— Понравилось? — улыбнулась она.
— Потрясающе!
— Я рада. По-моему, тебе пора в школу. Нельзя опаздывать в первый же день.
Я пошел к себе, надел галстук, пиджак и вернулся на кухню.
— Пока! — попрощался я.
Тетя встала из-за стола и проводила меня до двери. В прихожей она дала мне три доллара.
— Это тебе на неделю на обеды и карманные расходы. Если мало, скажи.
— Нет! Хватит. Зачем мне больше? Спасибо!
— Счастливо!
Она закрыла входную дверь.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Все изменилось. Например, больше не нужно идти на мессу перед занятиями.
Школа Джорджа Вашингтона располагалась на углу Сто девяносто первой улицы и Аудубон авеню. Новое здание из красного кирпича с невысоким куполом высилось на холме.
Меня сразу послали в приемную директора. Я назвал секретарше свое имя и ждал, пока она найдет мою карточку. Она велела мне идти в 608-ую комнату, когда прозвонит девятичасовой звонок.
После звонка коридор моментально наполнился учащимися. Я легко нашел 608-ую комнату и отдал учителю карточку. Он посадил меня на заднюю парту.
Я огляделся по сторонам. Класс оказался смешанным — человек двадцать черных и столько же белых. Со мной за партой сидел негр.
— Новенький? — широко улыбнулся он. — Меня зовут Сэм Корнелл.
— Меня Фрэнсис Кейн.
Да, здесь все не так, как в школе Святой Терезы.
Лишь в конце первой недели мы заговорили о религии. Меня всегда удивляли евреи. Сейчас, кажется, я начал понимать, почему они такие странные. Они не ходили в будни в свою церковь, а субботы у них были воскресеньями. Без привычных ежедневных месс я постепенно начал скучать.
Нельзя сказать, что я был чрезвычайно религиозен. В основном я ходил в церковь лишь потому, что это входило в мои обязанности. При первой же возможности я старался увильнуть. Но сейчас, после нескольких лет довольно регулярного посещения месс, мне было как-то не по себе.
Я сидел дома. Перечитав все газеты, заскучал. По субботам дядя Моррис ходил на работу приводить в порядок бумаги, скопившиеся за неделю. В доме остались только мы с тетей Бертой, девочки играли на улице. Наконец я отложил газету в сторону и встал.
— Тетя Берта, можно пойти погулять?
— Конечно, Фрэнки. Можешь не спрашивать.
Я взял пиджак и вернулся в гостиную. Тетя слегка смущенно посмотрела на меня. Я понимал, что ей хочется спросить, куда я иду, а я не знал, что ей ответить. Я не знал, как она отнесется к тому, что я хочу заглянуть к брату Бернарду, а потом в церковь. Когда я дошел до двери, она спросила:
— Ты надолго, Фрэнки?
— Не знаю. Хотел повидать кое-кого из друзей.
— Мы с дядей хотели, чтобы ты как-нибудь сходил с нами в синагогу. Если тебе нечего делать, можно пойти сейчас.
— А мне туда можно? — неуверенно спросил я. — Я раньше там никогда не был.
— Конечно, можно, — очень мягко ответила она и улыбнулась. — Мы с дядей будем очень рады, если ты пойдешь.
— О'кей.
— Подожди минуточку. Я только переоденусь и пойдем.
По дороге тетя молчала.
Одноэтажное здание без статуй святых, даже без шестиконечной звезды не произвело на меня сильного впечатления. Оно совсем не было похоже на место, куда люди ходят молиться. Я почувствовал разочарование.
Еще больше я разочаровался, когда мы вошли внутрь. Пол оказался чуть ниже улицы, поэтому пришлось спуститься на несколько ступенек. Мы очутились в маленькой комнате с серыми стенами. Я начал снимать шляпу, но тетя остановила меня.
— Это синагога. Фрэнки. Здесь не снимают головные уборы.
Я несколько секунд удивленно смотрел на нее. Все здесь было не так, как в церкви Святой Терезы.
Мы вошли в саму синагогу, в которой находилось всего несколько человек. Комната оказалась очень простой.