— Грешник, вставай, сука! — толкнул он бесчувственное тело ногой. — Хорош дрыхнуть. Давай, дружище, открой глаза, моргни, и тогда я пойму, что ты живой.
Грешник ответил привычным молчанием и нитевидным пульсом, что едва прощупывался на холодной коже. Живой.
Айс вылез из-под лодки с ножом, расправил плечи. Несколько минут он глядел на закат, раздумывая над дальнейшими планами. Увы! Ничего путного в голову не приходило. И всё же он нашёл решение, возможно, единственно верное. Если найм переживёт ночь, то постарается с ним добраться до границы. Умрёт — похоронит по совести. Только яму выкопает заранее. Кто знает, чем ночь закончится и доживёт ли он сам до рассвета?
«Извиняй, Грешник!».
В копании могилы было что-то символичное. Почти сутки назад он вытаскивал раненого бойца из тайника, катил на тележке, и теперь проделывает подобное с точностью до наоборот. Круг замкнулся, и это совсем не нравилось Айсбергу. Похоже, он не избавился от проклятия. Неудачи продолжали сыпаться на него градом вместе с ненавистными дождевыми каплями.
Вооружившись сапёрной лопаткой, Айсберг отошёл метров пятнадцать от привала и воткнул сапёрку в грунт. Копалось легко: острая лопатка без труда врезалась в рыхлый чернозём. Докапывал он уже в сумерках насилу, пугаясь от собственного шороха и хлюпающей жиже, которая сочилась из стенок. Бродяга собирался вылезать из могилы, как грунт на краю ямы осыпался, а над ним навис жуткий размытый силуэт огромного существа.
— Зря выкопал. Припять вымоет тело.
Чужой голос прозвучал прямо над ним. И принадлежал он тому самому существу, что стоял напротив — человеку в бесформенном плаще. От очередного дежа вю Айс кисло скривился. Устал он пугаться всяких выскочек. Ему Сильвера хватило с лихвой. А то что в округе бродят сомнительные личности, которые обожают выскочить из небытия, так в Зоне таких полно. Но сапёрную лопатку положил на край ямы.
— По фигу. — ответил он чужому. — Смотрю, тут становится людно.
— Это точно. Давай вылезай, нормально пообщаемся. Я не кусаюсь.
Тень шевельнулась, и в том месте, где притаился ночной гость, расцвёл огонёк от зажжённой спички. Секунды Айсбергу хватило, чтобы рассмотреть визитёра. Высокий плечистый мужик, одетый в немецкий «флектарн», в рыбацких сапогах. За спиной выглядывала «вертикалка». Так обычно носили охотники на кабанов. Опасности от него не исходило. А мародёры не станут заводить разговор.
Незнакомец с наслаждением затягивался самокруткой, пуская клубы дыма в его сторону.
— Долго будешь сиськи мять, паря?
— Уже.
Сталкер упёрся руками и с лёгкостью выпрыгнул из могилы. Чужак лишь хмыкнул:
— Человек под лодкой, труп или доходит?
— Нет. Живой. — буркнул Айсберг, глядя на тщедушного мужика, лет сорока с морщинистым лбом. Нападать он не собирался.
— Так добей и похорони, раз при смерти. Для него же лучше.
— Нет. Подожду до завтра.
— Тоже вариант. В любом случае ты с дружком смелые парни. Сюда не каждый забредает добровольно, особенно так далеко. Да ещё и в непогодь.
— Не по своей воле я здесь.
— Вестимо.
Нежданный гость с наслаждением выпустил в воздух облако сизого дыма.
— Зря тут окопался. Погранцы церемониться не будут. Залп дадут и нету тебя.
— Погранцы?
— Ага. Мы на границе находимся, особо охраняемой. Патруль, катера, все дела. И поверь ты мне, караулят её почище Берлинской стены.
— Граница? С Беларусью? — до Айсберга не сразу дошёл посыл ночного гостя.
— Логично, что с ней. — в его голосе послышалась ирония. — Руки распускать не станешь, если я подсяду? Ты вроде нормальный, но я так, на всякий случай спросил.
— Зачем? Ты безоружный.
— Хех. Думаешь? — ухмыльнулся ему визитёр и локтем распахнул непромокаемую парку немецкой раскраски. Под ней незнакомец держал одной рукой заряженный обрез. Айсберг поднял глаза, и представил, что случилось, если бы он принялся махать сапёркой.
— Обрез у сердца, а за спиной калаш. — заметил Айсберг.
— Ага.
Говоривший выбросил цигарку и спрятал обрез во внутренний карман бездонной парки.
— Я загляну на огонёк? Твоим варевом на всю округу пахнет.
— Залезай. Места немного, но тебе хватит.
Бродяга буркнул привычное «ага» и проворно нырнул под лодку. На лежачего Грешника лишь покосился. Незнакомец подложил под задницу ногу, усевшись поудобнее, втянул ноздрями воздух.
— Ооо, супчик, гороховый небось!
— Угощайся.
— Почему бы и нет.
Чужак нашёл ложку, вытер её тряпкой и принялся хлебать остывшую жижу без хлеба. Увидев это, Айсберг подал ему нарезанный сухарь. Тот довольно заурчал, как мартовский кот, скребя ложкой по закопчённому котелку.
Доев, он вытер рот, положил ложку обратно в котелок.
— Спасибо. Кофе пьёшь?
— Нету у меня кофе.
— У меня есть.
С этими словами он достал из внутреннего глубокого кармана целлофановый пакетик с натуральным кофе.
— Поставь воду, я за термосом сгоняю. — сказал гость и вылез из ночлежки. Айсберг не успел ему даже ответить. Вернулся мужик через пять минут. В руке он держал рюкзак.
— Быстро ты…
— Контрабандист. Это не имя, почти профессия.
— Ага. — передразнил его Айс. А меня зовут.
— Неважно, — перебил его пришедший дядька в рыбацких сапогах. — Здесь никто не говорит свои имена.
Спорить с Контрабандистом Айс не стал. А тот полез в котомку, и поочерёдно достал оттуда литровый термос с немецкими надписями, бумажный кулёк и пластиковую баночку с малосольными огурцами. В кульке оказалось сало. ПРихватил он и питьевую воду.
Ловко орудуя ножиком, Контрабандист нашинковал сало, порезал огурчики, заправил термос и две кружки: одну Айса, вторую скрутил с термоса. Залив кипятком кружки, он плеснул остаток себе в ёмкость, после чего долил воду в котелок и снова поставил его на конфорку.
— Угощайся. Только выпить нету. Закончились запасы. — развёл руками Контрабандист.
— У меня есть.
Айсберг вытащил в свою очередь флягу с вискарём и предложил её новому знакомому. Тот взял двумя руками фляжку, отпил глоток и вернул владельцу.
— Виски. Хорош. Но я предпочитаю наше, родное пойло. Есть у меня одна зазноба, в километрах двадцати хороший самогон варит. Уфф. Закачаешься. Огурчики тоже она делала. Бери, бери, не бойся.
Айсберг подхватил тонкий кусок грудинки с прожилками, положил его на хлеб. Отхлебнув виски, он с наслаждением втянул в себя ароматный запах сала, и отхватил кусок от бутерброда. Не забыл он и про огурчик.
— Вкусно.
— Я же говорил. Так что с ним, с твоим другом?
«Он мне не друг». — подумал Айсберг.
— Сломанные рёбра, ушибы, сотрясение, содранная кожа на лице.
— Ого. Звери?
— Не мутанты. Люди.
Контрабандист покивал головой.
— Да уж. Порой люди хуже твари какой.
Он закончил манипуляции с термосом, предварительно добавив для вкуса немного виски, и спрятал его в котомку. Туда же он завернул и остатки трапезы.
— Ну, давай, глянем на твоего друга.
— Смотри.
Айс передал Контрабандисту миниатюрный фонарь, принадлежавший Грешнику. Удивительно, до чего же наёмник продумал всё до мелочей. Он даже о батарейках запасных позаботился.
Будто дипломированный врач, бродяга в рыбацких ботах внимательно посмотрел лежачему в зрачки, заглянул, не касаясь кожи, под бинты.
— Понятно.
Человек в рыбацких штанах выключил фонарь.
— Твой друг не жилец. Без врача понятно дня два, может, три или четыре, и конец. — сказал он, возвращая Айсбергу фонарик. — Теперь ты знаешь, что делать! — кивнул Контрабандист в сторону выкопанной ямы. Не сможешь сам, я сделаю. Это гуманнее, чем оставить его на съедение волкам и чайкам.
Айсберг промолчал. Он не думал, что этим закончится недолгое знакомство с Грешником.
— Грёбаные пауки… — пробормотал тихо про себя, но собеседник обладал отменным слухом.
— Ты сказал пауки?? Какие пауки?
Айсберг, упуская детали, вроде найденного артефакта, рассказал вкратце встречу с деревом и атакой крошечных паучков. Названный Контрабандистом с больши́м интересом выслушал историю и даже ни разу не перебил его.
— Никогда такого не видел. Знаешь, Припять полна загадок, а поближе к станции — и подавно. Туда редко кто отваживался плыть, особенно в туман, плотный и тяжёлый. Интересно, если ты не врёшь, как вы тогда здесь оказались? Приплыли-то вы с юга, видно. Снаряги, как у вас, ни у кого нету.