– Разве не ты пригласила на Зимний бал Мэтта Куинна?
– Я не приглашала…
– Поэтому я думаю, это забавно, – продолжала вещать Алекса. – В смысле, я всегда считала, что ты мне завидуешь. Только не полагала, что ты зайдешь настолько далеко и уведешь у меня…
Ну, все, хватит. Бриджет вскочила на ноги.
– Завидую тебе? Ты должно быть шутишь?
Алекса беспечно рассмеялась.
– Это стало очевидно, после того как ты набросилась на меня в шестом классе. Сестра Урсула сказала, что ты ударила меня из зависти.
Бриджет ненавидела сестру Урсулу, их старую директрису в школе святой Цецилии, почти также как Алексу.
– Тебе следовало бы поблагодарить меня, – со змеиной улыбкой произнесла Алекса.
– Поблагодарить тебя?
– Сестра Урсула хотела тебя исключить, но я сказала своему отцу, что прощаю тебя, и они позволили тебе остаться.
Если бы Бриджет исключили из школы святой Цецилии, тот день стал бы самым счастливым днем ее жизни.
– И мне надо благодарить тебя за это?
Алекса пропустила ее слова мимо ушей.
– И вот теперь ты возвращаешь должок.
– Чего?
– Я должна сказать тебе «спасибо» за то, что избавила меня от Мэтта Куинна.
– «Избавила тебя»?
Алекса тряхнула своими отливающими красным локонами, как бы подтверждая свои слова.
– Мэтт так и не принял наш разрыв. Он никак не может меня отпустить.
Ладно. Пора прекратить этот сумасшедший дом.
– Да ну? Из того что видела я, вчера после уроков он конкретно отшил тебя, чтобы подбросить меня до дома.
– Ты действительно думаешь, что все произошло именно так?
Бриджет приблизилась к Алексе на шаг.
– Я знаю, как все произошло. В присутствии твоей свиты подхалимов. И тебя это сто пудово выбешивает.
– Не понимаю, о чем ты…
– Под-ха-ли-мов. Понимаю, большое и трудное для тебя слово. Запомни его и может позже твой папочка расскажет, что оно значит.
Бриджет чувствовала, что ее начинает заносить, однако и Алекса не планировала отступать.
– Видимо тебе очень хочется встречаться с Мэттом, – сказала Алекса, выпячивая подбородок. – Учитывая, что его папаша проводит у тебя дома чуть ли не каждую ночь.
Бриджет растянула губы в улыбке.
– Не чаще чем твой.
Алекса отвела руку назад, словно собиралась дать ей пощечину. Бриджет напряглась, но как только ладонь начала свое движение, Алекса замерла. Ее взгляд уперся в пол, и вместо того чтобы вмазать Бриджет, Алекса провела рукой по своим волосам.
– По крайне мере это не из-за моего отца погиб твой, – холодно проговорила Алекса.
Бриджет вздрогнула.
– Сучка.
Алекса вскинула свою сумочку на плечо и подняла голову.
– Вижу твои занятия с психологом по управлению гневом прошли даром.
Бриджет сжала руки в кулаки. Ей нестерпимо хотелось заехать одним из них по лицу Алексы, чтобы стереть эту ее надменную улыбочку. Вместо этого она с силой закусила нижнюю губу. Алекса намерено ее провоцирует, может, намеревается добиться ее отстранения от учебы перед Зимним балом, ведь тогда Бриджет не сможет на него пойти. Ей необходимо сдержаться.
Они сверлили друг друга взглядами. Зеленые глаза Алексы сверкали так же, как и ее фальшивая улыбка, пока Бриджет делала размеренные вдохи и выдохи, стараясь успокоиться. Минуту спустя Алекса вздохнула, отвела взгляд и направилась дальше по коридору.
– Пожалуй, ваши отношения вряд ли продлятся долго, – произнесла Алекса, бросая взгляд через плечо. – Учитывая, что находящиеся рядом с тобой люди плохо кончают. Кто знает, что может вдруг случиться.
16
«АЛЛИЛУЙЯ! АЛЛИЛУЙЯ!
Аллилуйя! Аллилуйя! Алли-и-луйя!»
ПО РЕШИТЕЛЬНОМУ КИВКУ МИССИС ТЕМПЛТОН Бриджет подалась вперёд и перевернула первую страницу партитуры, ловкие пальцы пианиста не упустили ни единой ноты. Взмах указки мистера Винсента и под сводами церкви прозвучал припев из знаменитого хора Генделя. Палочка, приподнявшегося на носочки, хормейстера двигалась твёрдо и размерено, словно командуя ротой солдат.
«For the Lord God Omnipotent reigneth.
Аллилуйя! Аллилуйя!»
Бриджет зевнула. Она никак не могла сосредоточиться. Её мысли вновь и вновь обращались к государственной психиатрической больнице Сономы, в которой содержался Милтон Андермейер. Почему её отец захотел, чтобы она встретилась с тем, кто его убил?
Пятое правило. Они врут. Да, да, ей уже не раз доводилось сталкиваться с подобным. Но тот демон, Пенемуэль, отличался от остальных. Он действовал самостоятельно, а не как часть хаотичной заразы, ради очищения которой её туда и привели. «Он называет тебя зайкой-тыковкой. Он говорит, ты поймёшь».
Конечно, вполне возможно демон просто знал прозвище, данное ей отцом. Монсеньор предупреждал её, что демоны обретают власть над своими жертвами, обещая им приоткрыть завесу будущего и наделить знаниями неведомого. Вот только Пенемуэль был не таким как другие демоны, с которыми она сталкивалась ранее.
У него имелось для неё сообщение, и когда он его передал, Бриджет готова была поклясться, что нарисованное лицо куклы изменилось, приняв выражение абсолютной эйфории. «Моё искупление завершено. Я свободен!»
– Бриджет! – прошипела мисс Темплтон.
Бриджет подскочила и перевернула страницу.
– Простите.
«The kingdom of this world, Is become the kingdom of our Lord».
Не считая великолепного тенора Гектора, немногочисленная мужская половина хора проглатывала слова и частенько вступала абсолютно не вовремя. Сопрано звучало уныло, а альты исполняли партии сопрано, потому что не могли запомнить свои собственные. Однако мистеру Винсенту было всё нипочём, он размахивал своей палочкой, словно представляя себя Джеймсом Ливайн в Метрополитен-опера, дирижируя певцами, которые абсолютно не обращали на него внимания. Исполнение одного из лучших произведений Генделя хору церкви святого Михаила явно не по силам.
Ещё один кивок от миссис Темплтон, ещё одна перевёрнутая страница, и Бриджет внутренне перекосило. С седьмой страницы начиналось собственное творение мистера Винсента.
Палочка мистера Винсента выдержала театральную паузу, и со следующим взмахом темп поменялся кардинально. Аккомпанемент миссис Темплтон был уже не изящной музыкой Генделя, а походил скорее на какую-то её поп-вариацию. Из первого ряда хористов отделились четверо сопрано и начали танцевать прямо как в последнем эпизоде телешоу «Танцы». Остальной хор разделился на две половины, и между ними на алтарь встал Гектор, взявший с пюпитра мистера Винсента микрофон – и Кристина Агилера в мужском обличии затянула «Хип-Хор-луйя», в аранжировке Блэра Винсента, по произведению Г.Ф. Генделя.
«King of kings and lord of lords.
And He shall reign forever and ever».
Хор вступил, когда Гектор закончил петь ведущую партию, вокруг него кружились танцоры.
Бриджет была уверена – от такого Гендель сейчас точно переворачивается в могиле.
При всей отвратительности действа в целом, Бриджет была вынуждена признать, что Гектор – настоящая звезда. Он излучал такую уверенность, будто ему плевать на чьё-либо мнение, что вызывало у Бриджет жгучую зависть. У неё всегда имелись трения с мамой, братом, школой. Даже фортепьяно, её надёжное убежище от жестокого окружающего мира стало тяжким бременем после того, как Бриджет запрягли быть вторым аккомпаниатором при хоре. Она прямо-таки чувствовала, как крохотные кусочки её души умирают всякий раз, когда шедевры классической музыки превращались в отстойные заготовки «Фабрики Звёзд», и она ничего не могла…
– Бриджет!
Миссис Темплтон так яростно перевернула страницу, что ноты соскользнули с держателя и шлёпнулись на клавиши, внеся кошмарный диссонанс в аккорд.
Бриджет закрыла глаза и поморщилась. Сколько страниц она пропустила? Она не знала. В голове было совсем пусто.
Тишину прорезал гнусавый голос мистера Винсента.
– Проблемы, миссис Темплтон?
– Небольшая техническая накладка, – произнесла она, стрельнув в Бриджет взглядом. – С переворачиванием страниц.
– За этим постоянно должен следить второй аккомпаниатор. – Мистер Винсент пристально посмотрел на неё. – Мне нужно твоё полное внимание, Бриджет, как если бы ты сама сидела за фортепьяно. Или же я могу, – он помахал палочкой вокруг своей головы, – посадить кого-то другого переворачивать страницы.