***
Симон очнулся глубоко под землей. Его окружал холод, сырость и… черви. Почувствовав, что к горлу подкатил соленый комок, Спенсер сплюнул и принялся руками разгребать землю. Он не знал, сколько прошло времени. Ужас, который он сейчас переживал, нельзя было сравнить ни с чем.
Но, хуже всего, выбравшись из могилы, было увидеть безжизненное лицо Эммы и других учеников их магической школы, которые смотрели сквозь него. Как бы он не пытался привлечь к себе внимание, никто даже не оглянулся в его сторону. Кажется… Симон был на собственных похоронах.
«Похороны после свадьбы… Начало и конец… Как это эпично…» – Попытался усмехнуться Спенсер, но получилось у него плохо. Ощущение, что он – мертв, было настолько сильным, что трудно было поверить в обратное. Может, пока его сознание был захвачено иллюзиями, Селен убил его тело? И теперь душе просто некуда возвращаться?
«Если человек рождается и умирает в одиночестве… Ради чего все это тогда?»
Симон заломил руки. Боль… Она была с ним. Но что с того? Он не знал, что сейчас по-настоящему реально. Когда-то он читал книгу о «развоплощении», которую написал человек, побывавший в состоянии клинической смерти.
Автор пытался донести главное – многие умершие просто не в состоянии принять тот факт, что их время на земле закончилось. Таким образом, они рано или поздно превращаются в привязанных к земле призраков, лишая себя дальнейшего пути. Но, на самом ли деле, он стал «развоплощенным»?
И снова послышались знакомые слова:
– Тебе достаточно сказать: «хватит». Помнишь?
Симон вдруг охватило острое желание жить и бороться.
– Нет, я не скажу этого. Назло всему миру, назло Селену. Я не сдамся. Мое и Эммы время еще не закончено. У нас одна общая дорога. Сегодня я буду биться до последнего, – с этими словами Симон наотмашь ударил по могильной плите, расколовшейся от его удара на сотню частей, и резко зажмурил глаза от внезапно разлившегося вокруг яркого света.
Дым вокруг него рассеивался, не оставляя и следа от предыдущих видений. Симон вернулся в Стоунхендж. Селен стоял в пяти шагах от него, рассматривая Симона неприязненно, точно таракана, которого следует как можно быстрее раздавить.
Спенсер улыбнулся пересохшими губами:
– Я прошел второе испытание, верно?
Глава 4. Шкала отчаяния. Часть четвертая
Симон смотрел на Селена и видел… Эмму. В этом чужом человеке он чувствовал ауру любимой и желал, хоть на мгновение, прикоснуться к ней. Однако, фиалковые глаза Селена были безжизненны, как истлевшие угли. Страсти в них давно отгорели. Симон не мог бы дотянуться до струн его души, даже если бы попытался. Там ничего не было, лишь пустота и мрак.
«Последнее испытание… Справлюсь ли я? Хватит ли у меня сил? Смогу ли я пройти весь этот путь, чужой ненависти, до конца?»
– Согласно правилам магической дуэли, ты имеешь право выбрать последнее испытание, Симон. Предыдущие раунды были за мной… Теперь я просто обязан дать тебе возможность реванша. Скажи, каким способом хотел бы убить меня, и магия Стоунхенджа услышит твое желание. Если, конечно, оно будет достаточно сильным.
– Будет ли сильным мое желание… убить? – Симон показалось, что земля уходит из-под ног. Думал ли он прежде, что слова самого близкого человека могут ранить сильнее, чем заклинание вампира? И почему он не может, отбросить в сторону мысли о том, что, за маской Селена, где-то еще жива Эмма?
– Я не хочу тебя убивать, – спокойно ответил Спенсер, сделав пару шагов по направлению к Селену. – Не думаю, что древнюю вражду можно решить чьей-то смертью. Возможно, если бы ты рассказал мне больше о прошлом, мы смогли бы вместе найти ответ, и, наконец, упокоить твою измученную душу. Я отказываюсь выбирать оружие и сражаться…
– Отказываешься?! – Вокруг Селена стала собираться тьма, сквозь которую буквально просачивались электрические разряды. – Да как ты смеешь! Ты настолько горд и глуп, чтобы подарить последний шанс тому, кто смертельно ненавидит тебя?… Что ж, тогда приготовься к смерти. Тебе не спастись, жалкая тень Алестера!
…Симон успел заметить, как луну на небе закрыли тучи. Вокруг все потемнело, а потом ров вокруг Стоунхенджа засветился ярко-зеленым светом. Стена странного света оградила барьером землю Стоунхенджа, отделив от остального мира.
А затем появились они. Странные огоньки, вспыхнувшие во тьме. Сотни огоньков, загоравшихся на когтях женщин в белых, развевающихся одеяниях. Они стояли по ту сторону рва и равнодушно смотрели перед собой, словно бы в трансе. На их ладонях мерцало зеленое пламя.
«Женщины – вампиры… Их так много. Зачем они здесь?!»
– По приказу господина мы явились, чтобы провести обряд вызова. Вся наша сила даруется господину во имя его великой мести, – женщины говорили громко и отчетливо, но их голоса были лишены и намека на эмоциональность.
А потом сотни огоньков, сорвавшихся с тонких бледных рук, метнулись к центру Стоунхенджа, к месту, где каменным изваянием замер бесстрастный Селен. Он был неуязвим для Симона, находясь в центре большого, ярко-зеленого, шара.
Огоньки змейками стягивались к нему, и Симон широко раскрыл глаза, потому что впервые видел подобное… превращение. По мере того, как энергия вампирш питала тело своего господина, оно покрывалось чешуей…
Резкий порыв ветра поднял в воздух пыль, и Симон вдруг почувствовал, что земля под ним дрожит и сотрясается. Пришлось отбежать в сторону, и вовремя, – в том месте, где он стоял секунду назад, возникла широкая трещина. А на месте Селена блистал серебристой чешуей огромный змей, разбивающий землю и камни вокруг себя всего лишь ударом хвоста.
Симон услышал протяжный стон, и оглянулся. Сотни вампирш бессильно упали на землю. «Умерли? Нет, не может же господин быть так жесток к своим же сородичам? Наверное… Они просто лишились энергии…»
– Вампиры счастливы отдать жизнь за мгновение триумфа своего господина. – Змей говорил человеческим голосом, выдыхая огненными струями. Симон еле успел уклониться, чтобы не быть сожженным в мгновение ока. Меч Алестера засиял в руке, разгоняя мрак, и у Симона словно прибавилось сил.
Кажется, ему суждено стать рыцарем и победить чудовище. Но, в отличие от героев прошлого, для него нет никого дороже этого монстра, так как же быть? Обнажить свой меч для ответной атаки, толком не зная, к чему это приведет? Или же… сделать то, что всегда делал Алестер, – обнажить свой меч ради защиты?
В этот миг змей взмыл в воздух и принялся кружить над Стоунхенджем, распространяя пламя вокруг Симона. Отступив к самому краю барьера, прикрывая лицо от обжигающих искр и чувствуя, как тлеет одежда, Симон вдруг вспомнил слова духов, о том, что, на время дуэли, они передали ему, и силу его партнерши.
«Не можешь достать противника на земле, попробуй в воздухе!» – Симон попытался вспомнить то чувство восхищения, охватившее его, когда он увидел Эмму, на вершине башни, с белыми крыльями за спиной. И вдруг почувствовал острую резь между лопаток. Это было больно, но того стоило. Стать хотя бы на шаг ближе к Эмме… и в очередной раз вызвать ярость Селена.
С легким шелестом развернулись крылья за спиной юноши, когда он поднялся в небе, обнажив меч. Кто-то чужой в голове нашептывал уничтожить змея, вонзив меч в незащищенную область напротив сердца. Но в душе что-то отчаянно сопротивлялось убийству.
«О, древний Стоунхендж, силы которого безграничны. Ты видел немало дуэлей. Подскажи, верную ли дорогу я выбрал? Могу ли я спасти ее? Ведь, если все это – бесполезно, тогда проще было сдаться в самом начале и умереть…»
И, словно в ответ на свой призыв, Симон услышал тихий шепот: «Магический камень в центре Стоунхенджа принял немало жертв. Часть людей, погибших здесь, так и не смогла обрести покой. Верни их души в обитель, где им надлежит быть. И дуэль решится в твою пользу, если не пожалеешь ни себя, ни собственной магии…»
Симон с трудом уклонился от просвистевшего в воздухе когтя змея. А затем, столкновение с землей, превратило в кровавое месиво его крылья. Болела каждая косточка, каждый нерв. Но он сжал зубы и пополз к центру, к гладкому серому камню.