Одно круглое окошко выходило на простиравшийся внизу город, а второе - на темные стены замка, зубцы которых уже окрасились в розовый цвет под первыми лучами зари. В красивом кованом канделябре горели свечи, заливая помещение мягким желтым светом.
Волшебник Зорандер стоял, опираясь руками на стол, целиком поглощенный изучением лежащей перед ним книги. Спутанные каштановые волосы падали ему на лицо. Женщины остановились.
- Волшебник Зорандер, мы привели Абигайль, дочь Хельзы, - объявила колдунья.
- Проклятие, женщина, - буркнул волшебник, не поднимая головы. - Я слышал твой стук, как и всегда.
- Не смей на меня рычать, Зеддикус Зу'л Зорандер! - цыкнула на него Делора.
Волшебник не обратил на ее выступление ни малейшего внимания. Потирая выбритый подбородок, он не отводил глаз от книги.
- Добро пожаловать, Абигайль.
Эбби открыла котомку, но тут же опомнилась и вежливо ответила:
- Спасибо, что согласились принять меня, волшебник Зорандер. Мне необходимо получить вашу помощь. Как я уже говорила, под угрозой жизнь невинных детей.
Волшебник Зорандер соизволил наконец поднять взгляд. Довольно долго он пристально смотрел на Эбби, потом выпрямился.
- И где грань?
Эбби поглядела сперва на колдунью, потом на Мать-Исповедницу. Обе женщины молчали.
- Прошу прощения, волшебник Зорандер? Грань?
Волшебник нахмурился.
- Ты говоришь, что юная жизнь ценнее. Так где та грань, мое дорогое дитя, после которой жизнь теряет ценность? Где она пролегает?
- Но ребенок...
Он предостерегающе поднял палец.
- И не надейся сыграть на моих чувствах, утверждая, что жизнь ребенка ценится выше из-за нежного возраста. С какого момента жизнь становится менее ценной? Где грань? В каком возрасте? Кто это определяет? - Он помолчал. Жизнь любого человека бесценна. А смерть есть смерть, независимо от возраста. Не пытайся воздействовать на меня слезливыми лозунгами, как какой-нибудь болтун перед безмозглой толпой.
Эбби на мгновение потеряла дар речи. Волшебник тем временем повернулся к Матери-Исповеднице:
- Кстати о болтунах. Что там решил Совет?
Мать-Исповедница сложила ладони вместе и тяжело вздохнула.
- Я передала им твои слова. Коротко говоря, им наплевать. Они хотят, чтобы это было сделано.
Волшебник недовольно хмыкнул.
- Хотят, вот как? - Ореховые глаза на мгновение вспыхнули. - Похоже, Совету наплевать на жизнь детей, когда речь идет о д'харианских детях. - Он потер уставшие глаза. - Не могу сказать, что не понимаю, чем они руководствуются, или что я не согласен с ними. Но, добрые духи, ведь не им предстоит это делать! Это будет сделано моими руками.
- Я все понимаю, Зедд, - тихо промолвила Мать-Исповедница.
Тут он, казалось, опять заметил стоящую перед ним Эбби и поглядел на нее долгим взглядом, словно усиленно размышляя о чем-то. Эбби невольно поежилась. Потом волшебник протянул руку и пошевелил пальцами.
- Давай глянем, что там у тебя.
Эбби подошла ближе к столу и открыла котомку.
- Если совесть не может убедить вас помочь невинным людям, то, возможно, это будет иметь для вас большее значение.
Она достала из котомки череп своей матери и положила его в раскрытую ладонь волшебника.
- Это священный долг. И я предъявляю его к оплате.
Кустистая бровь выгнулась.
- Обычно принято приносить лишь крошечный кусочек кости, дитя.
Эбби вспыхнула.
- Я этого не знала! - сказала она. - Я хотела быть уверенной, что наверняка хватит для проверки... Чтобы не было разногласий.
Волшебник нежно погладил череп.
- Для этого достаточно кусочка размером с песчинку. - Он заглянул Эбби в глаза. - Разве твоя мать тебе этого не говорила?
Эбби покачала головой.
- Она лишь сказала, что это долг, перешедший к вам от вашего отца. И что он должен быть выплачен по первому требованию.
- И это действительно так, - тихо проговорил он, поглаживая рукой череп.