– Приветствую вас, король! Докладываю последние новости города, которые удалось собрать за ночь, – военным голосом крикнул Радиф. – За сто километров отсюда есть еще один город – Виталюкс, некоторые наши жители уезжают туда и распускают слухи о лучшей жизни в том городе, внося суматоху. Половина лесорубов уже отбыли походом в новый город. Некоторое количество людей удалось убедить остаться в Примосе.
Брен и Шон внимательно слушали доклад Радифа. Шон покачивал головой, давая понять Брену, что он в курсе дел с отъездом жителей. Неловкое молчание прервалось.
– Нужно что-то делать, – неуверенно вздохнул Шон.
– Конечно нужно! Радиф, с этого момента никого из города не выпускать, а кто распускает слухи о «лучшей жизни» в… – Брен начал жестикулировать рукой.
– Виталюксе, – напомнил Радиф.
– Да, в Виталюксе, тех незамедлительно в «Сугроб». Передай своему коллеге Эдварду это распоряжение. За дело! – скомандовал Брен.
Радиф был настоящим солдатом, у него не было привычки задавать лишних вопросов или сомневаться в приказах. Вся его семья в докатастрофное время были военными, и Гейнц старался набирать себе охрану именно из таких людей, которым не приходилось объяснять свои решения.
Дверь захлопнулась, Шон нахмурив брови, уже по-дружески, начал спрашивать:
– Ты ведь хотел закрыть «Сугроб»?
– А этот вопрос я предвидел, – улыбнулся Брен, – какой смысл закрывать «Сугроб»? Куда мы денем преступников? Нужно будет строить тюрьмы, а у нас и так дел хватает, сам видишь, что происходит в городе.
– Я не понимаю тебя, Брен, ничего сложного в постройке темниц нет. Пусть хотя бы из дерева, но зачем мучать под землей столько людей бесполезной работой, а после твоего указа их там станет еще больше. Шон был спокоен, он хотел узнать истинную причину такого решения. Брен отвёл взгляд, было заметно, что ему не нравится эта тема.
– Я пойду, узнаю, что происходит в городе, постараюсь вернуться только с хорошими новостями, – улыбчиво прощался Шон, дабы развеять молчаливую и неловкую обстановку.
В Примосе было шумно, кого-то на улице уже начали хватать стражники, отнимая у них мешки с вещами, кто-то просто бежал, было видно, как трех мужчин ведут в сторону «Сугроба». Город охватила паника, и только на площади по – прежнему висели три тела, заметенные снегом.
В уже новом доме Брена отворилась дверь, на этот раз без стука, на пороге стоял измученный Радиф, из левого глаза у него текла кровь, одежда была порвана:
– Король, мятежники оказывают сопротивление, несколько стражников, в том числе и Эдвард пали, жители вооружены копьями, ножами, а также кидают тяжелые камни, – голос его дрожал, но Радиф старался не терять воинской чести.
– Никого не жалеть! Убить тех, кто сопротивляется, кто не сопротивляется бросить в яму! Настроение Брена ухудшалось с каждой минутой, он был в растерянности, мысль о его свержении казалась ему страшной пыткой, он еще помнил свою прошлую жизнь в «Сугробе» и ни при каких обстоятельствах не хотел туда возвращаться.
Брен с абсолютным недоверием относился к Радифу, боясь, что он не сможет его защитить, вспоминая ситуацию со смертью Гейнца, не доверял он и Шону, видя его непостоянство, и готовность убийства человека.
После мятежной ночи на улицах Примоса было подозрительно тихо. Ни Шон, ни Радиф не пришли с утра с новостями, беспокойство Брена брало верх и было решено выйти в город, сходить на площадь. Укутавшись в серый платок и найдя самую простую одежду, он выдвинулся в город. Стражники волочили трупы убитых людей по снежным, уже проторенным дорогам, рядом с кострами еще проглядывались следы крови. Подойдя к площади, у него потемнело в глазах. Все виселицы были заняты, он и не знал, что трупы его друзей до сих пор не убрали, но кого повесили еще, без его ведома? Сердце выпрыгивало из груди, тряслись руки, снег залетал в глаза, но Брен приближался к висящим телам.
– Шон?! – прошептал себе в платок – Как? Кто? Зачем? – шокировано сам у себя вопрошал Брен.
На обратном пути в дом, Брену навстречу шел Радиф в сопровождении еще двух стражников. Брен, опустив платок, пригласил Радифа к себе в дом.
– Нужно убрать тела с площади, – наливая горячий отвар, сказал Брен.
– Так точно, уберем! – всё тем же военным басом отвечал Радиф.
– А кто и зачем убил Шона? – нащупывая в рукаве нож, продолжал Брен.
– Не могу знать, мой король!
– Найти убийц Шона и посадить в «Сугроб» до конца жизни! А что с «Куполом»? Когда его достроят? – не унимался Брен
– Не могу знать, мой король! – словно робот, отвечал Радиф
Брена начинала раздражать такая беседа, но Радиф был последним его знакомым, который следил за ситуацией в городе. Задержав дыхание, дабы успокоиться, Брен отпустил Радифа следить за городом и отлавливать беглецов.
Не успел он проводить Радифа, как в дверь ворвалась растерянная Уна. Эта юная девушка среднего роста, изящного телосложения, с бледными руками и высокой грудью привлекала внимание мужчин.
– Шон висит! Шон на площади висит! Я же его только утром видела, беседовала с ним, – сквозь слёзы шептала Уна.
– О чем вы беседовали? – заволновался Брен.
– Рассказывала, как ты героически убил Гейнца и спас город, про всё, что произошло той ночью, пока он спал.
Неожиданно для себя, Брен выдохнул с облегчением.
Холод накрывал город с каждым днем, только костры и запасы теплой одежды спасали от леденящего мороза, утепленные дома промерзали насквозь.
Улицы Примоса опустели, достраивать «Купол» было некому, кто не успел сбежать, сидели дома, плотно заперев дверь, и только по вечерам, когда становилось слишком холодно, люди выбирались к кострам и перешептывались между собой.
На утро в Примосе появился солидный рыжебородый мужчина в пиджаке и ковбойской шляпе, напоминающей современный наряд из докатастрофного времени. Он заявил страже, что прибыл с важным объявлением для короля Примоса из соседнего города Виталюкс.
На почищенной площади собирались люди, их было значительно меньше, чем неделей ранее. Мужчина представился послом Виталюкса Людвигом и начал свою речь:
– Именем нашего президента, мы хотели бы предупредить вас, как и другие малоразвитые города о приближении еще одной Холодной звезды на Землю. Наши метеорологи предрекают, что катастрофа наступит уже через два дня, но есть основания полагать, что гораздо раньше. В связи с этим приглашаю жителей Примоса переместиться в город Виталюкс, у нас созданы все защитные механизмы, чтобы пережить падение Холодной звезды, – закончил Людвиг. Видя восхищение в глазах жителей, он добавил: – Мы можем выдвигаться прямо сейчас!
– Спасибо за предложение, мы подумаем, – Брен дипломатично похлопал Людвига по плечу и указал на направление выхода из города.
На площади воцарилась тишина в ожидании решения короля. После того, как посол оказался за горизонтом, Брен встал на сцену площади, где ранее находились виселицы, покашляв, громко заявил:
– Я, как истинный и единоличный король Примоса, приказываю: закрыть все границы для входа и выхода по периметру города! Всех беглецов и тех, кто начнет сеять панику уничтожать на месте! – срывая голос, кричал Брен. – Как я и обещал, мы закрываем «Сугроб», все кто в нём находятся скоро смогут начать новую, правильную жизнь на благо города!
В толпе слышались звуки отчаяния, народ робко шептался, более смелые выкрикивали вопросы про падающую звезду и недостроенный «Купол», но один женский голос был громче других.
– Мы тут все умрем! Нам нужно уходить!
Присмотревшись к девушке, укутанной в несколько шерстяных платков, Брен заметил красивое, но замерзшее лицо Уны, которая не унималась в своих криках.
– Живее, собирайте вещи и идите в сторону Виталюкса!
В толпе началась неразбериха, крики и плач детей, но, несмотря на призывы, только единицы побежали кто в дом, а кто по следам посла Людвига. Стража в городе была непреклонна. Выходы из Примоса уже были блокированы. В рядах стражников Брена не было панических настроений, так как пайки они получали регулярно, доспех был утеплен так, что смертельный холод казался им легким ветром. Быть стражником короля считалось почетным и безбедным.
Брен жестами попросил своего верного слугу Радифа достать Уну из толпы. Крепкие мужчины резко схватили кричащую девушку, выволокли на площадь. Уна смотрела прямо в глаза Брену, в её обычно нежном взгляде в этот раз читалась ненависть, взгляд выражал всю палитру чувств отвращения. Как смотрят на предателей, так и Уна смотрела на Брена.