— Это почему? — спросил я, отпив живца.
— А вот почему, — знахарь приподнял мои штаны, лежавшие рядом. — Призрак если материализуется с предметом в одном месте, то сливается, а ты при появлении заместил собою пространство, что и привело к появлению этих лохмотьев вместо одежды.
— Вот черт, я же голый! — выдал я в слух мысль, так стремительно прострелившую мою голову.
— Не ссы, я по девочкам, — плоско и без энтузиазма отреагировал он.
— И как теперь в этом идти, — пробормотал я, надевая штаны, а если быть точнее их остатки на себя, так как трусы вообще превратились в лоскутные тряпки.
— Это решаемо, — задумчиво произнёс Шутер, делая уже второй круг вокруг меня и наблюдая мои потуги привести в порядок свою одежду. — Говоришь не мог дышать?
— Ну да, я попытался и не смог, после чего и запаниковал.
— Я не просто так спрашиваю, был у меня один тут с даром телепортера, но не обычного, те просто прыгают куда хотят, на этом все, вопрос в расстоянии, у того же была возможность как бы замирать во времени секунд на десять, выбирая куда и в какой позе прыгнуть, в плоть до того, что ствол из кобуры достать мог. Он тоже поначалу паниковал, что дышать не мог, а выяснилось, что и не надо, может у тебя такой же вариант? Бросай все, еще разок по новой, скомандовал он так, что выбора у меня не осталось.
— Че, опять бумажкой бросать будешь?
— Нет, уже не надо, дар твой светится, сейчас должно стать легче, с каждым разом будет проще его активировать, а в последствии как моргать глазом, на инстинкте начнешь использовать.
— Ладно, — ответил я, сосредоточился, представив себя в том самом прозрачно зеленоватом состоянии, и тут же заметил, как остатки шмотья снова упали в низ. Чтобы не добивать и без того изрядно пострадавшую одежду, сделал пару шагов в сторону. Пробыв в таком состоянии около десяти минут, потребности в дыхании так и не ощутил, а потом, без малейшего на то желания, вернулся в нормальное состояние.
— О, вернулся, прокомментировал знахарь, а увидев мою перекорёженную морду, спросил, голова болит?
— Да я бы сказал, что набат в колокола звонят, прошипел я в ответ, еще больше скрючившись.
— Набат в голове ожидаемо, дар сильный и на долго пока использовать нельзя, просто резерва не хватает, я вижу у тебя потенциал, но он пока не развит. Давай живца глотни, отдохни и еще раз, но теперь палец в спинку стула сунешь и выходи сразу.
Я стал жадно глотать живец, осознавая, что дневные пол литра только за сейчас уже прикончил. Гул быстро стал ослабевать, я выждал еще несколько минут после того, как все прошло. Одежду одевать не стал, утомительно напяливать её, а поэтому, вздохнув, снова представил себя в ином состоянии. На сей раз я ярче ощутил свой переход, почувствовав именно тот момент, когда звук полностью исчезает, сделал пару шагов в сторону стула и вспомнив неприятные ощущения, вышел из призрачного состояния сам, предварительно пронзая зеленоватый контур нехитрой мебели пальцем. В момент выхода раздался оглушительный треск дерева, палец на инстинкте отдернулся, а увиденное поразило нас обоих. На месте, где был палец, оказалась развороченная дыра, похожая на след от выстрела, разве что края были равномерно сдавлены и слегка дымились.
— О как! — Воскликнул Шутер, ощупывая испорченную мебель, — замещение, причем абсолютное, в первый раз такое вижу, офигеть, неужто неизвестный дар, — превратившись в обычного пацана он аж запрыгал на месте, и начал радовался словно ребёнок, которому на новый год подарили очень дорогую и желанную игрушку.
— Че ты так радуешься то, объясни лучше, — наблюдая за вакханалией радости, неловко решил прервать её я.
— Ну че, че, да ни че, — протараторил он и став обратно распоясано флегматичным, принялся мне пояснять, — я же раньше тебе уже объяснил, что обычно, если владелец призрака или подобного дара проходит через предметы, а его выбрасывает внутри них, то происходит слияние оных, как правило, сопровождающийся высоким нагревом, и часть тела как бы совмещается с предметом. Заново активировать дар, чтобы разъединиться, не выходит, потому что теперь тело и предмет стали едиными. У тебя же все по–другому, при выходе из этого состояния твоя материя замещает собою любую другую, получается абсолютное замещение.
— Так, стой, не понял, — прервал я рассказ насторожено, — то есть ты намеренно хотел, чтобы я был вынужден себе отрезать палец?
— Ой да ладно, я уже по твоему шмотью все понял, — пояснил он, тыкая пальцем в мои штаны, — но проверка — мать теории, — вознеся палец в верх, поставил точку врачеватель.
— Ладно, понял, но это еще не все, у тебя что, погреб есть?
— Да, — разворачиваясь вопросительно ответил Шутер, — а как ты узнал? Я чего–то не знаю?
— Как–как, да не как, — передразнил его, — когда я становлюсь таким, как бы это сказать то по нормальному, во придумал, перехожу в другое пространство, я вижу через предметы, и через пол твой тоже посмотрел. Когда за слетающими штанами следил, вижу все в общем, оно как прозрачное из контуров стекло такое, но если на что–то конкретно посмотреть, то обрисовывается, вот ты, например, как бы залит зеленым ярко, и точки вокруг в тебе мельтешат, не понятные. А деревяшка, серым заливается, земля как бы прозрачная, я так понимаю каждый цвет своему материалу. В тебе, судя по всему, душу увидел?
— Да нет, не душа это, — задумчиво протянул он, уставившись при этом в пол, — умения ты видишь, это точно, ох же и имба у тебя, а не дар. Да не одевайся ты, — прервал он мои потуги натянуть штаны в очередной раз, — давай проверим сколько откат у дара твоего, ну время между следующей активацией, понятно, что невелико, но проверить стоит. Ныряй, заскакивай или чего ты там делаешь в своё пространство, потом выходи и еще раз, и так пока не устанешь.
— Да вы садист, батенька, — жалостно пробормотал я, отбрасывая в сторону рваные штаны.
Без остановки и промедления заходить и выходить у меня получилось с десяток раз, после чего я почувствовал вновь наваливающуюся усталость, решив не доводить себя до ранее опробованного состояния, прекратил.
— Отката нет, не верится просто, — удивленно констатировал факт Шутер. — Отдыхай, живец еще бери, да попробуем еще кое–чего.
— Точно садист, — притворно возмутился я, упав на покалеченный ранее стул, присасываясь к очередной бутыли живца, что он принес.
Отдохнуть толком он мне не дал, я даже заметил в его глазах не добрый такой огонек, и понял, что он меня просто не отпустит, действительно видимо уникальный дар мне достался.
— Ну все, отдохнул?
— Отдохнул, — сдался я на его милость.
— Иди ка сюда, вставай вот тут и как скомандую, переходи.
— Ладно, ладно, — направился я к нему, смерившись со своей судьбой подопытной крысы.
— Давай, — скомандовал он, предварительно начав водить руками вокруг моей головы, я уже без усилия стал прозрачным, постояв так, пока он, обойдя меня, не пошёл в сторону дивана, после чего проявился.
Шутер лишь обернулся в мою сторону и поднес палец к губам, когда я попытался спросить, мол тише, и увалился на диван. В недоумении я показал на штаны, он кивнул. Прям как проститутка в борделе, подумал я и стал напяливать на себя рванину. Знахарь продолжал по–прежнему молчать, даже несмотря на то, что я уже оделся и стал отпаиваться живцом.
— Значить так, — неожиданно он заговорил, — из этого мира ты в действительности пропадаешь, остаётся лишь то, что мне не видно и оно мне не подвластно, мой дар видит вместо твоего призрака пустоту, это раз. Выходя, ты замещаешь располагающийся предмет собой, это два, а три, что тебе в том твоём призрачном состоянии не нужно дышать. Но есть еще и четыре, ты, судя по всему, как я бы это назвал, видишь суть вещей, причем на сквозь, но не далеко.
— Да, пять метров не более, — уточнил я, — вижу край твоего дома и первый ярус твоего погреба, кровать там вижу, стол, вообще комнату жилую. Даже спрашивать не хочу за чем это тебе, вижу часть лестницы со спуском на следующий ярус, а дальше все…
— В общем так, принимай, если сможешь, по горошине в день и где–нибудь дней через пятнадцать двадцать приходи, оплаты брать с тебя не буду, но в качестве ответной меры ты будешь выполнять мои поручения, позволяя проводить тесты, а я буду твой дар описывать, вот только названия ему пока нет, и придумать не выходит, так как это всего лишь грань, а что дальше будет, тем более что зреет еще одна… — многозначительно закончил он.