за печаль?
– Это опасно. В первую очередь – для тебя. Сейчас здесь уже не такая неразбериха, как в то время, когда Реденс перетягивали из Бресии в Распад и обратно. Если попадёшься – спросят по всей строгости.
– Так это ж – если попадусь! Ладно, ладно, не хмурься! Я согласна.
– Больше никакого мародёрства?
– Пока ты с нами – никакого! – пообещала Инеш. – Пойдём, обрадуем Кадана!
***
Винтерсблад начал тренировать Кадана ежедневно после обеда, когда народу в баре было меньше всего, а лейтенант освобождался от своих дел в части.
Спустя несколько минут после начала тренировки на задний двор «Мерзкой детки» выходила Инеш и наблюдала за мужчинами, положив локти на ограждение, отделявшее трибуны от клетки, которое доставало ей чуть не до подбородка. Девушка всегда шумная, болтливая, азартная, на тренировках вела себя непривычно тихо. Такого кроткого зрителя можно было даже не заметить, но Винтерсблад не мог не замечать её заинтересованный оценивающий взгляд, который он чувствовал кожей, стоило только снять рубашку перед тренировкой.
Однажды она сказала, словно оправдываясь, что хочет посмотреть на успехи братёнка, но это было столь откровенной ложью, что даже сама Инеш не удосужилась хоть чуть-чуть постараться, чтобы в неё поверили. Братёнок её не интересовал, хоть Кадан был единственный из семьи, с кем у неё сложились близкие отношения. Два других брата Инеш воевали, а самый старший, тоже бывший солдат, но теперь калека, днём не покидал подвалы «Мерзкой детки», помогая отцу семейства варить пиво и вести дела.
Инеш приходила, когда Блад с Каданом уже начинали. Не шелохнувшись, отстаивала всю тренировку и так же тихо исчезала до того, как мужчины успевали выйти из клетки. К тому времени гостей в «Мерзкой детке» прибавлялось, и лейтенанту ничего не оставалось, как подсаживаться за стойку и довольствоваться общением с Инеш в эпицентре суеты и шума. Девушка постоянно отвлекалась то на одного гостя, то на другого; кто-то вечно сидел слишком близко, говорил слишком громко или, ещё хуже, лез с разговорами к дочери хозяина, не замечая её нежелания слушать о переломе бедра тётушки Роузи. Каждый раз Инеш бросала на Блада извиняющийся взгляд, а он досадовал на всех этих выпивох, которым не сиделось дома, а надо было тащить в бар целый сундук историй про всех своих тётушек, жён, детей и племянников и невыносимо долго выкладывать их одну за другой за стойкой.
Винтерсблад засиживался допоздна, возвращался в свою квартиру за полночь, а ранним утром нужно было быть на построении. Отчитывая одного из своих солдат за невыбритый подбородок, спохватывался, что сам с утра забыл побриться, и вместо завтрака бежал исправлять ситуацию. Асмунд, томимый завистью, невесть что вообразивший в своей голове, испепеляюще смотрел ему вслед. В последние дни ротный даже здороваться с другом перестал: стискивал челюсти и, гордо вскинув подбородок, проходил мимо, по возможности задев Блада плечом.