— Я погляжу тебе уже лучше? — спросил я, убедившись, что пациент по–прежнему закреплен.
— Я требую, чтобы ты освободил меня, — командным голосом ответил он.
— Требуешь? — протянул я вопросительно, — мне кажется ты не в том состоянии чтобы требовать, хотя явно лучше, чем при нашей первой встрече.
— Если не освободишь, то тебя расстреляют за неповиновение военному офицеру в чрезвычайной ситуации.
— У меня было немного свежаков, но ты явно будешь трудным, — выдохнул я, когда закончил, полностью проигнорировав им сказанное.
— Свежаком?
— Давай я немного тебе расскажу, что тут было, а ты поправишь, если что не так.
Некоторое время я посветил тому, что рассказывал примерную историю последних дней существования этой базы, о пришедших тварях, про бойню и то, что все его однополчане обратились, начав так же, как и твари, урча, бросаться на окружающих. Пациент не дергался и молча выслушал всю мою историю, ни разу меня не прервав, а когда я упомянул странности с положением светила и звездами, он вроде как даже слегка обмяк. Еще одним доказательством, что я ему предъявил, стала брошюра, в которой он так же смог своими глазами прочесть почти тоже самое, что рассказал и я, тем самым поняв, что для меня это совершенно рядовая ситуация.
— Кто ты, — спокойно спросил он, прервав затянувшуюся паузу после рассказа.
— Меня зовут Шустряк, но это неглавное сейчас, интереснее, где ты сейчас.
— На базе войск специального назначения, — отчеканил он, не дав мне завершить мысль.
— Это локально, а вот глобально ты в другом мире, я понимаю твоё удивление и скорее всего ты бы покрутил оставшейся рукой пальцем у виска, если бы она не была привязана.
— Ты псих — это однозначно, — твердо выдал он.
— Я уж не знаю, как тебе еще что–либо доказать, но ты же видел, как я сюда зашел сквозь стену? Ты выслушал мой рассказ, который с высокой долей вероятности сам пронаблюдал своими глазами, и теперь ты мне говоришь, что я псих?
— Да ты же наркотой меня жахнул. — не уверенно возразил он.
— Я тебе жизнь спас, — подняв голос, не сдержался я и, став призраком, встал внутри него и койки, где он был привязан.
— Я готов выслушать тебя, — отойдя через пол минуты, выдал он.
— Хорошо, давай уясним для начала следующее, я тебе не враг, но и не друг, поэтому цацкаться с тобой времени у меня нет, тут тоже долго находиться не выйдет, причину я тебе чуть позже объясню. Сейчас я тебя развяжу, но, если выкинешь что–то просто убью или брошу здесь в зависимости от тяжести содеянного, по рукам?
— По рукам.
— Для начала вот тебе брошюрка, развязав его вручил, когда–то подаренную мне Косым местную библию, я уже давно не читал её, так как заучил наизусть, да и если прожить тут хотя бы полгода, она уже в общем то и не нужна. Её мне дал человек, который меня спас также как и я тебя сейчас, храни до тех пор, пока не освоишься, прежде чем спрашивать сначала поищи ответ в ней, думаю вопросов после этого глупых не будет.
— Хорошо, я прочту, но пожрать бы.
— Согласен, я тоже уже не против, пойдём на кухню, порадуемся горячей еде, у нас чуть больше суток потом нужно будет уходить.
— Не выйдет, сказал он, потом задумался и добавил, по всей видимости у тебя выйдет, а вот у меня нет.
— Это почему?
— Я не могу ходить сквозь стены или могу?
— Вот ты начинаешь задавать вопросы не прочитав брошюру, если коротко, то у меня такой дар, какой будет у тебя я не знаю, читай книжку там все ответы и не сомневайся, все что там написано чистая правда.
— Я к тому, что кода доступа к главным шлюзам я не знаю, — пояснил он, уже спускаясь с койки и осматривая культю.
— Это не проблема, но в начале жрать, пресек я его расспросы, направившись к выходу.
В столовой холодильники ломились от мяса, я принялся готовить мясное рагу с овощами, в то время как Сергей, так его звали, сидел, изучая выданное ему чтиво. Он так и не отвлёкся ни разу, до тех пор, пока я не поставил перед ним большую тарелку с моим варевом, после принес себе и ему хлеб, который пах божественно после разморозки в печи.
— Я столько не съем, — произнес он, оторвавшись от брошюры.
— Поверь, съешь и через час еще столько же, метаболизм тут совершенно другой, еда как бензин в желудке сгорает, особенно, если у тебя сильные повреждения, — я указал на его культю.
— Ты что медик? — спросил он и тут же добавил. — что за укол такой был, что меня в чувство привёл?
— Укол тут не причем, то был спек, это и обезболивающее и ускоритель регенерации, что–то вроде местной панацеи, ну и как наркотик тоже применяется, а в чувство тебя привел живец, который до укола тебе в пасть заливал, а ты сопротивлялся.
— Ясно, про него уже читал, просто не понял, что это был он, а сопротивлялся я, не понимая, что ты делать собирался.
— Поэтому и вливал, знал, что у тебя споровое голодание было, а если бы мы с тобой беседы стали разводить, то был бы у тебя хороший шанс истечь кровью, ты когда грохнулся в душе, с тебя сильно потекло, да и потом пока не зашил. Уж какой я не мастер, но все же лучше, чем твои припарки, что там были. Кстати, а кто тебя до этого шил и как ты вообще выжил?
— Не знаю я, очнулся три, нет уже наверно четыре дня тому назад на хирургическом столе, от визга какого–то прибора, открыв глаза я понял, что у меня во рту торчат трубки, вырвал их вместе с капельницей, которая шла в орущий агрегат, немного отойдя, выключил все и пошёл искать людей.
— То есть ты лежал под анестезией?
— Да, по всей видимости, я тоже не медик, толком не знаю, вообще ничего не помню после того, как огромная собака мутант схватила меня за руку и шваркнула об землю.
— Собака?
— Не знаю я, оно конечно напоминало человека, но морда, челюсть и когти явно были нечеловеческими, мутант это был, метра два ростом или даже выше, передвигался на четырёх конечностях. Мы в патруль вышли, поскольку люди стали собираться на площади, была задача пресечь панику.
— Так ты дальнейшего не видел?
— Сам нет, я когда очухался и никого не нашел, попытался подняться на верхний ярус, но переходные гермодвери были заперты, а кода доступа я не имею, для выяснения того, что произошло, пошёл в резервную пультовую. Дверь открыл, а там старший лейтенант сидит весь в кровищи и ковыряет дверь оружейного шкафа, увидел меня, заурчал, бросился прям как та собака, я только дверь перед ним захлопнуть и успел.
— Убил его? — сразу же спросил я.
— Да, потом уже сходил в оружейную, взял автомат, тяжело одной рукой было дверь открыть и лейтенанта завалить. Он оказывается остальных в комнате сожрал, насрал там же, в общем я понял, что он уже не человек, зомби что ли.
— Странно, я в предыдущие разы здесь внутри только один труп находил, по реанимационным я не лазил, смысла не было, а запертых тварей я замечал, если помещение неинтересное, то и лезть туда смысла нет.
— Резервный пульт на этом ярусе находится за тремя дверьми, включая взрывозащитную, просто для нее у меня уровня доступа хватает, чтобы открыть, а вот чтобы выбраться наужу, уже нет.
— Ясно и что дальше то?
— Да ничего, прочитал журнал командира базы, приказы тоже просмотрел, оператор тщательно все записывал, сам понимаешь, порядок. Просмотрел записи с камер, даже то, что передал искусственный интеллект нового танка, увидел, как обороняющиеся утром стали друг на друга кидаться и вести себя как лейтенант. Если честно, я думал, что это новое биологическое оружие, с использованием мутантов, хотя глаза верить поначалу отказывались. Ну а дальше пытался связаться со штабом, другими мне известными объектами, как сейчас понимаю, без толку, потом хуже мне стало, я состояние своё записывал, думал если сдохну, то хотя бы другим помогу чем смогу. А потом услышал, как кто–то стреляет, да по холлу ботинками отстукивает, думал подмога пришла, пошел следом, а там ты в душе нежишься, вот и весь рассказ.
— Ясно, видимо наркоз повлиял на развитие заражения в тебе и споры активировались только когда ты из–под наркоза вышел, не уверен, что обычный человек столько пролежать под наркозом смог бы.
— Не знаю, я уже говорил, что не медик, — повторил он и уже безмолвно продолжил есть.
— После еды нужно будет собраться в дорогу, здесь оставаться нельзя, завтра последний день, потом ночью перезагрузка, до вечера нужно покинуть кластер.
— Ясно, скупо прокомментировал он, — а я понял, что он уже изучил брошюру, так как ожидаемого мною вопроса «почему остаться нельзя» от него не последовало.