Несмотря на то, что следующим днём было воскресенье, отец спешил на поезд — у него были частые командировки, в связи с чем отсутствие стабильного графика. Олег Маратович ради него встал пораньше, и они вместе позавтракали. Хозяин сидел за столом в вишнёвом атласном халате, отец — в пуловере горчичного цвета и сером пиджаке. На завтрак нам подали омлет, а так же салат из телятины. Настроение у мужчин вернулось в норму — они припомнили ещё несколько случаев из детства, которые их позабавили. Затем они начали делиться друг с другом достижениями сыновей. Мой восьмилетний братик, которого я до вчерашнего дня считала единокровным, хорошо учился и увлекался игрой на синтезаторе, за него не надо было краснеть. Олегу Маратовичу сперва нечем было похвастаться, но тут он вспомнил, что Денис, едва сделав первые шаги, уже научился определять марки машин, стоило показать эмблему. Великое достижение за двадцать шесть лет — научиться разбираться в марках, подумала я, вспомнив Дениса.
Провожал Олег Маратович отца без меня — я наблюдала в окно, как они беседуют о чём-то на парковке. Отец что-то написал на клочке бумаги, Олег засунул её себе в карман. Ближе к полудню я наблюдала, как Олег вызванивает знакомых, пытаясь навести справки по делу об убийстве сестёр. Он выяснил, что дело относится к так называемым висякам. Ему там что-то наобещали. Затем он договорился с человеком из сыскного агентства о встрече.
После обеда мы выдвинулись с ним в город. Я недоумевала, почему мы поехали не прямо, как обычно, а свернули по кольцу на окружную трассу. Спустя несколько километров водитель сбавил скорость и съехал на дорогу по указателю «кладбище». Я тут же всё поняла, напряглась: несмотря на всю мою смелость, полученную в результате перехода в параллельный мир, меня затрясло в ожидании зрелища, которое мне предстояло увидеть. Я не была готова к знакомству с собственной могилой, обставленной венками и прочим.
Водитель заглянул в сторожку: предъявил смотрителю тот самый клочок бумаги и «угостил» купюрой. Смотритель повёл нас через всё кладбище в самую даль, к заветному месту, указал на конкретную могилу, где стояло два свежих деревянных креста. Олег Маратович подошёл первым, обернулся на водителя, попросил оставить его одного.
Мы с ним долго молчали, разглядывая улыбающиеся лица двух сестёр — никогда бы не подумала, что момент, снятый Катей, нашей двоюродной, украсит моё надгробие. Помню, мы тогда запланировали поход в пиццерию, и я начала забавы ради позировать возле литой скульптуры пирата с попугаем на плече. На моей шее было новое ожерелье из чёрных сцепленных квадратов, которое я одевала всего один раз.
— Ну вот мы и встретились, девочка моя, — вдруг заговорил Олег. — Жаль, что вот так…
Я перестала себя разглядывать и повернулась к нему.
— Ты сильно на меня похожа… И характер у тебя весь в меня. Должен сказать, что мой характер врагу не пожелаешь. Вот кретин — наорал на тебя, моя дурацкая вспыльчивость! Не удаётся мне держать себя в руках, не знаю, что с этим делать… Что же с вами случилось… Кто же вас так? — Он произносил мысли вслух, будто надеялся услышать подсказку, думал, будто здесь ему откроется… — Ну ничего… Скоро выясню кто. Обязательно выясню, чего бы это не стоило.
Последние сомнения рассеялись: здесь некому было лгать, не с кем вести игру. Моя заурядная жизнь стала для меня главной загадкой, так как после исключения Олега из подозреваемых больше таковых не осталось. Я и представления не имела, кто мог нас убить. А самым необъяснимым был заказной метод — подосланный профи должно быть дорого стоил, не чета Эдику, напортачившего в несложной схеме: мы-то с сестрой бодрствовали и ключей от квартиры никому не давали… кроме Кати.
Катя… Стоп! Как же я про неё забыла… С кем она могла связаться? Постой, постой, шептала я, обращаясь к себе самой, а если дело в её парне? Боже, как всё запутано… Ну причём здесь мы? Чем мы ему мешали? Из нашей квартиры даже ничего не украли. Я могла бы понять, если бы от нас требовалась какая-то вещь, какая-то информация, как, например, Денискин телефон со снимками блуда с мачехой… Но из нашей квартиры ничего не взяли, а значит целью были именно мы. Впрочем, Катю можно было заподозрить ровно настолько, насколько любого другого из нашего окружения. С тем же успехом я могла приплести сюда отца, его жену… и всех остальных, кто нас знал.
Олег Маратович заботливо поправил накренившийся венок, я взглянула на родителя с благодарностью. Затем он постоял ещё немного и направился к выходу. Я разглядывала его спину в сером пальто, испытывая к нему жалость — больше, чем к нам с Вероникой.
Дальнейшие дни он раздавал работу всем, кто мог пролить свет на нашу историю. Заработали детективы. Знакомый прокурор в дело лезть отказался: в личной беседе с Олегом Маратовичем он сослался на давление свыше, причём сообщил об этом чисто по дружбе, добавив: «только я тебе ничего не говорил». Я почувствовала себя значимой персоной — какая бурная деятельность творилась вокруг нас, маленьких женщин. Тут я покосилась с подозрением на новоявленного отца — не в нём ли дело? А если нас убили из-за него? И эта версия была слаба, притянутая за уши.
Иногда я увязывалась за теми, с кем он встречался, кто вёл себя довольно-таки подозрительно. Я проводила денёк-другой дома у этих людей, слушала разговоры… В связи с отлучками пропускала важную информацию, параллельно собираемую Олегом. Я задержалась возле одной особы, полагая, что она утаивает ценные сведения — напрасно потратила на неё время. А когда вернулась, попала к оглашению Олегом собранной информации. В особняке снова появился отец, и он приготовился слушать: какие разгадки смог накопать его давний друг.
— Ситуация такова… — начал Олег Маратович, — руки у нас с тобой коротки! …чтобы наказать того, кто это сделал.
— Даже у тебя? — отец выпалил машинально, переоценивая влиятельность друга.
— Даже у меня, — признал Олег.
Снова трещал камин, языки пламени умиротворяли. Гость завалился на спинку кресла, поднял подбородок, упёрся затылком. Со стороны казалось, будто бы он расслабился, но то была скорее поза отчаяния.
— Вот оно как… — задумчиво произнёс он. — И какой важной птице девочки перешли дорогу? Во что они ввязались?
Олег Маратович выложил перед собой нашу фотографию.
— Что ты можешь сказать о Веронике? — спросил он, глядя на снимок. Услышав отец быстро собрался и наклонился ближе. Ответом был опешивший взгляд. — Наша Софья здесь ни при чём… — продолжал Олег, — её убрали как ненужного свидетеля, а дело касается Вероники.
— Рассказывай дальше!
— Знаешь от кого она забеременела?
Мы с отцом снова открыли рты и уставились на Олега.
— От сына Маенкова, — сообщил тот.
Отец начал вспоминать, затем прищёлкнул пальцами, давая понять, что догадался о ком идёт речь.
— Да, того самого Маенкова, — продолжал старый друг. — Вероника была с ним в близких отношениях. Разве Софья тебе об этом ничего не рассказывала?
— Ну она говорила: у Ники есть бойфренд… А что за бойфренд… — Отец пожал плечами. — Ника нам его ни разу не показывала, говорила, будто бы он пока не готов знакомиться. Из-за чего Софка психовала, утверждала, что сестра напрасно тратит на него время, и он всё равно на ней не женится.
— Там ни о какой женитьбе и речи быть не могло. Родители на тот момент уже подобрали ему подходящую кандидатуру — он как раз собирался жениться на дочке Чигаркина… Да, того самого Чигаркина, думаю ты понял. Ты уже собрал всё воедино?
Отец закрыл ладонью лицо, провёл ею, будто умылся, стиснул кулаки, а тем временем друг продолжал вносить дальнейшую ясность:
— Вероника была старше его на восемь лет, из простой семьи… Ты знаешь какие надежды возлагались на брак Маенкова с Чигаркиной? Большие надежды. А тут им кто-то стуканул про его похождения и про беременность, как результат. Беременность явно для них нежелательную — и вообще… Зачем Чигаркиным лишний наследник? Веронику предупреждали, ей угрожали, но она просто вцепилась в этого ребёнка, она не собиралась от него избавляться.
Оказывается, я совсем не знала сестру. Как в народе говорят: в тихом омуте черти водятся. Стало понятно, что подарки от известных брэндов, подаренные бойфрендом, были оригиналами, а не китайской подделкой, как уверяла Ника. Я чувствовала: с ней происходило что-то неладное, задавала вопросы — слышала в ответ одно и то же: всё хорошо, нам не о чем беспокоиться.