Пожалуй, слишком рано в этом году наступила осень. Подкралась как-то незаметно, робко, а теперь все в отсеке прибирает по-хозяйски к рукам.
Либун перепрыгнул лужу, едва подернувшуюся первым ледком. Ну да ничего. Солнце поднимется - потеплеет! Не беда, что оно кварцевое, питаемое управляемой термоядерной реакцией: лучи его столь же ласковы и живительны, как и щедрого земного Солнца.
Он ускорил шаг и замурлыкал под нос любимую песенку собственного сочинения:
Сны весны ясны и сини,
Гроз угрозы далеки,
По утрам ложится иней,
Ветки волглые легки.
Хорошо начался день! Обед и ужин для экипажа выбраны и запрограммированы, а кухонные автоматы накануне не капризничали и не барахлили, что, увы, иногда случалось. В урочный час они подадут в кают-компанию, как положено, первое, второе и третье.
В композиции блюд Либун проявил изобретательность и в глубине души надеялся, что она будет по достоинству оценена экипажем. Сам он взял еду с собой, рассчитывая целый день провести на озере. Кок был неприхотлив в пище. Парочка бутербродов, термос с кофе - что еще надо человеку? Был бы клев хороший!
Выйдет солнце, напророчит
Свет и радость навсегда,
Сладко-сладко забормочет
Пробужденная вода...
Эх, побывать бы хоть разок под настоящим солнцем, а не под этим, кварцевым! По причине высокой скорости "Каравеллы" время на борту корабля и на Земле течет по-разному, здесь оно по сравнению с земным замедляется, словно река перед тем, как замерзнуть по-зимнему.
И пока еще никому не известно, сколько веков, сколько тысячелетий пройдет на Земле за те годы, которые будет продолжаться полет "Каравеллы"...
Кок замедлил шаг, остановился, пораженный. Выронил от неожиданности пакет с завтраком.
Там, поодаль, над холмом должна возвышаться раскидистая крона дуба.
Кроны не было.
Либун подобрал пакет и медленно подошел к холму. Дуб был срезан почти у самого основания. Кок обошел вокруг рухнувшего, навзничь поверженного великана, зачем-то сорвал желтый, зрелый желудь и внимательно осмотрел его, словно желудь мог ему что-то объяснить.
Затем опустился на корточки и потрогал пень. Тот был гладким на ощупь, словно отполированным.
Как свалили дуб? Спилили? Но вокруг не было и следа опилок. И потом, кто мог учинить это варварство? "Тобор!" - обожгла Либуна мысль. Для Тобора, конечно, свалить дуб было бы пустяком. Но зачем он мог это сделать?..
Рядом с пнем возвышался маленький дубок, поднявшийся уже здесь, на корабле, во время полета.
Настроение у кока было испорчено.
Он поднялся, отряхнул с колен комья влажной земли. Кажется, встреться ему сейчас Тобор - разорвал бы его в клочки.
- Разорвал бы его в клочки! - вслух повторил негромко Либун и против воли усмехнулся. Разорвал бы в клочки! Это Тобора-то! Ведь истинного предела его силы и выносливости, пожалуй, не знает никто, даже всезнающий капитан: Тобор и в полете продолжает совершенствоваться и набирать мощь, как вот этот молодой дубок.
Еще в зеленом городке, задолго до старта "Каравеллы", о Тоборе ходили легенды. Его имя - Тобор Первый - было, наверно, популярнее самой известной звезды стерео. С универсальным роботом пришлось в свое время немало повозиться биоинженерам Зеленого. Чего стоит, например, тот случай, ставший с тех пор хрестоматийным в роботехнике, когда Тобор едва не провалил заключительные испытания! Фильм об этом легендарном событии был в стереотеке "Каравеллы", и люди время от времени обращались к нему, как обращаются к томику любимых стихов, которые и так помнишь наизусть. Тобор, правда, смотреть этот фильм не любил.