К чему такая спешка?
— Это не спешка, сэр Операция на Шаттораке прошла успешно, но теперь есть не менее важные и срочные дела.
— Все твои дела отменятся. Я поручаю тебе особое задание — ты должен отправиться на Землю как можно скорее и до конца прояснить все, о чем мы здесь только что говорили.
— Отлично, сэр. Это совпадает с моими желаниями.
— И моими, — буркнул Вук.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
I
Уэйнесс прибыла в космопорт Старой Земли Гранд-Фьямурьес на борту космического судна «Цафоросия Наяд» и отправилась прямо в «Волшебные Ветры» — резиденцию своего дяди Пири Тамма в Йисинджесе, неподалеку от деревушки Тиренс, в пятидесяти милях к югу от Шиллави.
К дому она приближалась в полной нерешительности, совершенно не представляя себе, какой прием ее ожидает. Все еще очень живо вспоминался прошлый ее визит в эти края. «Волшебные Ветры» являли собой старинное поместье с домом из темного камня, странным, неуклюжим, но все же удобным, окруженным десятком массивных деодаров. В нем в последнее время вот уже многие десятилетия жил Пири Тамм, вдовец вместе с двумя своими дочерьми — Шалис и Мойрой. Обе были старше Уэйнесс и обе вели в этих краях весьма светскую жизнь. Еще «Волшебные Ветры» отличались обилием коридорчиков, переходиков, всевозможных кладовочек, садиков, интимных кабинетиков для ужинов, вечеринок, встреч и проводов гостей, и все это при непременном наличии роскошного зала для проведения пикников и ежегодного костюмированного бала. Сам Пири Тамм всегда держался гордо и корректно, говорил веско, действовал быстро и решительно, и в то же время был человеком, по сути, очень добрым. Мило с Уэйнесс всегда находили в нем щедрого хозяина, хотя и приверженного старинными церемониям.
Во время же своего последнего визита в «Ветры» Уэйнесс обнаружила немало перемен: сестры вышли замуж и уехали, Пири жил теперь один, если не считать пары слуг, и большой старый дом казался неестественно тихим и пустым. Да и сам Пири как-то весь высох и поседел; его когда-то румяные щеки запали и стали восковыми; кураж выдохся, и легкая походка сменилась унылым шарканьем. Он все еще гордился своим здоровьем, но от слуг Уэйнесс узнала, что дядя упал с лестницы, сломал бедро, и последующее выздоровление отняло почти все его силы. Теперь он не способен ни на какие длительные прогулки и ни на какие серьезные дела.
Тем не менее на этот раз дядя приветствовал племянницу с неожиданной сердечностью:
— Какая радость! Ты надолго? Пожалуйста не спеши уезжать, я очень надеюсь, что ты останешься! Ведь «Ветры» стали теперь такими скучными!
— У меня еще нет никаких планов, — призналась Уэйнесс.
— Вот и славно! Агнес покажет тебе твою комнату. Освежись с дороги, и приходи обедать.
По своим прошлым пребываниям здесь Уэйнесс помнила, что обед в поместье всегда почитался делом очень официальным, и потому надела соответственно случаю бледно-палевую строгую юбку, темную серо-оранжевую блузку и черный жакет с плечиками — наряд, идеально подчеркивавший ее темные волосы и смуглую, почти оливковую кожу.
При ее появлении в столовой Пири одобрительно крякнул:
— Помню тебя очаровательным сорванцом — и к худшему ты не изменилась, хотя по-прежнему и пышкой тебя не назовешь!
— Маловато кой-чего и тут, и там, — засмеялась Уэйнесс, показывая на грудь и бедра. — Но приходиться иметь дело с тем, что имеется.
— Нормально. Имеется достаточно, — поддержал ее Пири и, усадив племянницу на один конец огромного стола из орехового дерева, сам расположился на противоположном.
Обед подавался все так же чинно одной из горничных: шикарный жирный бисквит из омаров, кресс-салат со сладким сельдереем, украшенный кубиками цыпленка в маринаде из чесночного масла, котлеты из дикого кабана, еще водившегося в заповедниках Трансильвании.