Джон Арнольдович вместо ответа расстегнул кобуру, достал оттуда черный пистолет, прижал к виску и спустил курок. Тонкая струйка воды смочила его лицо, тогда он протёр лицо платком и убрал водяной пистолет обратно в кобуру.
– Понятно, – протянул Иван Григорьевич.
– Чё те понятно? Ничего тебе не понятно! Проект особого назначения, на контроле на самом верху. А радистов у нас уже нет и скоро совсем не будет. Конструкторов и программистов не хватает. Комплектующие – сплошь проблемные позиции. А тут ещё санкции… С синхронизатором по поставкам полный жопец!
– Меня как раз прислали решать проблему синхронизатора.
– Так расскажи мне в общих чертах, что это за зверь такой и с чем его едят?
Иван Григорьевич зашагал по кабинету, как институтский профессор у доски перед студентами:
– Синхронизатором мы называем комплексную систему, которая обеспечивает нам возможность временной синхронизации и соблюдения фазовых соотношений излучения отдельных модулей цифровой антенной системы. Каждый элемент цифровой решетки [6] должен излучить и принимать строго в соответствии с фазами излучения всех других антенных элементов. Только в этом случае обеспечивается цифровое формирование диаграмм направленности антенной системы локатора как на приём, так и на передачу. Синхронизатор формирует сетку рабочих частот и сигналов. Сигналы от него должны поступать на каждый приемо-передающий элемент по строго выверенному пути, чтобы фаза сигнала довернулась строго на определённый угол, а джиттер импульсных синхросигналов тактирования АЦП и ЦАП был минимальным. Здесь кроется множество проблем. Подстройка фазы каждого сигнала – уже сложнейшая задача. А если учесть, что разность фаз должна устанавливаться практически мгновенно и обеспечиваться в широком диапазоне частот, задача синхронизации невообразимо усложняется. И учти, что для бортового локатора или для головки самонаведения ограничены габариты, и поэтому нам требуется переходить во всё более коротковолновые диапазоны для обеспечения требуемого пространственного разрешения, и тогда…
– Короче, Склихасофский.
Джон Арнольдович угрожающе потянулся к кобуре и снова вытащил пистолет, подошел к окну и стал спрыскивать тоненькой водяной струйкой листья цветущей герани.
– Ты давай попроще, по-рабочекрестьянски. Я ведь академиев-то не проходил, только младшие командирские курсы.
– Угу. И ещё высшую школу экономики. Ни тебе пулемётов, ни тебе аэропланов. Благодать! Как тебя к нам работать пустили?
– А ты помнишь, что Наполеон про это говорил?
– Что главное ввязаться в бой?
– Нет. Он говорил, для войны нужны три вещи: во-первых, деньги, во-вторых, деньги и, в-третьих, деньги. Так что из нас двоих я сейчас главный! Но про синхронизатор ты всё-таки мне поясни.
Иван Григорьевич сменил профессорский стиль на школьно-учительский:
– Как тебе известно, война – это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает. А чтобы было над чем думать, противника надо сперва увидеть. Значит, наша задача – увидеть, как можно дальше и шире. Чтобы в космической тьме что-то увидеть, фонарик нужен мощный и глаза нужны большие, быстро бегающие и быстро фокусирующиеся, и желательно не близорукие и не косые.
– Это даже мне понятно.
– У совы видал какие глазищи? В полголовы! А у осьминога? А локатор – это для боевого аппарата что глаза. Даже больше, чем просто глаза.
Иван Григорьевич взял со стола модель истребителя-перехватчика – подарок фирме космолётостроительной фирмы-заказчика – и повертел ее в руках.
– Вот гляди. Знаешь, где у него ставят локатор?
– В носу, известное дело.
– Главный, да, тут в носу. Ну ещё в крыльевых пилонах маленько. Остальное уже мелочи. При этом для задач разведки и управления мы задействуем доли процента общей площади поверхности аппарата. Глазки получаются маленькие, слепенькие. А теперь представь: мы всю поверхность аппарата покрыли антенными модулями и заставили их работать, как надо. Наш аппарат превращается в гигантскую антенну, видит далеко в полном сферическом обзоре. Теперь идем дальше, Арнольдыч. Чем шире полоса частот сигнала, тем больше у нас возможностей. Это как сравнить черно-белую и цветную картинки. Причем, чем короче длина волны, тем четче у нашего глаза зрение. Мы сейчас замахнулись на коротковолновую часть миллиметрового диапазона волн. Это значит, элементарный антенный модуль у нас будет размером порядка миллиметра. И таких модулей на аппарате можно разместить почти миллиард! Внутри каждого модуля у нас пикосхема: элементарная антеннка, малошумящий усилитель, ЦАП, АЦП, цифровые интерфейсы… Все принятые излучения мы ловим и оцифровываем. Дальше обрабатываем, как хотим. Хотим сигналы складываем, хотим вычитаем, хотим фазы доворачиваем: формируем нужные нам диаграммы направленности. Наш аппарат превращается в ёжика: мы лучи-иголки куда захотим, туда и направим. Можем сделать иголки длинными и острыми, а захотим – сделаем великое множество коротких иголок. И никаких потерь энергии при обработке: мы же работаем с цифровыми копиями сигнала!
– А чего раньше так не делали?
– Проблем всегда было много. Но часть из них недавно решили: построили цифровые шины передачи данных, сделали гигантский вычислитель, распараллелили вычисления… В цифровом мире если задача формализуется, она рано или поздно решается. А вот в физическом мире всё несколько сложнее. Как заставить миллиард приборов, разбросанных по всей поверхности аппарата, работать одновременно с пикосекундной точностью?
– Кинь каждому по проводу и пошли сигнал.
– Какой ты умный! Провода получаются разной длины: точная подгонка нужна. Это раз. Пока с одного конца на другой сигнал дойдет, он размывается, фронт у него дрожит. Это два. Ну и обшивка аппарата дышит, колеблется, взаимное расположение элементов гуляет. Это три. Чтобы хотя бы кусочек антенного полотна только в одном месте засинхронизировать, мы планировали сложные схемы с использованием импортных пикосхем, которых теперь у нас не будет.
– А если образец пикосхемы у нас на конфигураторе размножить?
– Это незаконно: нарушение копирайта.
– Да плевали мы на копирайт!
– Плевали, да, пробовали без лицензии. Оказалось, в конфигуратор какой-то блокировщик нарушений копирайта вставлен: не дает его настроить. Конфигуратор у нас тоже, оказывается, импортный и с закладкой! Нужен индетерминированный лицензионный ключ, который даже нашим разведкам пока не добыть.
– А если по-другому? Точные часики нельзя в антенный модуль вмонтировать?
– Угу. Выдашь нам атомные часы, которые у тебя полподвала занимают, сожмешь их до микронов и размножишь миллиардной серией? И ещё вспомни, что время относительно по Эйнштейну. И всё равно потом со временем разбегутся часы.
– Ладно, Ваня, – сдался Джон Арнольдович, – я вижу, что эта работа самая для проекта критическая. Ты давай решай техническую проблему, а решение всех оргвопросов я тебе обещаю. Лады?
– Легко сказать «решай», – проворчал Васенков, – благодарю за доверие. А если решение невозможно?
Джон Арнольдович расправил несуществующие усы и плавно взмахнул в воздухе согнутой рукой:
– Тогда дэлайте нэвозможное, ми вас нэ ограничиваем!
***
В трудной ситуации всегда помогала музыка. Иван Григорьевич пришел к себе в кабинет, включил двадцатый концерт Моцарта для фортепиано с оркестром, уселся в кресле, закрыл глаза и погрузился в глубокие раздумья.
Вот истинно благородное искусство! Тревожная, взволнованная, но нежная и гармонически светлая музыка приведет в порядок мысли и чувства. Без музыки даже государство не может существовать. Все распри, все войны на земле происходят единственно от незнания музыки. Если бы все учились музыке, разве это не настроило бы всех жителей Космоса на мирный лад и не способствовало бы воцарению всеобщего мира в Галактике? [7] Гармоничное состояние души приводит к правильным мыслям, правильные мысли ведут к правильным решениям и благородным проступкам, и тогда неважно, кто ты: государственный ли деятель, или великий капитан, или простой лейтенант…
Партия фортепиано как будто самостоятельная, но находится в неразрывном единстве с оркестром. Контраст между солирующим инструментом и оркестром – это единство и борьба индивидуального со всеобщим, что и создает Игру. Игру – в самом высоком смысле слова. В такую Игру должно быть интересно играть даже Богу. Ну, если угодно, Великому Программисту. Или Великому Композитору?