В результате, когда я уезжала, мы с ними остались лучшими друзьями. Более того, я посоветовала Симе Васильевне иногда проводить выездные лекции – перед рабочими на производстве, или где-нибудь в колхозе. И на статистику хорошо влияет, и людям просвещение какие-никакое.
И вот, наконец, час икс настал, и я переехала к себе на квартиру!
Кроме двух огромных стеллажей в комнатах и стола с табуретками на кухне, другой мебели еще не привезли, но зато был матрас и одолженная у Вадика электроплитка (идти второй раз к Петрову я струсила). А также кружка и кипятильничек, подаренные мне доброй Алевтиной Никитишной, простыни и полотенце. А главное – не было надоедливых соседей по коммуналке и жухлого лидочкиного супруга.
Красота! Жить вполне можно!
И вот сижу я такая, вся довольная-предовольная на матрасе и пью какао из единственной пока кружки. Настроение как в первый день отпуска, когда начинаешь осознавать, что жизнь удалась, причем очень даже неплохо.
Я размечталась, представила, как постепенно буду устраиваться, какие шоры закажу в ателье и что обязательно нужно приобрести когда-нибудь красивую стеклянную вазу в тон к диванным подушкам и шторам (они должны быть контрастны остальному светло-пастельному пространству квартирной обстановки). Но я никак не могла решить, какой цвет лучше – кроваво-алый, насыщенно-синий или темно-бордовый. А может быть даже ярко-желтый!
Представляя, как будет у меня в квартире, я так глубоко задумалась, что очнулась лишь от длинного настойчивого звонка в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, я пошла открывать.
На пороге стояли соседи: Иван Тимофеевич, Нора Георгиевна, Вадик, Наталья, все знакомые старушки, из которых я пока знала имя одной, и еще двое – мужчина и женщина, явно семейная пара. Я напряглась, не понимая, что случилось, а Нора Георгиевна легонько пнула Ивана Тимофеевича локтем в бок, и он сказал:
– Лидия Степановна! Вы только заехали, и мы очень рады, что у нас хорошая соседка. Позвольте же выразить надежду, что мы подружимся, как и полагается добрым соседям. А пока позвольте…
Пока я пыталась сообразить, что сейчас происходит и как реагировать, каждый из соседей подходил, дарил мне что-то из вещей, и сердечно, от всей души пожимал руку, а Наталья даже обняла на радостях.
Иван Тимофеевич вручил мне красивый чайный сервиз (!);
Нора Георгиевна подарила шерстяное покрывало темно-шоколадного цвета (ого!);
Вадик дал складной ножик, куда входили ложка, вилка, штопор и пилочка, а еще подарил небольшой, литра на полтора, туристический котелок с крышкой;
Наталья дала алюминиевую кастрюлю на пять литров и две глубокие тарелки с голубым ободком по краю;
старушка по имени Варвара (отчества не знаю пока) подарила чайный гриб в трехлитровой банке, аккуратно накрытой вышитой салфеточкой;
вторая старушка, Клавдия Пантелеймоновна, дала вязанные носки и горшок с гортензией;
третья, Марфа Иннокентьевна – презентовала синий стеклянный графин и красную чашку в белый горошек;
мужчина и женщина, соседи сверху, Павел и Надежда Алёхины, подарили чугунную сковородку и пузатый громко тикающий будильник. За будильник я была особенно рада, теперь на работу точно не просплю.
От предложенного чая соседи вежливо отказались и быстренько разошлись, а вот Нора Георгиевна чуть задержалась и прокомментировала:
– Вы же сейчас только въехали, Лидия Степановна, – улыбнулась она, – зато, вот когда уж обживетесь – мы с удовольствием на новоселье придем, если пригласите.
Оставив меня в задумчивости, она ушла. Я захлопнула дверь и осмотрела подарки: в основном все вещи первой необходимости в хозяйстве. В груди тепло заныло. Вот какие же люди – знают, что соседка только переехала и еще ничего нет, сразу принесли кто что смог. А в наше время каждый сам за себя…
Сегодня в кабинете была я одна. Не знаю уж, по какому заданию и куда ушла вся эта бабская шайка, но никого больше не было, и я капитально блаженствовала. Вытащила чашку, вскипятила чаю и так сидела, с удовольствием прихлебывала ароматный чай и исподтишка читала затертый томик "Граф Монте-Кристо".
Да. Именно так. Я здесь записалась в библиотеку. Во-первых, больше информации в этом мире взять неоткуда, во-вторых, я уже тыщу лет ничего такого простого и незамысловатого не читала, а, в-третьих, тупо захотелось уйти в виртуальный мир, отрешиться от действительности.
И вот сижу я такая, читаю, как скрипнула дверь. Я еле успела накрыть книгу листами бумаги.
– Лида! У нас послезавтра заседание, после работы, – Зоя Смирнова, как обычно, излучала чрезмерный энтузиазм. – Приходи в обязательном порядке.
– А о чем заседать будем? – вяло поинтересовалась я.
– Как это о чем? – тряхнула челкой Зоя, – Уже начинается посевная, нужно приготовиться.
Вот засада! О брюшном тифе и сибирской язве я уже все знаю, осталось только севообороты изучить и будет мне полное и безоговорочное счастье.
Прошло еще пару дней и Михалыч с Лёхой в сопровождении двух балагуристых парней-грузчиков, привезли всю мою мебель и расставили ее согласно моим пожеланиям. Грузчики, оглядываясь, пока Михалыч не видит, оживленно приняли бутылку портвейна в виде премиальных и отбыли восвояси.
Я же не могла нарадоваться, что, наконец, пристроилась, причем вполне даже неплохо, с хоть и минимальным, но комфортом.
В связи со всеми этими метаниями, я практически все время не успевала пообедать, плюс диетическая еда из профилактория, плюс постоянный стресс от общения с коллегами по кабинету. В результате фигура Лидочки если и была еще далека до совершенства двадцать первого века, то к эталону двадцатого начала приближаться.
Неожиданно появился Иван Аркадьевич. Его долго не было, с того времени, как случился пожар, он уехал. Одни говорили – в Москву вызвали, другие утверждали, что в отпуск. Но это было не точно.
Я как раз сидела за столом и, морщась от духоты и спертого воздуха, расписывала баланс, как вдруг заглянула Аллочка и сообщила, что меня ожидает Иван Аркадьевич, и непременно.
Увязая в сгустившемся от жгучего интереса конторских баб, воздухе, я прошла за Аллочкой в полуподвальчик.
Иван Аркадьевич был на месте, сосредоточенно что-то писал. Все как обычно. Лишь новая тоненькая морщинка между бровей свидетельствовала о том, что не все так прекрасно, как кажется.
– Лидия Степановна, приветствую, – позволил обозначит легкую улыбку он. – У вас все хорошо? Как устроились? С квартирой решился вопрос?
Видно было, что вопросы он задает без интереса, а внутри его гложет какое-то беспокойство.
– На все вопросы – "да". Спасибо, Иван Аркадьевич, – улыбнувшись, кивнула я. – У вас что-то случилось? Чем я могу помочь?
– Так заметно? – слегка нахмурился он.
– Мне – да, – не стала лукавить я.
– Да, честно говоря, есть одна проблемка, – тяжко вздохнул Иван Аркадьевич.
– Слушаю, – чуть напряглась я.
– Опять едет очередная комиссия, – скрипнул зубами Иван Аркадьевич, – Нужно срочно пару новых рацпредложений… даже не знаю…
– Срок? – уточнила я.
– Две недели, – нахмурился Иван Аркадьевич и виновато посмотрел на меня.
– Не вопрос, – обнадежила я, – есть у меня идеи, и не одна. Давайте я хорошо обдумаю и расскажу… дня через три-четыре?
– Я на вас надеюсь, – пристально взглянул на меня Иван Аркадьевич. – Буду ждать.
Тем временем я зажила, как маленькая буржуйская хозяйка просторной двухкомнатной квартиры. В первую же свободную от бесконечных ремонтов в субботу я решила сделать себе полноценный настоящий выходной (первый с момента моего попадания сюда) и вволю отоспаться.
Вдруг в дверь позвонили.
Я глянула на будильник – 9.30 утра. Кого принесло в такую рань в выходной?! Обуреваемая нехорошими предчувствиями, я накинула старый лидочкин халат и пошла открывать дверь.
На пороге стояла рыхлая крупная женщина с большой сумкой, рядом с нею – щуплый, похожий на гнома, мужик в мятых брюках и с двумя огромными чемоданами, а также мальчишка, примерно старшего школьного возраста.
– Лидка! – воскликнула женщина, сверкнув металлическим зубом в улыбке и полезла обниматься, – Сколько лет, сколько зим!
– Принимай гостей, племяха, – крякнул мужик и подвинув остолбеневшую меня, вошел в квартиру вместе с чемоданами.