– Э… Ваше… Контрабандист… – пролепетал молоденький лейтенант.
– Поймать. Итак, Уилхафф. Я слушаю.
* * *
Бен свернул в боковой коридор, морально готовый к встрече. Тяжелое дыхание заполнило пространство.
– Оби-Ван Кеноби, – прогрохотал воин в доспехах. В руке старика зажегся клинок.
– Вейдер.
* * *
Люк с Ханом мчались по переходам, волоча бурчащую принцессу, пока не вылетели в основной коридор, посреди которого стоял старик, опирающийся на трость.
Хан вскинул карабин, но мужчина слегка повел рукой, и все трое зависли в воздухе, хрипя.
– Так-так… Кто это у нас? Принцесса Лея. А вы кто?
– Какая тебе разница, старик? – просипел Хан и вскрикнул.
– Я не терплю хамства. Имя.
– Хан Соло.
– Люк Скайуокер.
– Скайуокер? – жуткий старик приблизился, тонкие пальцы стиснули подбородок в стальной хватке. – Как любопытно… Капитан.
Вышедшие из боковых ответвлений Алые Стражи заковали пленников в кандалы.
– На мой шаттл их.
* * *
Вейдер ткнул сейбером в груду вещей – все, что осталось от Оби-Вана. Бой был тяжелым и странным. Джедай постоянно оглядывался, словно ждал, что вот-вот кто-то придет на помощь. Однако никого не было, и Вейдер смог одолеть своего бывшего учителя. Он был удовлетворен итогом противостояния, но послевкусие осталось странное.
* * *
Палпатин читал стенограммы допросов и изумленно почесывал подбородок. Пойманный в коридоре мальчишка оказался сыном его ученика. Вот ведь! Теперь понятно, почему Кеноби так дергался, судя по рассказу Вейдера. Ценный улов, что ни говори. Принцесса тоже повеселила. Теперь он прижмет Бейла к ногтю, никуда наглый альдераанец не денется, да и на мальчишку есть чем надавить. Судя по всему, горе-спаситель влюбился. Замечательно. Контрабандист со своим напарником тоже повеселили. Какими гордыми они были, когда стояли перед расстрельной командой! Забавное зрелище. Тот еще тип… Перевозка спайса, рабов, контрабанда… Впрочем, дезертир получил по заслугам.
Уилхафф тоже получил по заслугам, за то, что едва не вверг Империю в хаос окончательно. Ничего, теперь все будет в порядке.
Сидящий в кабинете старик погладил медальон, любуясь искусной работой. Он давно уже оценил иронию… Медальон ситх теперь не снимал, чтобы не забывать просьбу давно умершей женщины.
Император встал, шурша подолом богатой мантии, по краю которой были вышиты раскрывшие крылья черно-золотые бабочки.
– Ты видишь, тетушка? Я лечу. Но благодаря тебе я помню… У бабочек очень хрупкие крылья.
Всяк ангел господень…
I. Энакин
Энакин – воплощенный кошмар.
Мастера и магистры вздрагивают, когда он проходит мимо. Рыцари отступают с его пути. Падаваны и юнлинги кричат от ужаса, трясутся, прячась в укрытиях. Где угодно, но только не рядом с ним.
Он выглядит ребенком, не больше десяти на вид, у него золотые волосы и ясные голубые глаза. Слишком яркие для человека. Он веселый, умный, проницательный, шебутной и энергичный. Он – ребенок, но джедаев не обмануть.
Они видят скрытую под оболочкой из мяса и костей кошмарную суть.
Энакин – это стихия. Он – солнечная корона, выбрасывающая протуберанцы в черноту космоса. Он – холодный свет звезд, несущийся сквозь пространство тысячи лет. Он – первый вздох. Он – буря в пустыне. Он – шквал и извергающаяся из вулканов магма.
Мейс Винду белеет от ужаса, встретившись с Энакином глазами. Он вскакивает, судорожно зажигая меч, и дрожит, с трудом удерживая себя от броска вперед, чтобы убить, уничтожить, стереть с лица галактики эту угрозу.
Он боится.
Йода тоже боится, как и остальные магистры, но находит в себе силы успокоить Совет. Они смотрят на ребенка, стоящего в середине зала, как на чудовище, только и ждущее момента их сожрать. Они смотрят и видят, как распахиваются одно за другим крылья. Дым и гарь, свет и тьма, жар и пепел. Энакин слегка склоняет голову в недоумении, а они видят, как моргают тысячи глаз. Он улыбается… Робко. Они отшатываются от пасти с сотнями зубов. Он протягивает руку… Они едва удерживаются от крика, когда сотни щупалец с присосками заполняют комнату. В середине каждой присоски хищно изогнутый коготь, блестящий от яда.
Они смотрят на него, и в глубине разумов воют от ужаса.
Оби-Ван стоит за спиной чудовища и не боится.
Его душа – дым и пепел, пожарище, окутанное горем и болью. Его мастер погиб, и пусть магистры чествуют его, пусть Орден рукоплещет, восхищаясь победой над ситхом, пусть все, от мала до велика восхищаются им… Убийцей Ситхов… Кеноби все равно.
Ему больно, но он не боится. Он готов кусаться и царапаться, защищая Энакина, даже зная, кто он есть, даже видя его жуткую суть. Квай-Гон Джинн попросил Оби-Вана защитить Энакина, воспитать, обучить, и будь проклят Кеноби, если он этого не сделает.
Он не боится, ибо его страх умер вместе с его мастером.
Совет совещается, и назначает Кеноби мастером Скайуокера, присваивая вчерашнему падавану звание рыцаря. Оби-Ван только кивает, сжимая ладошку мальчика, бестрепетно глядя в бездну его глаз.
– Идем, ученик.
– Да, мастер!
У Энакина слишком острые зубы. Он кивает, расправляя призрачные крылья, и щупальца обвивают Кеноби, впиваясь когтями в душу. Это привязанность. Вчерашний падаван только смиренно вздыхает.
Он не боится.
Совет с ужасом смотрит им вслед.
II. Вейдер
Шив Палпатин с восторгом смотрит на сидящее напротив существо, маскирующее под человека. У парня волосы цвета меда, глаза – как сапфиры: слишком яркие, слишком сверкающие… У людей таких не бывает. У него искренняя и задорная улыбка, притягивающая окружающих, словно свет – мотыльков. Он красив и элегантен, порывист и умен.
Дарт Сидиус смотрит вглубь, видя то, что спрятано за этим фасадом.
В глазах парня бездна, полная звезд. Там океан, покрытый штормами и водоворотами. За его спиной тысячи крыльев, находящихся в постоянном движении. В его волосах шевелятся змеи, шипящие на ситха, когда он пробует диктовать свою волю.
Сидиус отступает. Он умен.
Он чувствует благоговейный восторг, понимая, что причастен каким-то образом к воплощению этого чуда в плоть и кровь.
Мужчина улыбается и отступает, молниеносно меняя тактику. Он добр и заботлив, предлагает помощь и всегда выслушивает жалобы, он готов помочь и направить это несведущее в человеческих отношениях существо.
У Энакина своя собственная логика, ввергающая окружающих в ступор и только Оби-Ван Кеноби, его наставник, хоть как-то его понимает и направляет. Ситх впечатлен… И решает избавится от джедая. Он слишком опасен.
Он кружит рядом с Энакином… Вейдером, подталкивая, направляя, привязывая его к себе, и не вздрагивает, когда его обвивает первое щупальце, а крылья парня окутывают подошедшего поближе мужчину тяжелым плащом, полным дыма и пепла. Он улыбается, получая в ответ ласковый оскал, полный клыков, он нежно касается змей, выстреливающих острыми раздвоенными языками, пробующими его руки на вкус, он не отшатывается, когда Избранный наклоняется ближе, испытующе глядя ему в лицо.
Галактики рождаются и умирают, пока они смотрят друг на друга, а затем Энакин… Вейдер смыкает веки в молчаливом одобрении и отворачивается, делая шаг назад.
Сидиус помимо воли облегченно выдыхает, мысленно решая накинуть на парня еще один поводок… Что и делает, окончательно привязывая, приковывая его к себе.
Орден пытается бороться, пытается выжить… Бесполезно. Они мертвы и разобщены, Кеноби исчезает невзирая на все усилия, а Вейдер только кивает в ответ на горькую констатацию факта: Падме мертва.
Он отворачивается, а торжествующая улыбка Сидиуса меркнет, когда он осознает маленькую странность… Вейдер спрашивает о своей супруге, но совершенно не интересуется судьбой ребенка. Впрочем, возможно это очередное проявление его странной логики?
Сидиус пожимает плечами, выбрасывая лишние мысли из головы, он победил, и Избранный склоняется перед ним, признавая Мастером. Легко и непринужденно.
III. Люк
Кеноби слушает, как завывает ветер за пределами его пещеры, и делает глоток. Алкоголь растворяется в его крови, молниеносно, не давая возможности опьянеть, но мужчина продолжает пить, утешая себя ложными надеждами.