28 апреля. Четверг. В 9 часов отошли от причала Переяславля. На корабле находились: князь Ингвар с двадцатью дружинниками, Судейкин, я и Марченко, с нами двадцать Эрзя Микиша, двадцать молодых волонтёров и тридцать матросов из двух разных взводов. Капитан корабля –Кежай. Вооружение –две 57 мм пушки, пулемёт на турели, огнемёт. У десятников автоматы и пистолеты, у волонтёров карабины и мечи.
На всех монгольские доспехи с каской. На парусах, против течения, скорость едва 12-15 км в час. Мы не торопимся, время встречи не указано. К устью Желемны, впадающей в Оку, всего в 5-ти км от Коломны, подходим в половине четвёртого. В бинокль можно различить, в 200-х метрах выше по течению речки, три шатра и группу людей возле. Видно, что горит костёр. Рядом в реке стоит ладья. Речка маленькая, глубина хоть и достаточная, но ширина только слегка шире «Рязани», но для ладьи нормальная. Останавливаемся в устье речки. В спущенную плоскодонку садятся Судейкин, князь, его боярин Арсений, 10 волонтёров эрзя и 10 дружинников, как уговаривались. Я и Марченко следим за плоскодонкой в бинокли. Вот они подплывают к ладье и носом въезжают на песок. Все выскакивают, а дружинники вытягивают лодку на берег. К ним, широко раскинув руки, идёт князь Ярослав, он обнимает Ингваря , что-то говорит, здоровается с остальными и они уходят в один из шатров. Видно, что наши волонтёры усаживаются на песок, к ним присоединяются дружинники Ингваря.
Несколько человек собирают сучья и разжигают костёр. На «Рязани» спокойно, но на высоком сиденье у пулемёта дежурит Эрзя, у пушки двое. Мы закуриваем и смотрим,
как матросы подвязывают паруса, выполняют какие-то распоряжения Кежая. Погода немного пасмурная, но не холодно. Примерно через полчаса раздаётся громкий звук рога от места встречи. Я и Марченко наводим бинокли на шатры и видим непонятную картину – один из дружинников Ярослава трубит в рог. Странно. И тут мы видим, что из двух шатров выбегают десятки дружинников с мечами в руках и мчатся на нашу группу.
Мы кричим – К бою! Но кто враг, в кого стрелять? Со стороны стоянки раздаются выстрелы.
Марченко командует: – Все за мной! И прыгает за борт.
Глубина по грудь. За ним прыгают дружинники и волонтёры. Они устремляются к берегу, держа карабины над головой. Я остаюсь в корабле и бросаюсь к пушке, кричу – Заряжай! Кежаю – Звони в Коломну за помощью! Теперь отчётливо видно, что из лесного массива, где-то в 300 метрах от шатров и в 500 от нас, выезжают конные и разворачиваясь в лаву, скачут к шатрам. 300 метров для конного – полминуты. За конницей из леса выходит пехота и начинает выстраиваться. Я уже не могу стрелять в середину, они уже почти рядом и повернув ствол влево, даю выстрел по флангу нападающих, пушку заряжаю, и я стреляю ещё раз.
Расстояние прямого выстрела и я целюсь на глаз, по стволу. Результаты заметны –не меньше десятка коней валятся, десяток встают на дыбы и кружатся, сбрасывая всадников. Некоторые, не слушая узды, уносят всадников в сторону. Конница пытается окружить наших, но там начинается пальба и автоматные очереди. Вот затарахтел пулемёт с палубы. А уже через минуту я вижу громадную кучу-малу и удирающих.
Уже после происшествия, рассказывает Судейкин: – Мы вышли из лодки и направились к шатрам. Волонтёры начали вытаскивать лодку на берег. Слева от шатров у костра расселись два десятка Суздальцев. Их ладья стоит у берега речки. Навстречу нам, широко раскинув руки, спешит князь Ярослав. Так вот он каков, отец знаменитого Невского! Крепкий мужчина, уже в годах, но держится молодцом. С ним мужчина в богатой одежде, видимо ближний боярин или воевода. Ярослав обнимается с Ингварем, боярин кивает нам головой, а мы ему. Ярослав отпускает Ингваря и смотрит на нас. Здоров будь, Арсений, – приветствует он боярина, видать знаком с ним. Арсений низко кланяется ему в ответ.
А это кто? -спрашивает Ярослав у Ингваря, указывая на меня. Взгляд его неприятен и выражает скрытый гнев. – Почему шапку не ломаешь передо мной? – это уже мне.
Ингвар торопливо говорит ему, успокаивающе: – Это очень знатный чужеземец, мой гость.
Ярослав, сменив тон, цедит сквозь зубы – И тебе привет, чужеземец!
Я отвечаю – Будь здрав, князь! Мы проходим в княжеский шатёр и Ярослав предлагает на сесть на ковёр. Посредине ковра стоит низенький столик с закусками, кувшин с вином, чарки и подсвечник с пятью свечами, освещающими внутреннее пространство. Шатёр квадратный, с высоким центральным столбом и четырьмя угловыми, низкими. Садимся, облокачиваемся на подушки. Князь, как гостеприимный хозяин, разливает нам вино и произносит тост – За нашу дружбу!
Мы выпиваем и Ярослав начинает говорить: – Я позвал вас, братья, договориться о дальнейшей судьбе наших многострадальных княжеств. Вы сами видите, как тяжело стало на Руси, сколько людей погибло и городов сожжено. А что ещё будет? Нам следует держаться вместе, чтобы не повторить ошибок наших предшественников. Однако я вижу, что Рязань поднимается, усиливается. Вот и Муром себе прихватила и Нижний у меня, без моего согласия взяли. Что же вы, как-то не по-братски?
Ингвар начал оправдываться, хотя мы перед встречей договорились, что ответ буду держать я.
Однако Ярослав не стал слушать Ингвара и, перебив его, сказал – Неправильно поступаешь, брат. Надо бы нам договориться полюбовно, по-братски. Не слишком ли ты много берёшь себе? Не боишься ответ держать?
Тут встрял я: – Послушай Ярослав, не время сейчас браниться, ещё не известно, как поведёт себя Батый, а ты уже хочешь прибрать к своим рукам то, что плохо лежит, да ещё и ссориться собираешься с соседями, когда все мы ещё не оправились от разграбления. А может монголы ещё раз придут, особенно если узнают, что мы друг друга начали резать? Ведь наши ссоры для них, большое благо. Может повременишь до тех пор, пока всё не уляжется? Тогда и будем делить, если живы останемся!
– Так ты вернёшь Нижний и Москву, обратился Ярослав к Ингвару, пропустив мои слова мимо ушей, делая вид, что он меня не слышит. Ингвар с надеждой взглянул на меня и начал говорить про ярлык Батыя. Ярослав вдруг встал и сказал:
– Погодите, я сейчас вернусь – и вышел наружу. Я подумал, что ему приспичило и, подвинув к себе подушку, примостился поудобнее.
Снаружи громко загудел боевой рог. Мы встрепенулись. – В чём дело? – спросил Ингвар у суздальского боярина. Тот пожал плечами и тоже встал. Я почувствовал что-то недоброе и расстегнул кобуру пистолета. Вдруг в шатёр начали вбегать дружинники. Размер входа позволял заходить только по одному и это стало нашим плюсом. Первый же дружинник сразу кинулся на князя Ингвара, а за ним по очереди, второй и третий, а с ними и боярин. Четвёртый и пятый дружинники кинулись на Арсения, который успел извлечь меч из ножен и начал отбиваться. Три дружинника навалились на Ингваря, который не успел даже привстать, и они барахтались на ковре, поломав столик и уронив на ковёр свечи, вино и закуски. Свечи погасли и в шатре стало темно.
Ингвар ревел, как зверь и бешено отбивался. Я метнулся в угол и упав на пол, выдернул пистолет из кобуры. Теснота шатра не позволяла развернуться. Арсений, встав спиной к угловому столбику отражал нападение двух дружинников. Ещё два стояли сзади сражающихся, не имея возможности включиться в бой, не помешав другим. Наконец очередь дошла и до меня –восьмой и девятый дружинники тянули руки ко мне, а десятый замахивался мечом. По всей видимости, Ингваря брали живьём, а насчёт нас с Арсением, распоряжений оставить в живых, не было.
Ещё садясь в лодку, я поддался неосознанному внутреннему чувству тревоги и вставил в ствол пистолета девятый патрон, передёрнув затвор и эти, сэкономленные 2-3 секунды, необходимые для этого действия, возможно, спасли меня. Я выстрелил прямо в лицо, уже опускавшему меч на мою голову, врага и пнул ногами тех двоих, что пытались меня схватить. Меч убитого дружинника выпал из его рук и упал на мою не защищённую голову, потому что свою каску я снял, и она лежала на ковре. Лезвие меча рассадило мне кожу и на лицо потекла кровь. Лёжа на спине, я начал стрелять по нападавшим и, выпустив ещё три пули в силуэты дружинников, перенёс огонь на тех двоих, что сражались с Арсением.
Грохот выстрелов и темнота, заставили нападавших остановиться, они были в недоумении. А вот Ингваря уже завалили и держали за руки и за ноги, не давая вырваться, а боярин сидел на его спине и пытался связать ему руки. Я выстрелил последним патроном в боярина и начал судорожно вытаскивать запасную обойму, я её почти вынул, но она выскользнула из рук и упала на ковёр. Не имея времени, я выдернул другую и затолкал в рукоятку пистолета. Эти действия заняли не меньше 15 секунд. На полу лежали убитые и раненые, мешая живым. Один из выживших дружинников кинулся на Арсения, а другой на меня. Боярин Ярослава упал на бок со спины Ингваря. У меня в руках уже был готовый к стрельбе, пистолет и я почувствовал себя настолько уверенным, что мандраж покинул меня и я, вскочив на ноги, вполне спокойно выстрелил в дружинника, целясь ему в правое плечо.