– …эти зеленоградские совсем оборзели! – донесся до скавена обрывок разговора за столиком «торгашей». – Дерут с честных негоциантов семь шкур только за право прохода по их землям! Страшно сказать, сколько я им сегодня заплатил! Если так дальше пойдет, я же просто разорюсь!
Марк вдруг поймал на себе пристальный взгляд командира отряда «чистых». Тот, чуть прищурившись, со сдержанным интересом рассматривал его охотничью одежду, арбалет за спиной и простой, но очень функциональный нож в чехле на поясе (нож Марк достал из мешка, куда заблаговременно упрятал его перед началом операции «Трэш-сити», и вложил в ножны еще перед восхождением на Сор-гору). Особо пристально, как показалось скавену, «чистый» рассматривал его лицо и руки.
«Ну, че вылупился, словно крокожаб болотный, мутантов, что ли, никогда не видел?»
Скавен нахмурился и медленно, стараясь сохранять достоинство и выдержку опытного охотника, отвернулся. Не хватало ему, чтоб его еще разглядывали, как диковинную зверюшку!
Впрочем, как оказалось, разглядывали его – кто исподволь, а кто и откровенно пялясь – чуть ли не все присутствующие в харчевне «чистые». Открытие это было крайне неприятным, и Марк немедленно решил поскорее валить отсюда подобру-поздорову. Спасибо, конечно, Максимычу за хлеб да соль, за приют и ласку, но пора и честь знать. Да и на станции его, поди, уже хватились, как бы еще и правда выволочку не получить от бригадира!
О’Хмара отодвинул опустевшую миску и кружку и встал, намереваясь пройти к стойке, узнать у Максимыча, сколько он должен за еду, рассчитаться, а потом уйти.
Но не тут-то было.
– Мальчик! – окликнул его один из «торгашей», когда он, ни на кого не глядя, проходил мимо их столика. – Молодой… э-э-э, человек, можно вас на минуточку?
Марк растерялся. С «чистыми» ему до этого – ну, разве что исключая сор-горинцев (да и тех, живущих на поверхности, считать таковыми, наверное, можно было уже с натяжкой!), общаться не приходилось. И если уж на то пошло, он бы и сам никогда первым не начал разговор с ними. А тут…
«И чего ему от меня надо?» – хмуро и настороженно подумал он, неторопливо поворачиваясь на голос.
Окликнул его тот самый караванщик, что жаловался на беспредел каких-то там зеленоградских. Порывшись в памяти, О’Хмара выудил из нее рассказы взрослых о лежащих окрест Москвы территориях и поселениях, которые на них располагались. Зеленоград был некогда цветущим городом-спутником столицы и, кажется, даже одним из научных центров.
Был…
…Вопрос «Есть ли жизнь за МКАДом?» для скавенов никогда не стоял – во всяком случае, для алтуфьевских. Они-то прекрасно знали, что она есть – Сор-гора была ярким тому подтверждением. Имели они кое-какое представление и о других выживших или возродившихся поселениях к западу и северо-западу от разрушенной Первопрестольной.
Марк мельком подумал, что надо будет по возвращении на станцию расспросить взрослых разведчиков – тех, кто забирался дальше Химок, о том, кто сейчас живет в Зеленограде и возле него. Он и сам себе не признавался, но иногда его так и тянуло вслед за уходящими в дальние рейды одностанчанами. Хотелось своими глазами увидеть те далекие и загадочные земли, о которых так часто говорили взрослые, вспоминая уже начавшую казаться нереальной и сказочной довоенную жизнь.
– Вы меня ради бога извините, молодой человек, – начал меж тем окликнувший его торговец, для вящей убедительности прижимая руки к груди. – Но я тут краем уха услышал вашу историю… – он кивнул на стойку, где Максимыч в это время разговаривал с кем-то из посетителей. – Как вы в одиночку преодолели путь до Сор-горы, а потом еще и подъем на нее, чтобы увидеться со своей матерью… И знаете – я одновременно и огорчен, и впечатлен! Огорчен тем, что ваша матушка не захотела признать и принять вас… увы, мой друг, такое сейчас случается сплошь и рядом!.. А впечатлен я вашей несомненной отвагой и стойкостью. В таком юном возрасте – и уже держать в руках оружие и передвигаться по здешним, без преувеличения, опасным местам в одиночку, покорять неприступные вершины, проникать в запретные места… равно как и, получив такой удар, держаться столь достойно… Клянусь, я восхищен вами! Могу ли я узнать, кто вы и как вас зовут?
Марк недоуменно покосился на него и сдержанно повел плечами. Раскрывать, кто он и откуда, ему совсем не хотелось. Точнее – не хотелось раскрывать конкретно вот этому первому встречному, подозрительно велеречивому «чистому». Ишь, как разливается! Хотя, без сомнения, комплименты его льстили не избалованному ими юному охотнику, но чем-то торговец все равно настораживал. О’Хмара никак не мог понять, что этому «хатуль-мадану» от него надо.
– О, я вижу, вы проявляете осторожность, не доверяя первому встречному! – разглагольствовал тем временем «хатуль-мадан». – И это разумно, молодой человек, очень разумно! Эх, если бы не лимит мест, я бы предложил вам стать охранником моего каравана. Даже несмотря на ваш пока еще юный возраст. Мне нужны такие отчаянные, но хладнокровные и осторожные парни!.. Честное слово, я крайне впечатлен вами и вашим поступком!
«Наемники ему, что ли, нужны? – удивился Марк. – Так чего ж он из Трэш-сити никого не возьмет? Обязательно к скавенам лезть?..»
Алтуфьевские сорвиголовы частенько нанимались к сор-горинским купцам в качестве сопровождающих и охранников, но сор-горинцы были соседями, с ними можно было иметь дело. А вот к «чистым» на памяти О’Хмары с его станции еще не нанимался никто.
Еще чего не хватало! К «чистым»! К предателям и убийцам!..
– Я не ищу работу, – очень сдержанно сказал он, чтобы хоть как-то отвязаться от этого настырного. – И мне уже пора уходить. Я и так здесь пробыл дольше, чем нужно.
– О, конечно, конечно!.. – замахал руками караванщик. – Простите, что я вас задерживаю, вас наверняка ждет очень далекий и опасный путь… И ради всего святого, простите мне мою назойливость. Я – человек впечатлительный, и мне нравятся неординарные личности и всякие загадки… Вы ведь не местный, не с Горы, я угадал?
– Я издалека, – буркнул скавен, изо всех сил пытаясь не раздражаться.
«Вот пристал, как банный лист, да чего ж тебе от меня надо-то, зараза?!»
– Оу! – всплеснул руками торгаш. – Какая прелесть! Может быть, когда-нибудь я сумею добраться со своими товарами и до ваших таинственных земель?.. Могу ли я хотя бы пожать вашу руку, мой смелый юный первопроходец?
И, не дожидаясь ответа, он схватил ладонь Марка, крепко сжал и энергично затряс ее.
Скавен опешил лишь на мгновение-другое. А потом попытался высвободить руку из захвата.
При этом он умудрился довольно сильно оцарапаться о массивный самодельный перстень, сидевший на пальце торговца. «Чистый» тут же заохал, заизвинялся, начал предлагать обработать ранку и перевязать…
Марк молча слизнул с ладони кровь и только отмахнулся. Вышло грубо, но с него уже было довольно на сегодня!
– Ничего не нужно. Желаю удачной торговли и безопасных дорог! – бросил он и поспешно, пока «чистому» не пришло в голову выкинуть еще что-нибудь или позвать на подмогу остальных посетителей (которые все это время с любопытством таращились на происходящее), выскочил из харчевни.
Злой и не на шутку раздраженный, подросток миновал таможню и, обеспокоенно посматривая по сторонам и на вечернее небо с уже проклюнувшимися первыми звездами, чуть ли не бегом припустил в сторону МКАДа. Ох, и будет же ему выволочка от Бабая, когда он вернется на станцию!
О том, что бригадиру и всем остальным рано или поздно станет известно от соседей о его лихой авантюре, О’Хмара предпочитал пока даже не думать, привыкнув решать проблемы по мере их возникновения. Так что потом, все потом!
Где-то на середине пустыря между Кольцевой и Сор-горой пришлось немного сбавить темп, а потом и вовсе остановиться. То ли сказался ранний подъем, то ли некстати отозвались все приключения и потрясения этого дня, но после пробежки Марк почувствовал, что ему нужно немного отдохнуть. Ноги гудели от напряжения, голова ощутимо потяжелела, и Марк не на шутку обеспокоился, как бы снова не вернулись эти его трижды тридцать раз клятые головные боли. Сегодня для них, признаться, был ну очень подходящий день!