– Я тоже, друг мой, я тоже…
Зависла затяжная пауза. Чтобы как-то себя отвлечь, Хосе перевел взгляд на картинку телевизора, подвешенного на стене. Как всегда там транслировали цикл телепередач о том, как минимизировать заражение, о темпах строительства «городов», немного о политике и другое. Но на этот раз выступал какой-то не молодой мужчина лет 50. Аргентинец почему-то заинтересовался, он сразу узнал этого человека.
– А ну-ка включи погромче, – попросил Хосе.
Фернандо потянулся за пультом и добавил звука, мужчина в кадре заговорил громче:
– …Наше правительство уже оговаривает детали с другими странами. Мы еще раз повторяем – это шанс для большинства населения планеты. Только так мы сможем выжить! Только так мы сможем обеспечить наших детей будущим, будущим на которое они заслуживают! – Человек сделал глоток воды. – Мы уже отправили первые 100 000 людей, это только начало, за весь период мы планируем…
– О чем он говорит? – недоумевал Фернандо.
– Тише!
– Эта цифра может еще изменяться, – опять пауза, дальше человек с экрана продолжал. – Сейчас я с гордостью могу сказать, что у ВСЕХ нас появился шанс выжить! И мы воспользуемся им! – затем были слышны только бурные аплодисменты.
– Это что, глава Германии, как его там? – насупив брови, задумался аргентинец.
– Канцлер Германии – Альберт Шульц.
– Точно, он! – Фернандо повернулся и уставился на друга, – и что все это означает?
– Пока не знаю, дружище, пока не знаю, – Хосе протянул уже пустой стакан, и Фернандо сразу долил туда еще виски, продолжая внимательно слушать друга. – Но если это правда, – Агуэро указал пальцем на телевизор. – То, я думаю, в ближайшем будущем, мы еще сможем посидеть вместе с тобой, Фернандо, за стаканчиком другим. Как в старые добрые временна!
Оба друга искренне заулыбались.
– Твое здоровье!
Глава 10
СССР. Москва. Кремль. Прошлое
Знаменитый советский физик Игорь Васильевич Курчатов, проходил последний пропускной пост. Физик уже изрядно вспотел: он очень сильно нервничал, поскольку должен был встретиться лично с вождем всего советского народа. Наконец прошла последняя проверка и Курчатова в сопровождении офицера КГБ проследовал длинным коридором. Физик шел чуть позади, у него уже возникло ощущение, что этот коридор никогда не кончится. Высокие потолки, длинные ковровые дорожки, портреты Калинина, Петровского, Червякова, Нариманова и других председателей Центрального Исполнительного Комитета СССР, ровной вереницей висели вдоль этого «бесконечного тоннеля». Они как безмолвные стражники наблюдали за каждым, кто имел смелость, появится здесь.
Курчатов, потупив свой взор, продолжал идти за кагэбистом. Как вдруг тот остановился у одной из дверей. Советский офицер, предварительно постучав по огромной дубовой двери (этот стук как гром прошелся по натянутым нервам ученого), стал медленно ее открывать. В этот момент у Игоря Васильевича стали подкашиваться ноги, но он тут же взял себя в руки. «Не время, Игорек, слышишь, не время!» – напутствовал себя ученый. Он сжал обе руки в кулак и сделал шаг.
Кабинет был очень большим и светлым. Стены были отделаны деревом, без всяких украшений. Несколько шкафов, диван, пару стульев и стол над которым висел портрет вождя народа. Сам Иосиф Виссарионович в этот момент стоял возле окна, он медленно повернулся и с какой-то странной улыбкой произнес:
– Здравствуйте, товарищ Курчатов.
Игорь Васильевич попытался ответить, но слова как ком застряли в горле. Советский диктатор не обратил на это никакого внимания.
Проект, над которым Вы работаете, необходимо ускорить, – Сталин вскользь посмотрел своими карими глазами на ученого, как бы между прочим, а после снова продолжил смотреть в окно. Это деморализовывало.
– Весь советский народ ждет от Вас, товарищ Курчатов, результатов в кротчайшие сроки.
Лицо у физика побелело. Он работал над этим проектом совсем недавно и знал, что на его реализацию уйдут годы, а возможно, десятки лет, но то, чего от него требовали, было просто невозможно! Ученый сразу позабыл о своем страхе и неуверенности, он тут же заявил (сам удивляясь своей храбрости):
– Но, товарищ Сталин, на этот проект необходимо время, мы еще даже не начали лабораторные испытания, это крайне сложный и…
Курчатов умолк. Глава тоталитарной страны медленно поднял свою правую руку. Сталин ничего не говорил. Он только продолжал смотреть в окно. Наступила полная тишина. Курчатов не знал, куда себя деть. Он снова стал сильно волноваться. Физик сразу понял свою ошибку. Как он посмел перечить вождю? Это просто немыслимо!
Игорь Васильевич от нервного стресса стал сильнее сжимать свою руку, которая стала болеть и это немного помогло. У ученого было ощущение, что его загнали в угол, и он ничего не может с этим поделать. Наконец, «картинка ожила». Сталин медленно развернулся и направился к своему рабочему столу. Он протянул руку и взял початую пачку «Герцеговины флор». Затем достал одну папиросу, немного покрутил ее в руке, и стал разламывать. После взял свою трубку, которая лежала неподалеку, и принялся набивать ее только что «раздобытым» табаком.
Физик продолжал стоять и наблюдать за этим действием. Курчатов чувствовал, как бьется его сердце. Он ощущал себя человеком с петлей на шее, которого вот-вот должны вздернуть, но ради представления тянут время. Наконец вождь заговорил:
– Вы знаете, товарищ Курчатов, сколько советских людей мы потеряли на войне? – продолжая набивать табак, говорил диктатор. Ученый явно растерялся, он не ожидал подобного вопроса.
– А какой ущерб был нанесен советской промышленности, сельскому хозяйству, сколько разрушено домов, школ, больниц, это Вы знаете, товарищ Курчатов? – не отрывая от процесса набивания табачной камеры табаком из папирос, спросил Сталин. Курчатов молчал, он чувствовал, что отвечать на эти вопросы не стоит. Наконец покончив со своей трубкой, советский лидер развернулся и посмотрел прямо в глаза Игорю Васильевичу. Его взгляд был необычайно тяжелым и пристальным.
– Наш народ не должен позволит этому больше повториться!
Эта фраза прозвучала довольно тихо, но ученому показалась необычайно громкой. Это было четкое указание! Затем, так же неожиданно, как и раньше, глава правительства подошел к своему рабочему столу, положил трубку, достал из стола какие-то бумаги и стал их подписывать. Он, не отрывая взгляда от дела, продолжил:
– Я уже распорядился. С сегодняшнего дня Вы, товарищ Курчатов, получаете неограниченное финансирование и доступ ко всем необходимым Вам ресурсам. Отчитываться на каждом этапе работы будете лично мне.
Игорь Васильевич помимо самого голоса Сталина мог даже слышать, как скребет о бумагу чернильное перо. Напряжение усиливалось.
Закончив с подписанием бумаг, Иосиф Виссарионович взял лежащую рядом трубку с уже набитым табаком, зажег спичку и очень аккуратно поднес ее к чашке (круглая широкая часть трубки, внутри которой находится табачная камера). Вверх стал подниматься серый, почти багровый дым. Он медленно стал разплываться по огромному кабинету, пытаясь залезть в каждую щель. Сделал пару глубоких затяжек, и, выпустив едкий дым, Сталин снова заговорил:
– Жду ваших первых положительных докладов, товарищ Курчатов. Можете быть свободны.
Игорь Васильевич только слегка кивнул и поторопился к выходу, но уже за своей спиной услышал:
– И еще, – пожилой диктатор, продолжая курить, обратился к известному физику, при этом, даже не смотря в его сторону.
– Я думаю, Вам не следует напоминать, как много от Вас зависит, и что может случиться с Вами и вашими близкими в случае неудачи.
В этот момент в голове Игоря Васильевича появился образ его жены Марии, брата Бориса и всех его коллег, друзей, с которыми физик работал последние годы. Их улыбки, смех, совместные промахи и неудачи, радость от первых открытий и сложности дальнейшего развития, все это бурным всплеском воспоминаний разлилось в сознании ученого.
Затем из уст советского физика на автомате вылетела короткая фраза – «я все понял», после которой он развернулся, и практически не видя ничего и никого, направился к двери. К двери, за которой его уже ждала другая, совсем другая жизнь.
Что такое счастье?