Ответить не дал Иван Тимофеевич, который вышел из моей квартиры с сердитым видом:
– Ужас, – с негодованием констатировал он и хмуро посмотрел на нас, – придется вызывать проверку. Составим акт.
– Не нужно! – испугалась я.
– Как это не нужно! – всплеснула руками Нора Георгиевна. – Вы что такое говорите, милочка? Вы хоть представляете, как сложно нынче достать нормальный унитаз? А ванну?
– Лидия Степановна, на правах самой молодой, вам не сложно будет сходить на улицу и позвать женщин? – спросил Иван Тимофеевич. – Нужны еще свидетели.
– Иван Тимофеевич! Нора Георгиевна! – воззвала я. – Не нужно никакой проверки. Если мы сейчас вызовам ЖЭК, начнется проверка, потом прокуратура, суды, все такое. И звание лучшего подъезда нам не видать, как минимум до следующей пятилетки.
– Так что вы предлагаете? – Иван Тимофеевич с надеждой посмотрел на меня.
– Я думаю, что лучше всего будет составить акт осмотра. Вы, как старший по подъезду уполномочены же?
Иван Тимофеевич кивнул.
– И чтобы под актом подписались все соседи, – продолжила я. – Я сейчас сбегаю позову их. Конечно, идеально было бы сделать фото, но это вряд ли возможно.
– Почему это невозможно? – удивилась Нора Георгиевна. – Владик вон фотографией раз увлекается, так пусть и сделает.
– Кроме того, я хочу попросить акты заливания квартиры у Натальи, которая снизу. – добавила я, – в общем, максимально нужно собрать все показания, а потом я с этим пойду разговаривать с Ольгой.
– Что-то я сомневаюсь, что из этого что-то путное выйдет, – покачала головой Нора Георгиевна, а Иван Тимофеевич пошел звонить в квартиру рядом со своей.
Через пару секунд появился тот долговязый парень, который поддержал меня с вопросом о пожаре. В руках он держал старенький "Зенит" (у моего отца тоже был такой).
Пока я бегала за бабушками, пока объяснила им все, пока мы поднялись наверх, Вадик уже отщелкал пленку.
– Я мигом сделаю! – по-ковбойски салютнул он и скрылся в своей квартире.
– Шалопай, – вздохнула Нора Георгиевна, – но голова золотая. Заканчивает медицинский институт. Так что скоро будет у нас свой кардиохирург.
– Пройдемте, – строго велел всем Иван Тимофеевич и вошел в квартиру. Бабушки с радостным нетерпением устремились вслед.
– Что здесь опять происходит? – на лестничную площадку поднималась высокая женщина с простым лицом, в косынке.
– Извините, – сказала я и добавила, – мы сильно шумим, мешаем вам отдыхать. Сейчас акт только составим и все разойдутся.
– Опять эта Горшкова что-то натворила?! – рассердилась женщина.
– Это Наталья, снизу, – пояснила мне Нора Георгиевна и добавила, – Здравствуй, Наталья.
– Здравствуйте, – машинально ответила Наталья и, вытянув шею, попыталась заглянуть в квартиру.
– Я ваша новая соседка, Лидия Горшкова, – сказала Наталье я, – Ольгу я выгнала, можете зайти глянуть, что после нее осталось в квартире. После поговорим.
Наталья молча кивнула и ушла внутрь.
Когда все вдоволь насмотрелись и вышли, подъезд еще добрых часа полтора трясло от возмущенных воплей. В результате, пока составили акт, пока собрали все подписи и показания, Вадик успел сделать мне фотографии и гордо вручил целый пухлый конверт:
– Владейте, Лидия Степановна! – подмигнул он мне и покраснел.
– Спасибо… – начала рассыпаться я в благодарностях, но Нора Георгиевна меня перебила:
– Время уже позднее, – безапелляционно заявила она, – Правда, Лёля?
Лёля зевнула и отвернулась.
– Поэтому я предлагаю расходиться. А завтра продолжим.
Соседи начали потихоньку рассасываться, когда Иван Тимофеевич спросил:
– Лидия Степановна, время уже полвторого ночи, вы далеко живете?
– Неблизко, – спохватилась я (черт, даже не подумала, что такси в этом мире сейчас вызвать невозможно). – В профилактории Орджоникидзе.
– Ого, – согласился Иван Тимофеевич и посмотрел на Владика. – Пешком да, далеко, да и ночью ходить молодой женщине одной не положено.
– Я довезу, – сориентировался Владик и сообщил, убегая в квартиру. – Уно моменте!
– Вот так-то поспокойней будет, – довольно крякнул Иван Тимофеевич и распрощался.
Владик потащил меня на улицу, и мы поехали.
Да, ехать в узкой юбке на мотоцикле то еще удовольствие, но как же здорово мчаться с ветерком по ночному безлюдному проспекту, что аж дух захватывает! Эх, какая же красота – молодость!
Уже лежа в кровати и вспоминая сегодняшний вечер, я запоздало подумала: "А все-таки хорошие у меня соседи".
Сегодня мне опять повезло.
Утром Щука велела сходить в машбюро, забрать бланки для пропусков и заказать новые. Поэтому и отпрашиваться не пришлось.
Перед выходом я внимательно пролистала телефонный справочник.
А потом, по пути, заглянула в горисполком.
– Вам назначено? – смерила меня высокомерным взглядом грудастая секретарша с перманентными кудряшками.
– Я к Льву Юрьевичу. По очень срочному делу, – в ответ я смерила секретаршу еще более высокомерным взглядом.
– Если не записаны, то не положено! – злорадно хрюкнула девица.
– Вы что-то не поняли, товарищ? – изогнула бровь я и отчеканила ледяным тоном. – Повторяю. По. Очень. Срочному. Делу.
– Без записи нельзя! – ощерилась девица, видимо, решив стоять насмерть.
– Прекрасно, – кивнула я. – Раз не положено – ухожу. Сообщите, пожалуйста, свою фамилию, товарищ. Нужно знать, кто нам помешал.
– Но у меня инструкция, – покраснела девица.
– И у меня инструкция, – совсем нехорошо улыбнулась я, и девица побледнела.
– Ну, если вы недолго… – пролепетала секретарша.
– Я недолго, – честно пообещала я.
– Как вас представить? – пискнула секретарша.
– Меня не надо представлять, – ощерилась я и девица пулей метнулась за оббитую богатой драпировкой дверь из мореного дуба.
Не успела я рассмотреть дверь, как она распахнулась:
– Проходите, – пролепетала секретарша, щеки ее пошли пятнами.
– Благодарю, – произнесла я и решительно шагнула в кабинет к Большому Человеку.
Я рассматривала "опиюса" "демонической женщины", а он – меня. Ну, что сказать, солидный мужчина под шестьдесят, в дорогом импортном костюме, который уже не мог скрыть заметное брюшко, холеное лицо было чуть одутловатым, да и багровые прожилки на носу явно свидетельствовали о тайных страстях этого человека. Наконец, пауза затянулась, и хозяин кабинета не выдержал первым:
– Чем обязан? – нахмурился он, – вы не представились.
– Да, точно, – "спохватилась" я. – Лидия Степановна Горшкова. Полагаю, вам известно, что вчера Ольга, наконец, съехала с моей квартиры на улице Ворошилова, которую она незаконно заняла. При этом она испортила все мое имущество и не заплатила за пользование жильем.
Я думала, Льва Юрьевича сейчас хватит удар, так он покраснел, при этом лицо его налилось какой-то нездоровой синюшной краснотой. Уже хотела звать секретаршу, как он пришел в себя. И тут же заорал, переходя на какой-то булькающий визг:
– Вон! Вон из моего кабинета!
Я поморщилась, зачем же так орать.
– Да ты кто такая?! Приперлась! – надрывался он. – Ты зачем сюда приперлась?! Да ты знаешь, что теперь тебе будет?! Сгною!
Я молча, с каменным лицом ожидала, когда пройдет первая эмоция. Пару минут Большой Человек бесновался, но кнопку вызова секретарши так и не нажал. Уже хорошо.
Наконец, выпустив пар, хозяин кабинета зло сказал:
– Как у тебя вообще ума хватило сюда прийти? Не боишься, что тебе теперь будет крышка?
Я пожала плечами:
– Сейчас объясню. Вот, смотрите, Лев Юрьевич: у меня есть акты, фото, свидетельства соседей, все в двух экземплярах, конечно же… или в трех… – я улыбнулась и положила пухлую папку перед ним на стол, – Можно вызвать участкового, из ЖЭКа, привлечь общественников, прокуратуру. Они начнут разбираться. Возможно, и до суда дело дойдет. Но, скорее всего, вы сможете их победить. Да, я и не сомневаюсь в этом. Но! О вашей связи с Ольгой и так знает весь дом, все соседи. И эта информация очень быстро всплывет. А уж когда ваша супруга узнает, и партком… ну, вы меня поняли… А по поводу крышка мне будет или не крышка – так я составила письмо. И если со мной что-то случится, мой друг отправит его куда надо. И там про вас все расписано. Так что нет, Лев Юрьевич, не боюсь.