Грешна я перед ним, не знаю, как мне ему всё рассказать. А грех-то точит меня из нутрии всё больше и больше, а что делать не знаю.
-А, что за грех, если не секрет, Мария Юрьевна? Может вам священника пригласить? Исповедуйтесь перед ним, перед Богом, чтоб чистой быть-то.
Дарьюшка, как называла, Марья Юрьевна, свою спасительницу, была младше её лет на тридцать. Как и Мария Юрьевна, Дарья была тоже уже на пенсии, но, получив пенсию, ещё лет пять работала и только после уволилась, так как стали мучить ноги.
Работа ведь не из лёгких у той была. Нужно было, порою, бегать по этажам, если дом был без лифта. А в руках авоськи наполненные продуктами, да и лекарствами, которые несла она старым, немощным людям.
Уйдя совсем на пенсию, Дарьюшка, стала ухаживать только за своею соседкой, тем более, что ей за это еще и приплачивал сын хозяйки, Юрий, и неплохо. К пенсии была довольно – таки приличная добавка. Да она и бесплатно бы согласилась это делать. А чем же еще заниматься, когда осталась одна? Муж её, как и у Марьи Юрьевны, умер, а две дочери жили отдельно, у своих мужей.
Мать, Марьи Юрьевны, как и её отца, Дарьюшка не застала вживых, хотя вселились они, в эту квартиру, с мужем, будучи молодыми. Ей тогда было всего-то восемнадцать лет.
Выйдя замуж за своего соседа Ивана, в пригороде Тамбова, который только что пришёл с армии, она переехала с ним в Ленинград, сразу же после войны.
Часто бегая от одной старушки к другой по району, а город большой, Дарьюшка, порою, прибегала к последней своей подопечной, которая жила рядом с её домом и, сев с той пить чай, та часто её приглашала с ней выпить кружечку, разговорившись, засыпала прямо у неё на стуле.
Старушке, как и сейчас престарелой Марии Юрьевне, хотелось, с кем – нибудь поговорить по душам.
Один раз разговор зашёл о самой Дарьюшке.
Дама – старушка расспрашивала, как она попала в Петербург,дама ни за что не хотела называть свой родной город, Ленинградом, расспрашивала, чем она занималась ранее, где жила, откуда приехала и где живёт теперь.
Услышав адрес проживания Дарьи в настоящее время, дама заулыбалась загадочно, и вдруг сказала: «Знаю, знаю хозяев этого дома. Славный был хозяин, Юрий Петрович, да и с женушкой его, Софьей Карловной, я была знакома. Она была просто душкой! Чуть старше меня была. Жаль, Бог забрал её, рановато! Несчастной выглядела, хотя, все было у той. Но взгляд был всегда печален. Разговоры шли, что очень любила она сына этого барина, за которого потом замуж пошла. Куда-то тот сынок делся, сделав предложение ей. Что там случилось? Не знаю.
Когда началась эта проклятая революция, люди пропадали неизвестно куда».
Дарьюшка, почему – то сейчас вспомнила тот далеко ушедший год, когда сама была ещё совсем молодой, и ту даму – старушку, которую она посещала частенько, как соц. работник.
-Дарьюшка,– продолжала Марья Юрьевна, грех ношу в душе, не знаю с кем поделиться, не знаю, как его в могилу уносить, да и тебе сказать не могу – она глубоко вздохнула и продолжала. Дарьюшка, подай мне, пожалуйста, вон ту книгу, называется «Битва Богов». Хочу тебе её дать, чтобы ты почитала.
-Ой, Марья Юрьевна – воскликнула тут же Дарья, – слепа я совсем стала, читать мне стало так трудно! Только и смотрю, что один телевизор, да и то в очках.
Посидев, еще какое – то время, с Марией Юрьевной, увидев, что та успокоилась, Дарья встала.
Измерив, ещё раз ей давление, и, убедившись, что всё в порядке, сказав: «Ну вот, всё у вас прекрасно! Сейчас успокаивайтесь, больше ничего не читайте, а от валокордина, что я вам дала, вам захочется поспать, так что ложитесь на кровать и отдыхайте», – и направилась к двери.
– Спасибо, Дарьюшка! Спасибо, дорогая, за всё, что ты мне делаешь! И чтобы я делала без тебя? – проговорила ей вослед Марья Юрьевна.
Конец ознакомительного фрагмента.