– Это меня устраивает. Я знаю, что жители Геи пользуются при обычном обмене мыслями односложными именами, поэтому, если вы и впредь будете называть меня Трев, я не обижусь. И все-таки мне будет приятнее, если вы постараетесь, обращаясь ко мне, говорить – Тревиз. А я буду называть вас Блисс.
Тревиз изучал ее, как делал всегда, встречаясь с нею. Как индивидуум, она была молодой женщиной лет двадцати. Однако, как части Геи, ей было несколько тысяч лет. Внешне она выглядела одинаково в обоих случаях и различие проявлялось только в разговоре и атмосфере, окружавшей ее.
– Я буду стремиться к этому, – сказала Блисс. – Вы говорили о желании найти Землю…
– Я говорил это Дому, – заметил Тревиз, решив не соглашаться с Геей, не высказав предварительно своей точки зрения.
– Да, но говоря с Домом, вы говорили с Геей и каждой ее частью, так что, можно сказать, говорили со мной.
– Вы слышали, как я говорил это?
– Нет, не слышала, но сосредоточившись, могу вспомнить ваши слова. Пожалуйста, смиритесь с этим и пойдем дальше. Вы говорили о своем желании найти Землю и о том, что это очень важно. Я не вижу этой важности, но у вас есть способность делать правильные выводы, поэтому Я/мы/Гея должны считаться с вашими словами. Если это важно для вашего решения, касающегося Геи, значит, это важно для Геи и, следовательно, Гея должна идти с вами, хотя бы чтобы просто защищать вас.
– Говоря, что Гея должна идти со мной, вы имеете в виду, что со мной должны идти ВЫ? Я прав?
– Я – Гея, – коротко ответила Блисс.
– Но есть же и другие люди на этой планете. Почему именно вы? Почему не какая-то другая часть Геи?
– Потому что Пил хочет лететь с вами, а если он полетит, то будет несчастлив с любой другой частью Геи, кроме меня.
Пилорат, скромно сидевший на стуле в другом углу (спиной к своему собственному изображению, как отметил Тревиз), мягко сказал:
– Это правда, Голан. Блисс – МОЯ часть Геи.
Блисс вдруг улыбнулась.
– Это довольно необычно – думать таким образом. Это так чуждо…
– Что ж, посмотрим. – Тревиз закинул руки за голову и начал наклоняться назад на своем стуле. При этом тонкие ножки затрещали, так что он, решив, что стул недостаточно крепок, чтобы выдержать эту игру, вновь поставил его нормально. – Останетесь ли вы частью Геи, если покинете ее?
– Я не могу не быть ею. Впрочем, я могу изолировать себя, если мне грозит серьезная опасность, так, чтобы она не перешла на всю Гею, или, если есть какие-то другие причины для этого. Однако, это только в случае опасности. Обычно же я буду оставаться частью Геи.
– Даже если мы прыгнем через гиперпространство?
– Даже тогда, хотя это и осложнит дело.
– Признаться, это малоутешительно.
– Почему?
Тревиз сморщил нос, как будто почувствовал дурной запах.
– Это значит, что все сказанное и сделанное на моем корабле, то, что увидите и услышите вы, будет увидено и услышано всей Геей.
– Я – Гея, поэтому все, увиденное, услышанное и почувствованное мной, увидит, услышит и почувствует Гея.
– Вот именно. Даже эта стена увидит, услышит и почувствует.
Блисс взглянула на стену, на которую он указал, и пожала плечами.
– Да, и эта стена тоже. Ее сознание ничтожно мало, поэтому она чувствует и понимает крайне мало, но, полагаю, под влиянием нашего разговора в ней происходят какие-то субатомные изменения, которые могут оказаться важными для всей Геи.
– А если мне захочется уединения? Может, я не хочу, чтобы стена знала, что я говорю или делаю.
Блисс казалась рассерженной, и Пилорат решил вмешаться.
– Вы знаете, Голан, я не хотел встревать, поскольку явно многого не знаю о Гее. И все же, я был с Блисс и сделал кое-какие выводы.