– Тогда действительно нужно работать сообща, – согласился я. – Чтобы не превратиться в динозавров.
– Понял, молодец, – расплылся в улыбке Марат. – Ты уж не обижайся. И, кстати, рюкзак придется в общак сдать, но удочку и одежду мы тебе оставим. А добром позже разживешься.
–Испытательный срок? – спросил я.
– Типа, – кивнул Марат и обратился к Марине: – А ты, красавица, куда собралась? Денег сейчас нет, магазинов тоже, а кушать даже такие стройные хотят пару раз в день.
– Я не голодна.
– Скажи мне это завтра, – хмыкнул Марат. – А ночью скажи, что тебе не холодно.
– Уж не ты ли меня греть собрался?
– Извини, много дел, не до того, – ехидно улыбнулся главарь и снова сел на металлическое кресло со свежей деревянной сидушкой. – Сеня вам все покажет.
Марина не выдержала и засмеялась. Как и всякий мужчина, обладающий хоть какой-то властью или благосостоянием, Марат не сомневался в собственной альфа-самцовости. И как многие забыл, что далеко не всем женщинам нравится наглое доминирование.
– До свидания, – сказал я.
Я вышел в коридор и почувствовал, как проведенные в анабиозе тридцать лет легли на мои плечи тяжким грузом. Две тысячи сорок шестой год. Цивилизация в руинах… и тут же меня ударила мысль: «А так ли это? Кто мне это сказал? Смуглолицый бандит? Семнадцатилетний парень, твердящий за ним фразы, словно экзотический попугай? Нужно хорошо поискать, выйти из зоны поражения. Возможно, наш город в карантине и поэтому сюда никого не пускают. Подготавливают спецоборудование, инструктируют спасателей. Ведь не каждый день случаются хронокатастрофы!»
Идея найти целый город завладела мною. Я готов был идти пешком хоть до Владивостока, если б знал, что он сохранился. Мечтать о том, что меня отпустят со всеми моими вещами – глупо. Пройдясь по ржавеющим развалинам, понял бы и дурак, что за хорошую экипировку могут и прибить. Целых вещей в нашем городе осталось не больше, чем людей.
– Познакомились? – спросил Сеня и, не дождавшись ответа, сказал: – Сдавайте вещи.
– Марат сказал, что удочку мне оставят.
– Ты че, по всему лагерю с ней бродить будешь?
– Не ты, а Вы, не че, а что, и не бродить, а ходить, – ответил я, снимая рюкзак.
– У нас тут все равны, – поморщился парень.
– Я заметил, – не сдержал усмешки я. – Чистый коммунизм.
– Дедуль, ты не выпендривайся, привыкай. Назад тебя все равно никто не отпустит.
– О чем же я узнаю через пять минут? Не заставят ли меня работать на каменоломне?
– Все может быть, – засмеялся Сеня и показал на дом напротив. – Вон наша столовка. Идите, заряжайтесь. Новеньким двойная порция.
– Вот так праздник, – буркнул я и двинулся к двухэтажному коттеджу. Марина безмолвно шла следом.
Под столовую определили гостиную в полсотни квадратных метров. Внутри было жарко и влажно. Зал был соединен с кухней широкой аркой без дверей и оттуда валил густой пар. Пахло рыбой и какими-то травами. Оглядев пустую столовую с десятком новых, необработанных деревянных столов, я шагнул в белое облако. На двух плитах стояли огромные кастрюли. Крышек не было, и пар валил столбом. В нескольких метрах стоял мужчина и задумчиво смотрел на кипящую воду. От печек шел адский, ненормальный жар. Казалось, что я попал в кочегарку. Неужели Марату удалось восстановить подачу газа? Значит, какие-то коммуникации все-таки работают? И тут я заметил пляшущие желтые языки пламени и огромную кучу дров слева от плит.
– Здрасте, – с разочарованием сказал я, исходя десятым потом.
– Новенький? – не оборачиваясь, спросил повар.
– Да.
– Через пять минут только доварится. Жди.
– Нас двое.
– Хоть десять, все равно ждите.
Я вышел обратно в зал, и Марина кивком спросила у меня «ну что?» Я махнул рукой и уселся на ближайшую лавку. Под курткой текли ручейки пота, но я не обращал внимания. После кухни в столовой было почти прохладно.
Повар вышел спустя десять минут с большим подносом. На нем парило четыре тарелки.
– Ешьте. Рыба с диким луком и хреном.
– Спасибо, – сказала Марина. – Рыба теперь основное блюдо?
– Еще голуби и собаки. Вас как зовут? Кем были, кем станете?
Мы представились, помешивая жидкое варево алюминиевыми ложками.
– Уже год, как пенсионер, – сказал я. – Электриком раньше работал.
– А я училась. На втором курсе, на юридическом.
– Хорошо, что не доучилась, – сказал повар. – Зря не мучилась.
Марина невесело улыбнулась и сказала:
– Да, повар сейчас более востребован.
Так и не дождавшись встречного вопроса, повар неторопливо начал:
– Я Василий. И знаете кем я работал перед тридцатилетним храпаком? Сторожем на кондитерской фабрике. За первый же год жена набрала десятку и продолжала уверенно превращаться в довольного лоснящегося тюленя. А теперь ее нет. А я варю все подряд на костре прямо в доме какого-то нереально крутого, но уже мертвого чувака. Вот такие бананы, братцы и сестренки. Мы теперь крепостные помещика Марата, мать его за ногу.
– А сбежать? – спросил я.
– Куда? К другому помещику? Здесь я хотя бы самый сытый. Этого у поваров не отнимешь.
– Что-то аппетит резко упал, – пожаловался я.
– Ешь давай, – нахмурился Василий. – Это дневная порция.
– Не шикуете, – заметила Марина. – Диету можно не соблюдать.
– Точно, – засмеялся повар, – лучше жрать все, что дают.
– А в других городах у вас родных не осталось? – перевел тему я.
Марина сразу мотнула головой. Василий на секунду задумался.
– Да я и до катастрофы не знал, где они живут, – махнул он рукой. – Где-то в Крыму. Поди, тоже окочурились.
– А может живут себе, как жили и смотрят по телевизору репортажи про наше бедствие. Мол, весь мир с замиранием сердца ждет, когда спасатели смогут войти в зону поражения. Или, наоборот, весь мир ждет, сколько же еще человек выйдут из-за золотой стены и расскажут об ужасных картинах будущего…
– Болтаешь ты знатно, только не так все радужно. Ходили у нас смельчаки за стены. Какой только хрени не насмотрелись. Городов-миражей, пространственных петлей, абсолютно мертвых зон – только трава растет, кто-то даже из Волгограда в Челябинск перескочил, а оттуда – в Лондон. Говорит, еле вернулся. Хотя в последнюю историю я с трудом верю, но мало ли…
– И что? Уху до конца дней будешь варить?
– Мы уже мертвецы, посмотри вокруг. Так чего дергаться? А ты и вовсе пенсионер. Можно сказать, Бог тебе вторую жизнь подарил.
– И я не хочу ее просрать, – разозлился я и встал. – Сам доедай свою уху. Я без лука в три раза вкуснее сварил.
– До завтра, – хмыкнул Василий. – Все новенькие нервничают. Да ты вроде постарше, мудрее должен быть.
Я, молча, вышел из столовой. Больше меня не интересовали ни повар, ни Марина, ни Сеня, ни Марат. Ни стройка нового общества в нашем разрушенном городе. Я жаждал вернуться в цивилизацию. С ее суетливым порядком и тихим досугом. У меня еще есть время заново собрать и перечитать свою библиотеку.
«Старый, мудрый, пенсионер, – мысленно ворчал я. – Жри уху раз в день, да еще паши на чурку чумазого сутки напролет. Нет уж, увольте».
– Ты куда? – спросил охранник.
– Марат послал, – едва не прорычал я. – Мы с ним давние знакомые.
Возле ворот стоял старенький велосипед. Не раздумывая и мгновенья, я оседлал стального коня. И стоя на педалях, словно подросток, с места рванул вперед. Сзади послышались крики. Охранник даже нажал на курок, но автоматная очередь закончилась на втором выстреле. Одна пуля просвистела высоко над головой, другая клюнула в метре от колеса.
Насилуя мышцы и связки, хрустя коленными суставами, я продолжал мчаться прямиком к стене. Благо кто-то смазал велосипед и ехал он вполне сносно. Сияющая преграда приближалась, загораживая весь мир. На миг мне показалась, что свет колеблется, словно дышит. Я мотнул головой, и пейзаж снова застыл. Не останавливаясь, с зажмуренными глазами я въехал в золотую стену. Ощущение было, словно перед прыжком с десятиметровой вышки в ледяную воду.
Мир умер в одно мгновение. Я оказался в космосе, внутри какой-то сияющей туманности. Полная и всеобъемлющая тишина оглушала. Казалось, появись здесь комар, он свел бы меня с ума. В этот же миг раздался назойливый непрерывный писк. Свет смеялся надо мной. Над моей ничтожностью, над моим страхом. Свету было любопытно. Свет решал: отпустить новую игрушку на волю или оставить навечно себе. Словно муху, застывшую в древесной смоле. «Отпусти, я еще вернусь», – с усилием подумал я.