– Очнись, Макс! Не вздумай шагнуть в болото! Что делать? Его заворожили! Бороться? Но как, Фил? —спустя мгновение губы обожгло поцелуем. Он поддался и плыл по волнам наслаждения.
Было тепло и уютно, волны накатывая возвращали разум к реальности. Казалось, поцелуй длится целую вечность. Он отвечал, запуская руку в густые шелковистые волосы. Туман окончательно растворился, и голоса стихли. Пришло осознание происходящего, и он смущенно отстранился, всё ещё обнимая растрепанную и, судя по краске залившей лицо, не менее смущённую Милену.
– Идём, – тихо сказала она, приглаживая непослушные локоны.
– Что это было? – пытался он восстановить дыхание.
– Поцелуй. Ой. То есть русалки. Ты же наверняка об этом спросил? – вновь заливаясь краской, пояснила она. – Дурят мозги и забирают в болота. Как-то раз утащили шесть человек.
– Спасибо, – настала его очередь смущаться, хоть он и старался выглядеть уверенно.
– Не вздумай снова попасться. Надо мной, итак, будут потешаться месяцами. – И тут до него дошло, что зрителей у поцелуя было предостаточно. Девочки громко обсуждали случившееся.
Болото закончилось, началась цветочная поляна. «Какие красивые». В лесу, где они бродили целый год, он не видел цветов. Прямо за полянкой возвышались несколько домиков из дерева. Один из них был длинным, остальные малюсенькими избушками. Навстречу им выбежали дети, младшему на вид было лет пять. Женщины развешивали бельё и неприкрыто глазели на новеньких.
Фил проводил их в домик, криво улыбнувшись на прощание, и оставив одних. Две комнаты, три кровати. «Они построили здания, кровати сколотили. Удивительно», – осматривал он пространство.
Казах уложил парня на кровать. Ему, кажется, было лучше. По крайней мере, лицо не было уже зелёным.
– Чудо что он ещё жив, правда, дружище? —ухмыльнулся друг.
– Если скажешь, что готов был бросить его там, дам в морду!
– Остынь, – отмахнулся Казах и перевёл тему. – А девица то хороша! Как она тебя засосала! Я б не отказался от такого спасения! – прикурил он сигарету, выпуская облачко дыма, и сверкая похотливыми глазками.
– И не мечтай. Ты для неё староват.
– Кому староват, а кому мужчина с опытом. Да не заводись ты! Кулаки то сжал! Втюрился, сразу понятно. Как увидел, челюсть не мог подобрать. Таращился всё, будто бабы никогда не встречал! – хрипло рассмеялся товарищ. – Ты давай, не млей! Рано им доверять.
– Знаю. С ног валюсь, поспать надо. – Задернув шторки на маленьком окошке, он лёг на кровать и провалился в сон.
Снилась Милена и поцелуй. Затем она быстро изменилась и стала русалкой, ещё через секунду бывшей девушкой, а потом исчезла совсем. Когда он открыл глаза, было темно. Парень всё ещё спал. «Сколько можно спать? Это пугает». Заглянув в соседнюю комнатушку, Казаха не обнаружил. «Куда он делся?» На краю кровати Швед увидел чистую одежду, сложенную в аккуратную стопку, переоделся, и поймал себя на мысли, как долго ходил в тряпье. Чистая одежда приятно пахла и сидела отлично.
Оставив парня спящим, он вышел из домика. Ночь была удивительно тихой, лишь сверчки нарушали её стрекотом. Темнота сгустилась и была осязаема. Вдалеке виднелся свет от костра, и слышался шум голосов. Он вдохнул чудесный воздух этого времени суток. Ночь. Она была горячо им любима. Работать, любить, жить – лишь под её покровом. Все лучшие идеи, дикие, странные мысли – приходили к нему именно ночью.
В желудке заурчало. Да так громко, что он побоялся, не услышал ли кто кита, проснувшегося у него в животе. Швед ускорился. Напротив длинного домика горел обложенный камнями костёр, на брёвнах подле него сидели люди. На одном из них пристроился его товарищ, щипая женщин, визжавших и задорно смеявшихся от его так называемого внимания.
– Эй, дружище! Иди сюда! Только посмотри, какие красотки! И они рассказали мне по секрету, что вся женская половина деревни не прочь приласкать тебя, представляешь? – некоторые из девушек залились краской после таких замечаний.
Он смерил Казаха сердитым взглядом. «Что он о себе возомнил? Его будто подменили с тех пор, как они оказались в западне у трескунов». На соседнем бревне сгорбился Фил, длинные пакли свисали и прилипали к лицу. Вид у него был несчастный. Милена держала его за руку и что-то шептала на ухо. Оглядываясь по сторонам, она словно боялась быть услышанной кем-то ещё. «Странно». Видимо что-то случилось, пока он спал.
Они встретились взглядами, и в её глазах он заметил тревогу. Совершенно не кстати одна из девушек потащила его танцевать. Настроения у него совсем не было – сказывались голод и усталость, но он находился в гостях, и отказать хозяевам не мог. Правила приличного тона всё ещё оставались при нём, несмотря на то, что мир разваливался на куски. Из странного танца его вызволила Милена:
– Наш гость устал и голоден. Оставь его в покое, Раиса, – властно выдала она, и Раиса не посмела возразить.
– И снова спасибо.
– Тебе понадобится вечность, чтобы вернуть долги. —«Тревожится, но старается не показывать», – подметил Швед.
– Что случилось, пока я спал? Твой друг выглядит хреново.
– Ничего. Что за вопрос? Иди, ешь, а то опять придётся обжиматься с кем-нибудь. Если ты не заметил, здесь не так много мужчин, – развернулась она и зашагала к домикам, скрываясь в темноте ночи.
«Нужно пользоваться моментом», – подумал он и побрел в ту сторону, откуда исходил чудесный запах еды. «Удивительно вкусный суп, или похлебка. Никогда не видел разницы. Думаю, не стоит интересоваться из чьего мяса он сварен». Наевшись, Швед заметил, что глаза слипаются. «Не сейчас, нужно поговорить с Филом». Тот всё ещё сидел на прежнем месте и смотрел на свои пальцы, будто они разговаривали с ним о чём-то важном.
– Фил?
– Угу.
– Что случилось? – он ожидал чего угодно, только не того, что увидел. Фил плакал. «Черт возьми, он же вожак. Не время подрывать авторитет».
– Я не смог уберечь…Я должен был остановить это, – всхлипывал он, слёзы катились по морщинистым щекам. Швед присел рядом, закрывая его спиной от зрителей.
– Тише, тише, – хлопал ему по спине.
– Ничто теперь не будет как прежде, – бесцветным голосом сказал Фил, встал и побрёл куда-то.
«Да что тут творится? Нужно проверить, как там пацан». Он прихватил с собой порцию похлёбки, кружку горячего напитка, который не успел попробовать, и отправился в выделенный им домик. Казах приволок кого-то в своё логово, стоны были громкими и наигранными. «Театр одного актёра. Интересно он привёл одну или сразу двоих? Не думал, что он мачо», – усмехнулся Швед мыслям.
– Проснулся. Доброе утро. Горазд ты поспать, дружище.
– Как тут не проснуться? – кивнул он в сторону стенки.
– Держи, я принёс поесть.
– Спасибо. И ещё за то, что не бросил. – Швед кивнул. «Так значит, он слышал».
Швед проспал до утра. Сны его посетили тревожные, жуткие. Сначала он будто лежал на кровати абсолютно голый, а над ним десятки женщин, смеялись грубыми, мужскими голосами. Потом русалки из болота. Зов звенел в ушах, голоса разливались как мёд по сердцу. Вот он увязает по пояс, но они не тянут на дно, а толкают на сушу, помогают. Зачем им помогать? А после он очутился у кромки леса, за домиками селян. Что-то манило. И тут оно появилось среди деревьев. Человек? Не совсем. Кожа бледная, словно мел, глаза красные. Такого красного оттенка он ещё не видел – в них будто пылал сам огонь. Руки слишком длинные, худые с продолговатыми пальцами. Рот искривлён, обнажая острые зубы. Тощее туловище, рёбра торчат из грудины.
Тело незнакомца было напряжено, сухие техничные мышцы сокращались – кошка перед броском. «Наконец-то. А ты сильный. Я всё ещё не могу управлять тобой», – прогремело существо у него в голове. Оно не открывало рта, когда говорило. Сон рассеивался, но Швед не хотел покидать его. Любопытство оказалось сильнее страха, и он жаждал ответов.
Свет нового дня прокрался под ресницы. Тяжело дыша, он сел в кровати. «Кто это был?» Ему давно не снились сны, и как только они пришли сюда, происходит такое. Вряд ли это совпадение, в них он не верил. Он поднялся с кровати, пацана не было. Умывшись из бочки, которую вчера в ночи не заметил, Швед отправился осмотреться. Обитатели деревни были при деле: мужчины кололи дрова, строили, женщины варили еду, стирали, детишки бегали по травке. Казах помахал ему рукой, приглашая присоединиться. Рядом с ним был и пацан, выглядевший намного лучше.