Аристократы переглянулись. В их взглядах, парадоксально сочетались неприязнь и уважение к калеке. Так смотрят на человека, которого ненавидят, но вынуждены терпеть за его навыки и полезность общему делу.
— Вы проницательны, Леонид Прокопьевич — воскликнул Вячеслав Ченков — высокий и статный мужчина с аристократической осанкой, по левую руку от Леонида — Мы действительно, хотели обсудить некоторые темы, которые… как бы сказать, не должны дойти до ушей Великого Благодетеля.
Савельев даже не стал скрывать изумления. За такие слова, можно было ждать в гости Службу Безопасности. Пускай и само отношение аристократии к Хозяину, не было таким уж удивительным. Программы последнего направленные на капиталистическую реставрацию, вызывали, мягко говоря, недовольство тех, кто считал неофеодализм идеальным обществом. Но до недавнего времени, Старая Знать хотя бы демонстрировала покорность.
— Не только вы удивлены, — успокоил Леонида Вячеслав — Приди вы вовремя, то застали бы точно такое же удивление на лицах, абсолютно всех.
— Инициатором сегодняшнего собрания, был я — заявил худой, сморщенный старичок рядом с Голицыным. Обманчиво жалкая внешность Илариона Ледникова скрывала коварство, ум и патологическую гордыню — Мой Дом наиболее близок к Хозяину. И я первым узнаю то, что остальным знать не положено.
— Господа, вы сейчас услышите от меня то, что итак представляли неизбежным, — тон Ледникова стал более официальным и он, демонстративно прокашлявшись озвучил то, ради чего всех собрал — Хозяин умирает. Титановый Трон больше не справляется с задачей поддерживать его жизнь.
Воцарилась гробовая тишина. Каждый гость погрузился в раздумья. Новость была внезапной, хотя не то, чтобы неожиданной. Последние десятилетия после покушения, к Великому Благодетелю идеально подходит определение: «гниющий заживо». Мёртвое тело, реанимированное аппаратом жизнеобеспечения, названного в народе Титановым Троном. Но никакие технологии не в состоянии обманывать природу вечно. Плоть увядает и гниёт, и наступает момент, когда киберпротезами и наночипами становится уже нечего заменять.
— Ой, да бросьте! — воскликнул Ледников, устав от напряжённого молчания — Мы все знали, что этот день рано или поздно настанет. Эпопея с русским аналогом Большого Брата длится уже чёрт и сколько!
— Иларион, позволь спросить, — медленно начал Леонид, с ходу перейдя на «ты», игнорируя напускной этикет. И тут же, остальная часть дюжины пар глаз, обратилась на него — Спешу предположить, что ты уже переговорил с ним. Так вот: ты уверен в том, что Великий не в курсе о нашем собрании?
По присутствующим пробежал холодок лёгкого страха. Может Хозяин и был уже одной ногой в могиле, но Леонид знал, что гасить «смутьянов» ему это не мешало.
— В самом деле, — уж чей, а поддержки Голицына, Леонид точно не ожидал — Где гарантия, что эта новость, лишь очередная попытка нас проверить на верность?
Вместо Ледникова ответила Валерия Долгорукая — женщина в пышном платье и изысканными манерами. На собрания в Сети, она всегда являлась в виде девушки, едва достигшей половой зрелости, но её истинный возраст, давно миновал молодые годы:
— В таком случае, он мог устранить нас давным-давно. Ещё в тот момент, когда уцелевшие после Красного Бойни, наши предки старались вернуть себе былую власть.
— Благодарю вас, Лерочка — кисло улыбнулся Ледников — Но я сам могу за себя ответить, а так вы правы. Так что советую всем закончить с фамильярностями и официальной частью приветствия, и перейти наконец-то к делу.
Всеобщее молчание, было знаком согласия.
— Итак, свершилось — сказал Вячеслав — Время диктатора на исходе. И сейчас мы должны чётко осознать нашу роль в грядущих переменах.
— Переменах? — с усмешкой спросил Леонид — Говори уж прямо, что ты предлагаешь нам узурпировать власть.
Ледников вперил в него тяжёлый взгляд.
— Леонид, нельзя украсть то, что тебе принадлежит по праву. То, что НАШЕ по праву. Ты можешь этого не понимать, так как попал в круг Избранных случайно.
По гостям прошлась цепь одобрительного гула и снисходительных перешёптываний в сторону Савельева. Всё-таки Сеть отражение реальности. Даже здесь, беседуя с виртуальными аватарами, можно увидеть естественную человеческую реакцию.
— И всё же, — настаивал Савельев — После почти ста лет правления Хозяина, образуется вакуум, нет не во власти, а в сознании людей абсолютно всех социальных слоёв. Подозреваю, что даже среди ваших семей, не каждый готов к тому, что произойдёт.
Леонид сознательно применил термин «ваших», ибо хоть его Дом и входил в негласный альянс тринадцати семей, но сам кривился даже от мысли иметь, что-нибудь общее с этими любителями похрустеть дефицитными багетами.
— Сейчас главное, какой ход сделаем именно мы — вступил в разговор ещё один участник — Юрий Орлов, невысокий и коренастый мужчина с лысым черепом и густой бородой. Не слишком умный, но хитрый — Как мне не грустно признавать, но господин Савельев во многом прав. В Ирие назревает вакуум национальной идеи. За весь век мы настолько привыкли к невидимой руке «Великого Благодетеля», которая направляла нас и указывала каждому его место, что теперь люди начнут боятся. Начнётся неопределённость и страх за будущий день.
— Не начнётся, — заверил его Иларион Ледников — Никто кроме нас не должен узнать о состоянии Хозяина.
— Нам не удастся скрывать правду вечно — сказала Валерия, но Вячеслав её перебил:
— Давайте не будем делить шкуру неубитого медведя. Хозяин пока ещё жив. На его стороне СБИ, Верховный совет и гвардия Альфа. Господин Ледников, вы можете точно сказать, сколько времени осталось Хозяину?
Ответ последовал не сразу. Ледников сам долго думал и прикидывал шансы:
— Год, может полтора.
— Тогда может не стоит преждевременно рваться на амбразуру?
— Этот срок пролетит быстрее чем вы думаете, — Леонид сам не верил, что соглашается с Ледниковым — Но больше всего меня интересует возможная реакция на надвигающиеся перемены возможных противников.
— Леонид, — Валерия изящно махнула ручкой — О каких противниках ты говоришь? Не против, если на «ты»?
— Не против.
— Насколько я знаю, что потенциальных противников у нас нет — говорила Валерия пытаясь выглядеть умнее, чем была — Стратегические ресурсы и основные средства производства находятся в руках знати. Буржуазия вытеснена из корпораций в нишу мелких лавочников и коммерсантов.
— Наши ненавистники не ограничиваются торгашами, госпожа Долгорукая — деликатно подметил Анатолий Голицын — Пролетариат начинает всё больше роптать, и это мягко сказано. Вы, наверное, знаете, что на прошлой неделе рабочие, на одном из моих заводов устроили забастовку. Быдло настолько охамело, что посмело разгромить новейшее оборудование, которое я закупил у американцев!
Голицын в приступе нахлынувшего гнев ударил кулаком по виртуальному столу. Но его писклявый голос, сделал эффект жалким.
— Беспорядки удалось прекратить только через три дня и то, с помощью газа. Пули на них было жалко тратить!
— Может стоило попробовать не лишать своих работников медицинской страховки, прежде чем повышать количество рабочих часов? — лаконично спросил Савельев, хотя знал какой ответ получит.
А ответом ему были коллективные снисходительные смешки аристократов и притворный венерический хохот Голицына.
— Господин Савельев, — воскликнул он, когда успокоился — У всех разные методы поддержания порядка на своих предприятиях. Кто-то заигрывает с чернью, а кто-то держит этих ничтожеств в кулаке.
— Я предпочитаю не разбрасываться хорошими работниками. Если убивать всех, кому не нравятся условия труда, вскоре на производстве будет некому работать.
— Работать всегда будет кому — отмахнулся Анатолий — Вы давно не навещали свой дом, господин Савельев. Жители трущоб плодятся, как крысы. На место одного оборзевшего ничтожества, уже стоит очередь из двадцати других.
Леонид и бровью не повёл, так как научился не реагировать на такие тупые оскорбления.
— Вы ушли от темы, господа — прервал их Ледников — Но мне понятны ваши опасения и посему хочу вас успокоить: чернь для нас не представляет угрозы. Да, они могут устроить локальные стачки, но не более. В теории их много, но на практике эта масса деморализована и аморфна, да и некому её возглавить. Если рвань сама не понимает своего положения, то можно устроить показательные рейды в трущобы и зачистки наиболее ретивых граждан. А что бы наши силовые методы наведения порядка, не слишком провоцировали возмущение, то назовём всех несогласных коммунистами. Тем самым, придав нашим методами моральное обоснование. В первый раз, что ли?