Вот только как?
Голова шла кругом, а тут еще и кошмары начались. Падме умирала, и Энакин просыпался в поту, закусывая одеяло, чтобы не перебудить своими воплями весь крейсер.
Возвращение на Корусант воспринялось как ответ на молитвы о помощи. Скайуокер плюнул на все, и первым делом навестил жену – здоровую и бодрую, правда, немного замученную очередным творящимся в Сенате дурдомом. Она рассказывала о том, что канцлер прибирает власть к рукам так, словно решил умереть на посту, оставив после себя развалины демократии и Республики, а Энакин не знал, за что хвататься – от отчаяния и непонимания происходящего у него опускались руки.
Отчет был воспринят благосклонно, Винду даже расщедрился на скупую улыбку, а Скайуокера поразил висящий на поясе голографического Кеноби сейбер очень древнего вида: рукоять практически копировала эфесы вибромечей. Да и сам Оби-Ван выглядел изможденным, но одновременно светящимся внутренним светом – словно совершил что-то такое, что давно хотел.
Мельница слухов в Храме работала безупречно, и первое, что Скайуокер узнал, наведавшись в столовую – что мастер Кеноби прикончил двух ситхов: Мола, каким-то неведомым способом вновь выкопавшегося из могилы, и его не менее сумасшедшего брата.
И произошло это на Мандалоре.
Внутри вновь зашевелился червячок чего-то похожего на ревность. Оказывается, мастер решил навестить свою давнюю возлюбленную… Хотя раньше постоянно долбал лекциями о привязанностях. Однако темные мысли были привычно отброшены. Хватит ныть, надо думать о своей проблеме, но сделать это было неимоверно тяжело: перед глазами стояло лицо умирающей жены, а ладони жгли бусинки косички. Падме уверяла, что это все просто кошмары, вызванные войной, что она совершенно здорова, что у нее есть охрана, что все будет хорошо, но вновь погрузившийся в трясину отчаяния рыцарь не знал, что и делать. И обратиться за помощью было не к кому – все немногочисленные друзья или находятся неизвестно где, или погибли, а мастер… Он теперь недосягаем.
Когда-то Энакин так хотел вырваться на свободу, а оказалось, что заполучив ее, он остался в гордом одиночестве.
Не знающий, что и предпринять Энакин уже даже решил принять предложение Палпатина, и сходить с канцлером в Оперу – опять давали какую-то нудятину, которую татуинец считал даром потраченным временем.
Однако планы пришлось изменить: Падме устраивала небольшой прием, и одолеваемый паранойей Скайуокер не смог оставить ее одну.
Среди приглашенных неожиданно оказался и вернувшийся с фронта Оби-Ван – и Скайуокер вновь поразился, увидев его живьем, а не на голограмме. Кеноби пришел одетым в полный мандалорский доспех алого цвета с оранжевыми вставками, и клоны, сопровождающие его почетным караулом, смотрели на джедая, как на живое божество. Коди следил за всеми вокруг цепкими глазами, не снимая руки с бластера, а Скайуокеру вспомнилось, что говорили в Храме: в последние полгода на Кеноби так и сыпались покушения, апофеозом которых являлось нападение ситхов.
А самого Энакина только Вентресс изредка навещала, словно потеряв к нему интерес.
На приеме собрались те, кого Скайуокер знал, благодаря Падме или Оби-Вану, поэтому он мог более-менее поддерживать разговор. А в разгар неформальной беседы на комлинк Кеноби неожиданно пришел сигнал. Скайуокер решил, что это что-то срочное, поэтому вид явно страдающего Винду заставил изумиться.
– Оби-Ван, – тяжело вздохнул корун, – планы изменились. Завтра с утра… А! Что тут объяснять! Трасия вернулась. И она опять беременна!
Запись прервалась, присутствующие с огромным интересом уставились на закатывающего глаза магистра.
– Оби-Ван? – на правах близкого друга Бейл решил попробовать разузнать явно пикантные подробности происходящего. – Это что такое было?
Кеноби вздохнул, но отвертеться явно не получалось.
– Мастер-джедай Трасия Чо Лим вернулась из Неизведанных регионов. Судя по всему, опять с прибавлением.
Падме и Бейл переглянулись, Скайуокер очнулся от тягостных размышлений: видеть Кеноби и не иметь возможности с ним нормально пообщаться было мучительно.
– Еще раз? – решил уточнить Бейл. – Прибавление? Но ведь джедаям запрещено вступать в брак! За это изгоняют!
– Кто вам сказал? – неожиданно нахмурился Кеноби, и Органа растерянно пожал плечами.
– Всем известно. Джедаи не вступают в брак. Не так ли, рыцарь Скайуокер? – обратился за поддержкой сенатор. Рыцарь слегка покраснел, но кивнул. – И что с ней будет? Ее изгонят? – заинтересовался альдераанец, а у Скайуокера по спине потек холодный пот. Кеноби изумленно посмотрел на своего друга.
– Великая Сила! Бейл. С чего ты взял такую глупость?
– Но ведь браки запрещены… – неожиданно выпалил Энакин, и Кеноби выпрямил и так прямую спину. Вроде неуловимая мелочь, но Скайуокер рефлекторно подобрался: сейчас на него смотрел не Оби-Ван, не мастер Кеноби, а один из магистров Ордена и член Высшего Совета.
– Рыцарь Скайуокер, – голосом Оби-Вана можно было резать, как ножом, – произнесите третью строку Кодекса.
– Нет неведения, есть знание, – выпалил тот. Кеноби слегка кивнул.
– Что в Кодексе говорится о браках?
– Ничего… – медленно произнес Скайуокер, ничего не понимая.
– Что говорится в Уставе о браках и семьях? – продолжил допрос Кеноби, и Падме с Бейлом украдкой переглянулись: Скайуокер смотрел на своего бывшего мастера, как кролик на удава.
– Вступление в брак не одобряется, – напряг память Скайуокер.
– Не одобряется без чего? – поднял бровь джедай. Энакин беспомощно промолчал. – Я вам отвечу, рыцарь Скайуокер. Без разрешения.
– А почему джедаям вообще необходимо разрешение? – недоуменно поинтересовался Бейл. – Что в этом такого? И эти ваши непривязанности?
Кеноби неприятно усмехнулся.
– Бейл. Кто твоя супруга?
– Королева Альдераана, – пожал плечами Органа.
– И сам ты вице-король и сенатор. Не так ли? У вас есть общие интересы. Вы знакомы друг с другом. Вы знаете друг друга… Потому что общаетесь, живете вместе, работаете. Не так ли?
– Да, – с явной гордостью ответил сенатор.
– А теперь представь, что ты женился на рыцаре или мастере. Твоя супруга выросла в совершенно других условиях: ничего личного, вся ее жизнь посвящена служению другим. Она постоянно на миссиях, а они могут быть опасны – иногда нельзя даже весточку послать. И это тянется месяцами… Годами. К примеру, миссия на Мандалоре заняла год. Мы жили в канавах и ели подножный корм, а за нами шли отряды убийц. Твоя супруга будет подчинятся воле Сената, в котором ты работаешь – куда пошлют, туда и направится. Видеться будете редко. Знать что-то о друг друге? Для этого необходимо время, которого у вас не будет. И это так… Самый простой вариант.
Падме подалась вперед, напряженно слушая.
– Джедая могут убить. Искалечить, – ровный голос Кеноби звучал в полной тишине. – Продать в рабство. Использовать для целей, неприемлемых обществом. Он может пропасть без вести. Ты будешь ждать свою любимую месяцами, годами… зная о таких перспективах, что она может не вернуться? А теперь о непривязанностях. Представь, что кого-то из вас взяли в заложники. Что ты будешь делать? Ты сможешь пожертвовать одним разумным, чтобы спасти десяток? Или самому пойти на смерть? А ведь сейчас идет война. Поэтому браки… не одобряются. И касается это в первую очередь тех, кто постоянно в разъездах – то есть дипломатов. Мы должны быть беспристрастны. А брак – это прекрасный способ политического давления. В первую очередь.
Падме сидела, словно палку проглотив. Скайуокер застыл. Мешочек с косой казался раскаленным.
– Это, конечно, крайний вариант, – устало вздохнул Кеноби, – но и такое бывает. Трасия – прекрасный дипломат, целитель и исследователь. Она очень… неортодоксальна, хотя и является близким другом Мейса Винду.
– И в чем это выражается? – прокашлялся Органа.
– Она крайне неразборчива в связях, – махнул рукой джедай, – а еще несколько раз выходила замуж. Естественно, с последствиями в виде детей. Хорошо хоть, мозгов хватает развестись, и ей нельзя поставить в вину многомужество. А то и так головной боли хватает.
– И что с ней будет? – поинтересовалась Падме, бросив на своего супруга странный взгляд. Кеноби хихикнул.