Керчев поморщился: особняк выглядел тоскливо. Вот летом, когда клумбы покрывались зеленью и расцветали редкими цветами, а чугунные каркасы фонарей обвивались плетущимися растениями, усадьба выглядела впечатляюще. Керчев провел рукой по мраморному подоконнику. Несмотря на то, что Николай Федорович владел несколькими квартирами в престижных районах Москвы, ничто не могло сравниться с личной резиденцией. Этот дом дарил чувства безопасности и защищенности.
С высоты птичьего полета дом выглядел в виде креста. Керчев видел в этом особый смысл, благословение свыше. Основание креста служило парадным входом, центр – на всех трех этажах являлся самой большой комнатой и предназначался для увеселений. Первый этаж был полностью посвящен водной стихии. Струящиеся фонтаны, бурлящие светильники и величественный водопад поражали воображение. Прозрачная жидкость искажала пространство, превращая помещение в игру света и тени. Шелест воды и морская свежесть успокаивали и расслабляли.
Второй этаж служил царством флоры. Диковинные растения, плетущиеся лианы и редкие деревья благоухали свежестью и первозданной красотой. Только садовник знал, что все это великолепие поддерживалось невидимой высокотехнологичной системой освещения и полива. Невозможно было понять, где заканчивается природа и начинается техника.
Третий этаж отдавался всецело во власть камня. Собранные со всего мира самоцветы удивили бы самого требовательного ценителя. Спальни с мебелью, инкрустированной малахитом. Гостинная, облагороженная россыпями агата. Ванная, украшенная каплями аквамарина. Казалось, сама Хозяйка Медной творила здесь чудеса.
Дом казался изящной сокровищницей, контролируемой умной техникой и охраняемой сверхсовременной системой безопасности. Любой был бы счастлив поселиться здесь вместе с семьей, но Керчев был одинок. Он ценил резиденцию за ее возможность легко превращаться в неприступную крепость. Площадь, прилегающая к дому, позволяла сделать посадку не только вертолету, но и самолету.
Мысли Керчева прервал громкий стук. Он отошел от окна и отворил дверь. На пороге стоял охранник с телефоном в руках.
– Николай Федорович, это Вас, – торопливо сказал он.
Это был тот самый звонок, которого Керчев ждал весь вечер и все сегодняшнее утро. Его человек, отвечающий за перевозку товара, как они и договаривались, звонил на телефон охранника. Сам охранник предусмотрительно удалился. Дождавшись, когда его шаги стихнут, Керчев поднес трубку к уху.
– Алло? – вкрадчиво спросил он.
В трубке послышался шум.
– Здравствуйте, это Вы? – спросил знакомый голос.
– Да, Алеша, говори.
– Груз на месте.
– Почему так долго?
– Были проблемы, но сейчас все гладко. Наши друзья уже подготовились. Жду подтверждения.
Керчев понял, что деньги переведены на счет.
– Хорошо, перезвони через десять минут, – сказал он и отключил связь.
Отложив телефон, он включил компьютер и набрал многозначный номер банковского счета. Через пару минут на мониторе отобразилась информация, подтверждающая перевод денег.
Николай Федорович отошел от стола и медленно прошелся по комнате. Что-то в телефонном разговоре его насторожило. «Были проблемы», – вспомнил он слова собеседника и задумался. Уже несколько лет подряд под видом гуманитарной помощи они переправляли в Украину крупные партии оружия, неплохо на этом зарабатывая. Деньги, полученные от сделок, поступали на счет одной из несуществующих компаний и некоторое время кочевали из банка в банк. При этом часть денег оседала в карманах их владельцев. Но Керчев никогда не жадничал, прекрасно понимая, что в их деле лучше делиться. Схема была хорошо отработана и до сегодняшнего дня работала четко и безотказно. Но теперь, похоже, произошли изменения. Николай Федорович уже давно чувствовал этот ветер перемен, который доносился из Кремля. И рисковать он не хотел. Пора было сворачиваться.
Телефон, лежавший на столе, зазвонил снова. Николай Федорович включил связь.
– Все нормально, давай разрешение на отгрузку, – скомандовал он. Отложив сотовый, он поднял трубку внутренней связи. – Макс, зайди.
Через пару минут охранник поднялся наверх и вошел в кабинет. Керчев находился в приподнятом настроении и выглядел, как кот, только что проглотивший котлету. Но Макс никогда не обманывался на счет хозяина. За два года тяжелой изнурительной службы он понял, что от Керчева можно ожидать, чего угодно и по-настоящему опасался этого человека.
Ему всегда была неприятна внешность хозяина. Лицо этого человека было каким-то блеклым и невзрачным, как будто природа пожалела для него красок. И глубоко посаженные глаза, с широкими надбровными дугами, и редеющие волосы, и покрытая крупными порами кожа – все имело желтовато-коричневатый оттенок. Но больше всего Максу не нравились глаза. Они имели редкий коньячный цвет и всегда оставались отталкивающе-холодными, даже тогда, когда их владелец улыбался. Находиться под взглядом этих сверлящих глаз было неуютно. Максу всегда казалось, что Керчев старается заглянуть в его мысли. Вот и сейчас у него появилось такое ощущение. Понимая, что никаких поручений не последует, Макс взял телефон и поспешил удалиться.
Николай Федорович прошелся по комнате и испытал легкое волнение. «Только бы в этот раз все срослось», – с раздражением подумал он. Часто окончание дела оборачивалось не лучшим образом, и приходилось прикладывать колоссальные усилия, чтобы исправить ситуацию. Керчев считал себя сильным человеком, способным преодолеть любые препятствия, но сейчас ему не хотелось трудностей. В последнее время он много работал и чувствовал сильную усталость. У него было нехорошее предчувствие. Казалось, что он теряет контроль над ситуацией, а этого нельзя было допускать. Он работал с опасными людьми, от которых можно было ожидать чего угодно.
Николай Федорович глубоко вздохнул и опустился в кресло. Ему захотелось почувствовать былое спокойствие, увериться в своей удачливости. Он достал из стола большую плоскую шкатулку, инкрустированную слоновой костью и золотом.
Прежде, чем ее открыть, он на мгновение остановился и прислушался к своим ощущениям. Так бывало всегда, когда он намеревался взглянуть на эту бесценную вещь. Керчев невольно замер в предвкушении ощущений, которые нахлынут, стоит открыть шкатулку. Под крышкой был талисман, привезенный с черного континента. Ради него несколько лет назад Керчев проделал долгий путь в Западную Африку.
Николай Федорович невольно вспомнил маленькую деревушку на юге Бенина. В тот день лил проливной дождь. Пока они ехали по размытой глиняной дороге, окруженной высокими пальмами и зарослями тростника, начало смеркаться. Впереди показалось несколько убогих хижин с соломенными крышами. В тот момент Керчеву почудилось, что они попали в глубокое прошлое. В те времена, когда здесь жили жестокие воины племени Фон.
В доме жреца Николая Федоровича встретил старый эве. Это был худощавый африканец, одетый в странные одежды. Керчев не любил темнокожих: представители другой расы вызывали у него отвращение. Но этот человек производил сильное впечатление. Несмотря на многочисленные браслеты и украшения, он не казался шутом. Даже наоборот. Тяжелый взгляд и волевое лицо говорили о несгибаемой воле. Африканец не просто внушал уважение, от него веяло опасностью. В какое-то мгновение Керчеву захотелось бежать отсюда без оглядки, и он едва сдержался, чтобы этого не сделать.
Николай Федорович знал, что жрец не принимает посетителей, и ему оказана большая честь. Видимо, подарок, присланный накануне, сделал свое дело.
– Ты пришел сюда за властью. Если боги пожелают, ты ее получишь, – передал эве через проводника.
Не спеша, он подошел к масляной лампе и положил в пламя пучок сухой травы. Огонь окрасился в синеватый цвет, и комнату начал наполнять незнакомый пьянящий запах. Эве опустился на ковер и устремил взгляд в пустоту.
Керчев внимательно следил за жрецом. Сначала его лицо выглядело напряженным, потом, словно озаряемое внутренней силой, начало разглаживаться. Из плотно сжатых губ донесся низкий гортанный звук. Своеобразное пение было не слишком приятным, но потом в нем появилось благозвучие. В голосе эве послышались новые ноты, с его губ начали срываться непонятные слова. Интонации показались Керчеву знакомыми. Так в далеком детстве деревенские бабы затягивали песни по вечерам.