– Как ты не путаешься в этих коридорах, Рейч?
Мальчишка пожал плечами.
– Да я тут мотаюсь сызмальства. Чё такого-то? Номерки на дверях стоят почти что везде, ну разве где посбивали… ну и стрелочки намалеваны на стене. Нипочем не заблудишься, ежели знаешь, как идтить.
Рейч, по всей вероятности, знал дорогу досконально, и скоро все трое забрались в самое нутро дома. Вот уж где пахло так пахло! Кучи мусора в коридорах, вонь жуткая! Обитатели коридоров, попадавшиеся им время от времени по пути, вылупив глаза, смотрели на гостей. Беспризорные, чумазые детишки носились по коридорам с дикими, воинственными воплями.
– Эй, ты! – провизжал какой-то мальчишка, чуть было не угодив мячом прямо в Дорс. – Чё мешаешься!
Наконец Рейч остановился перед темной, потрескавшейся дверью, на которой слабо мерцал номер; «2782».
– Туточки, – сказал он и торопливо протянул руку.
– Сначала посмотрим, кто там за дверью, – тихо проговорил Селдон, нажал кнопку звонка, однако ответа не последовало.
– Ничё не выйдет, – объяснил Рейч. – Ты стукни. Да погромче. Она ж глухая совсем.
Селдон забарабанил в дверь кулаком и был вознагражден – за дверью послышались чьи-то шаги. Хриплый голос спросил:
– Кто спрашивает матушку Ритту?
– Двое ученых! – прокричал Селдон в ответ, вынул из кармана маленький компьютер с приставкой, вручил Рейчу, тот схватил подарок, ухмыльнулся и помчался прочь. Селдон проводил его взглядом, обернулся. На пороге стояла матушка Ритта.
69
Лет ей было, наверное, за семьдесят, правда, по лицу так сразу и не скажешь. Пухлые щечки, маленький рот, аккуратный подбородок, под которым едва намечался второй. Роста она была маленького – метра полтора, и очень полная.
Глаза потонули в сеточках морщин, а когда она улыбалась, морщинки от глаз разбегались по всему лицу. Передвигалась она тяжело, грузно.
– Входите, входите, – проговорила она негромким, чуть осипшим голосом и близоруко прищурилась. – Не местные. Даже не с Трентора, верно? Пахнет от вас не по-тренториански.
Лучше бы она вообще не заикалась о запахах. В тесной комнатушке, заставленной всяким хламом, все пропахло какой-то кислятиной. Духота стояла страшная, и Селдон с ужасом подумал, что, наверное, к тому времени, как они с Дорс уйдут отсюда, его одежда успеет насквозь пропахнуть этими ароматами.
– Вы правы, матушка Ритта, – кивнул Селдон. – Я Селдон с Геликона. Моя подруга Венабили – с Цинны.
– Ну вот, – довольно улыбнулась матушка Ритта и принялась высматривать, куда бы усадить гостей, но ничего пристойного не нашла.
– Не беспокойтесь, мы постоим, – успокоила ее Дорс.
– Что? – переспросила старушка, поглядев на Дорс. – Говори погромче, деточка. Уши у меня уже не те, что были, когда я была такая же молоденькая, как ты.
– А что же вы слуховым аппаратом не пользуетесь? – поинтересовался Селдон.
– Не помогает, господин Селдон. Похоже, у меня что-то неладное со слуховым нервом, а деньжат на операцию нету, …Так вы пришли к старушке Ритте, чтобы узнать свое будущее?
– Не совсем так, – покачал головой Селдон. – Я пришел, чтобы узнать о прошлом.
– Хорошо. Так трудно понять, чего хотят люди.
– Наверное, это целое искусство, – с улыбкой проговорила Дорс.
– На вид очень даже просто, но надо говорить поубедительнее. Я честно зарабатываю свои денежки.
– Если у вас есть устройство для приема кредитных карточек, – сказал Селдон, – мы вам неплохо заплатим, если вы расскажете нам о Земле. Только выдумывать и приукрашивать ничего не надо, Мы хотим услышать правду.
Старушка, которая все это время бродила по комнате, перекладывая с места на место всякую рухлядь, словно старалась, чтобы ее неряшливые апартаменты приобрели более пристойный вид, застыла, в неподвижности.