Официантка одарила его широкой улыбкой и предложила принести ещё вина. «Возможно, — предположил Кригер, — так она отреагировала на мой приглядный внешний вид, хотя куда вероятнее, что на покрой одежды. Чует деньги, либо в виде чаевых, либо за иное, не связанное с работой обслуживание». Адольфус покачал головой и приветливо улыбнулся. Он только что незаметно выплеснул на пол половину своего очередного бокала. Много времени прошло с тех пор, как Адольфус употреблял вино. Официантка двинулась дальше с нахальной усмешкой на губах. Когда–то давно она бы могла заинтересовать его, но сейчас он даже в роли жертвы её не рассматривал.
Адольфус покачал головой и принялся рисовать кончиком пальца по столешнице, используя для этого пролитое вино. Настроение у него необычное, а он не прожил бы столь долго, не научившись осознавать опасность подобных ситуаций. Он становился жертвой разнообразных необычных побуждений и гадал, что же это предвещает.
К примеру, прошлой ночью Кригер полностью осушил ту девушку, хотя собирался сделать лишь небольшой глоток. В этом не было необходимости. Её кровь была пресной и жидковатой, без какого–то было намёка на интерес. И сама девушка была просто коровой, едва ли стоившей его внимания. Зачем же он так поступил? Зачем выпил столь много, что она умерла, и зачем зубами разорвал ей горло в жалкой попытке замести свои следы?
Это едва поддаётся пониманию. Помутнение рассудка накатило на него так, словно опыта многих столетий как не бывало. Он высосал кровь девушки, словно юнец в свою первую ночь после обращения. Так случилось и ночью ранее, и в ночь до того. Вспоминая свои лихорадочные действия теперь, Кригер находил их крайне неестественными. Словно бы его охватывает какое–то безумие, и безумие это усиливается.
Адольфус всегда презирал Восставших, что убивали без разбора. Это было грубо, бесхитростно и крайне, крайне неэффективно. Этот путь ведёт к охотникам на ведьм, волшебникам и жрецам с их смертоносными заклинаниями, по крайней мере, до той поры, пока Адольфус не исполнит древнее вампирское пророчество. Один на один, и даже один на десять, Восставший более чем достойный противник для любого смертного, однако скот многочисленнее и у них имеется магия и могущественные союзники.
Совсем не похоже на прежние дни, о которых с пиететом рассказывают Прародители. Род человеческий стал гораздо сильнее с тех пор, как представлял собой одетых в шкуры варваров, на которых охотились в лесах.
Разумеется, ситуация может измениться. И раньше человеческая цивилизация скатывалась в анархию. Адольфус мог припомнить времена трёх императоров и попытки фон Карштайна восстановить превосходство Восставших. То была отважная, но обречённая попытка.
Фон Карштайн не был ни достаточно могуч, ни достаточно умён, чтобы победить в той войне. Адольфус знал, что когда придёт его время, всё произойдёт иначе. Он избранный. Он Повелитель ночи. Глаз и трон будут принадлежать ему!
Если только тот старый дурень отдаст ему талисман, никаких недоразумений не произойдёт. Адольфус подавлял желание отправиться прямо в особняк старика и завладеть вещью, однако это слишком шумно, слишком заметно, и такой поступок раньше намеченного привлечёт к Адольфусу внимание в определённых кругах. Нежелательно, чтобы графиня или кто–либо из её трусливого окружения обнаружили, что он собирается предпринять. «Нет, — решил Кригер, — лучше подождать».
Он снова обратил внимание на аристократку. «В действительности, не столь уж она плоха, — подумал Кригер. — Среди собравшегося сегодня стада она явно лучшая». Он заметил, что она почувствовала его взгляд и посмотрела на него краем глаза. Не раздумывая, Адольфус привёл в действие свою силу воли. Женщина застыла и уставилась на него так, словно видела впервые. Адольфус улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Он снова опустил взгляд на стол и позволил ей освободиться. На сегодня достаточно. Связь установлена. Он воспользуется ей после, когда придёт время, возможно, не сегодня, но в другую ночь, если почувствует жажду. Кригер заметил, что её спутник, молодой аристократ, судя по его платью, смотрит на него, а затем на неё. Тот явно заметил их обмен взглядами, и, весьма вероятно, ревнует. Он склонился вперёд и что–то взволнованно прошептал на ухо женщине. Та покачала головой, словно что–то отрицая. Если бы Кригер пожелал, то мог бы услышать их разговор простой концентрацией на нём своих мыслей. Как и все Восставшие, он обладал фантастически острыми чувствами. «Скот всегда слишком предсказуем», — подумал Адольфус.
Он выбросил смертных из своих мыслей. Это к делу не относится. Что беспокоило Кригера, так это недостаток самоконтроля. Он не мог себе такого позволить. Не сейчас, когда столь близки к осуществлению все его планы, и то, над чем он кропотливо трудился, уже почти в пределах досягаемости. Сейчас ему требуется всё его здравомыслие. Требуется вся его хитрость и изворотливость. Нужно держать свои планы в секрете, пока у остальных Восставших или кого–нибудь ещё, кого это затронет, не останется времени, чтобы остановить его. Вместо этого он ударился в кровавый кутёж, насыщаясь и убивая без разбора, оставляя след, по которому специально обученный охотник может последовать с лёгкостью лесника, выслеживающего мамонта. Это просто не укладывалось у Кригера в голове. С ним такого не случалось с того момента, как все эти столетия назад его первая госпожа даровала ему кровавый поцелуй. Почему же это с ним происходит? И почему сейчас?
Кригер слышал, что подобные вещи случались ранее. Иногда Восставших посещает необычное безумие, проникающее в кровь и превращающее их в безумных кутил. Когда подобное происходит, те часто становятся объектами охоты, как для своих соплеменников, так и для скота. Никому из Восставших не нужно, чтобы скот пришёл в ярость. Адольфус знал, что, продолжай он в том же духе, лишь вопрос времени, когда за ним явится кто–нибудь из Совета, а этого нельзя допустить, пока талисман, по крайней мере, не окажется в его руках. Как только это произойдёт, и предмет подстроится под него, они могут посылать кого–угодно. Но до тех пор самое вредное для него — попасть под контроль, если только он не хочет закончить с колом в сердце и черепной коробкой, набитой ведьминым корнем, служа назиданием для остальных не поступать так, как Кригер.
От Кригера не укрылось, как и всё прочее происходящее в зале, что молодой любовник поднялся с места и подошёл к группе своих богато разодетых дружков, стоящих у бара. Он указывал рукой в направлении Адольфуса, и указывал агрессивно. «Ну не сейчас, молодой ты идиот, — подумал Кригер. — Мне это не нужно». Группа юнцов начала продвигаться к его столу, держа руки на рукоятях мечей.
В маленьких городках Адольфус наблюдал, как точно такой походкой к домам своих жертв приближается толпа линчевателей. Он смотрел, как юнцы приближаются к его столу, смутно надеясь, что те пройдут мимо, при этом сознавая, что вряд ли такое случится. Теперь он пожалел, что не захватил с собой Роча. Его здоровенный прислужник всегда неплохо отвлекал внимание в подобных ситуациях.
— Стало быть, ты тот, кто разглядывал Анну–Лизу, — послышался рядом голос с акцентом, свойственным классу богатых купцов Праага, но его тон был одновременно раздражённым, заносчивым и самонадеянным.
«Молодой ревнивец, — подумал Адольфус, — собирающийся совершить величайшую ошибку в своей короткой жизни». Кригер не отвечал, но внимательно изучал содержимое своего бокала. Резко взметнулась рука и опрокинула его бокал.
— Слышь, сударь, я к тебе обращаюсь. Не игнорируй меня.
Адольфус поднял взгляд и пристально вгляделся в говорившего. Пижонистый молодой дуралей, одетый по последней моде: длинный плащ, яркие панталоны, широкополая шляпа с пером. Узкое лицо, белые острые зубы и дикий яростный взгляд глаз. Оспины на его не лишённом привлекательности лице заретушированы косметикой.
— Твои действия сделали это весьма сложным, сударь, — заметил Адольфус, глядя вверх.
Он почувствовал алкоголь в дыхании молодого мужчины. Пристально поглядев тому в глаза, Кригер попробовал установить контакт, но глубоко охваченный пьяным гневом ревности юнец уже был недосягаем. «Тем хуже для него», — решил Адольфус, чувствуя, как демон гнева зашевелился в его собственном небьющемся сердце. Он скользнул взглядом по дружкам юнца. «Все сделаны из того же теста, — подумалось ему, — молодые, пьяные, ошибочно полагающие, что могут сделать с находящимся тут незнакомцем всё, что им вздумается, и безнаказанно уйти. В обычных обстоятельствах, они, вероятнее всего, оказались бы правы. Однако тут имеют место необычные обстоятельства».