Но сегодня не было настроения для подобного. Он вспоминал запах полыни. И улыбался произошедшему ночью.
Дознаватель улыбку Михаила расценил иначе. Он втянул голову в клетчатый шарф, по-модному повязанный поверх пальто, блеснул глазами за стеклами роговых очков и, видимо, откинув запрограммированную концепцию ведения разговора в сторону, сказал:
–Ваша управляющая…– он выдохнул воздух из легких. – Такой опыт работы в сомнительных организациях, такой стержень… Явно нацеленная на долгосрочную перспективу. Что случилось? Она стала не нужна?
Михаил потрепал ухо Говарда и, глотнув кофе, произнес:
– Видимо, нет…
Дознаватель, удивившись, поерзал на скамейке.
– Значит, отработанный материал… Она умерла довольно-таки тривиально – сломана шея. И, говорят, Вы были первым у тела. Что-то необычное, дающее какую-то зацепку, было на месте преступления?
– Думаю, да. – Михаил посмотрел на прыгающего Мартина. – Как-то неестественно вывернута шея и растрепаны волосы… Если Вы меня понимаете.
Сидящий напротив с интересом посмотрел на Михаила и рассмеялся, вытаскивая худую шею из шарфа и пальто.
– Не получится разговора?
– Видимо, нет…
– А какие причины?
– Их, видимо, тоже нет…
Михаил провожал взглядом удаляющуюся фигуру в пальто, которую сотрясал нападающий кашель. Взглянув на собак, смотрящих с непониманием на незнакомца, он подумал о Нате.
Его парни выяснили, что к ней дважды приходил человек. Ранее его никто не видел. Управляющая серьезно относилась к подобным посещениям, не пуская персонал клуба в кабинет, мотивируя отказы неимением времени, важностью визита и важностью самого посетителя. В этом не было ничего странного. Ната имела все полномочия принимать людей, полезных клубу. Если бы не одно «но»: после второго посещения она была найдена мертвой.
Никакой точной информации о человеке. Ничего яркого, ничего запоминающегося. Серый костюм, серое пальто. Почти серое лицо. Сплошная серая осенняя обыденность. Но после ее наплыва в его клуб осталась мертвой одна из его лучших подчиненных.
Гулять по побережью он любил. Ему нравился шум волн, разбивающихся о скалы. Шорох камней под ногами. Крик морских птиц. И забавное отношение к морю собак: Говард бродил у самой воды, играя с плеском прибоя, Мартин лежал далеко от берега и наблюдал, словно раздумывая над происходящим. Только море делало собак полярно противоположными самим себе.
Связь между убийством Наты и человеком, промышляющим временем, напрашивалась сама. Но почему он убил Нату? Она отказала ему? Что он хотел? В случае с гонщиком ценою стала мать, ее жизнь. Насколько он знал, у управляющей не было близких, правда, он знал это от нее. Именно этим она всегда объясняла свое рискованное поведение во время работы с другими людьми. Ей нечего было терять. И некого.
Темные тона моря сливались с небом. Серо-зеленая палитра жидкой субстанцией оббегала скалы и прибрежные камни. Серая действительность с заявкой на смертельную игру кружила вокруг Михаила. Он любил игры и был по-спортивному зол в подобных состязаниях. Но возраст и ответственность перед семьей отрезвляли. Михаил все-таки решил сделать шаг и посмотреть, что именно спровоцирует этот ход. Ввяжется он тем самым в игру или нет. Перевесит ли азарт здравый смысл и желание спокойно дожить свой век возле любимых людей.
*
Два наемника. Он не пользовался их услугами уже несколько лет. Но они были в строю, так же быстры и ко всему готовы. Он разделял их всегда. Ставил одну и ту же задачу, начало выполнения которой у каждого было в свое время. Не было работы, которую они не довели до конца. Пусть с опозданием, пусть затирая следы друг за другом, но результат был всегда положительный для Михаила. Пусть не идеально выполнен, но результат.
Между встречами с этими людьми был час разницы. И в течение этого часа принесли журнал со спортивными новостями. Шокирующая новость для поклонников спорта – во время кольцевых заездов разбилась восходящая звезда мото GP.
Не так много времени дал он ему пожить. Быстрая реакция на предательство. Но Михаил ощущал, что его соперник вложил эту ситуацию в сценарий игры. Поэтому он ничего не стал менять – следующий наемник пошел по следу тремя часами позже первого. Те же ориентиры, те же описания. В прошлом, кроме специальной подготовки, они оба сталкивались с оперативной работой и знали, что значит идти по следу.
Эффект не заставил себя ждать: он начал получать сведения от наемника номер два из подвала лавки в старом городе, едва за ним закрылась дверь здания офиса. Тот же, кто первым отправился по следу торговца времени, молчал.
Это породило улыбку на лице Михаила. И только. Он потянулся к трубке телефона, чтобы узнать, как обстоят дела у номера один. Но взгляд упал на мраморную рамку со словами отца, и он решил не звонить, доверив все течению времени.
Но течение натыкалось на подводные камни. Одним из них стал звонок Ольги:
– Милый, я застряла в пробке и не могу выбраться, – она была раздражена. – Набрала продуктов; прошлась бы пешком, бросив машину, но устала после занятий…
Звонок сорвался. Михаил набрал сам. Телефон находился не в зоне действия. Он бросил взгляд на часы. Рука сама сжалась в кулак. Ольга только сейчас должна была начать свою уникальную тренировку.
Но вот вновь звонок от нее.
– Я улучшила свой результат на одну целую и пять сотых! – она явно была в восторге. – Хвали меня!
– Ты молодец, мой призер…
– Все! Могу позволить себе торт, куплю его после занятий, и ни слова о моей фигуре!
Она положила трубку. Вместе с этим Михаила окатила ледяная волна пота. Затем еще одна. И еще. Он был вполне адекватен и вменяем. Просто время крутило кульбиты вокруг него.
Следующим камнем подводного течения времени стало сообщение от близнецов, которые заглянули в комнату.
– Мы идем к соседям кататься на коньках. Маме привет!
Рубашка на теле Михаила намокла от пота. Говард с пониманием лизнул руку. Дело в том, что мальчики заходили пятнадцать минут назад и говорили о прогулке. Все было точно так же, слово в слово. И он так же взглянул на них в зеркало. Только вот он не помнил сейчас, лизнул ли его руку Говард, или это был Мартин.
Михаил вскочил и скинул рубашку. Он твердой походкой пошел в душ. Долго стоял под горячим потоком. Кабинка наполнилась паром, но его бил озноб, его трясло по-настоящему, так, как никогда в жизни. Много прошло времени, прежде чем он согрелся. Он вышел из душа, завернувшись в халат.
Дверь в гостиную открылась. На пороге стояли близнецы. Их фраза отправила Михаила в нокаут.
Гонгом отбивали часы, пока он находился в нокауте. Олег, управляющий боксерским клубом, кричал ему о дистанции и о поднятой левой руке, бил по лицу мокрым полотенцем. Это помогло выйти из нокаута. Мартин лизал лицо теплым собачьим языком. Он оттолкнул огромную морду собаки и приподнялся. В комнате никого. На экране – результаты торгов токийской биржи. На циферблате в полумраке отражалось время ужина.
Михаил снова вошел в душ, разминая мозг мыслями о чистоплотности. Рассмеялся сам себе в зеркало. Переоделся и вышел к ужину. Парни выгоняли собак. Семья усаживалась за столом. Ольга, мило улыбаясь и, как всегда, восхищаясь запахом приготовленных блюд, хвалила повара. Мальчики в своем стиле – гремя стульями и сметая в кучу приборы.
Ничего. Абсолютно ничего. Ни на кого не повлияло искривление времени, только на него. Он улыбнулся своей оригинальности в этом. И слегка погрустнел, когда от первого блюда пахнуло нотами полыни. Аппетит пропал полностью с боем часов. Два бокала сухого красного составили его вечерний рацион.
Ночь прошла без происшествий. Если не считать вздрагиваний при каждом бое часов в соседних комнатах. В спальне он остановил маятник.
Михаил не помнил такого разгула страха в себе. Даже в двух безвыходных положениях, имевших место в жизни. Когда не бояться было невозможно. Тогда он пытался контролировать страх. Чередуя попытки с мольбой и обращениями к Богу. К Богу, в которого он верил, как и каждый – своей верой. Он выбрался из тех ситуаций. Может, с божьей помощью, может, нет. Это только ему, Богу, известно. Пусть с резаной плотью и пулевыми отверстиями, как испытаниями, посланными Богом, но он выбрался. Но тогда так не было страшно. Может, потому, что все было предельно ясно, или не было времени на полное осознание страха.