«Скоро встретимся, Худышка!»
Так назвал ее отец, капитан Джордж Фитцджеральд Спенсер. Его могила далеко, во Фландрии. Солдат Его Величества положено хоронить там, где их встретила Смерть. Могилы павших – памятник британской доблести.
Прозвище прижилось, Худышкой звала ее няня, а потом и близкая родня. Лишь для матери она всегда оставалась Палладией. Скромное Пэл, ставшее привычным со школы, дома не прижилось. Вдова капитана Спенсера берегла родовую честь.
«Вы – Палладия София Маргарита Спенсер, дочь моя. Не забывайте этого!»
Теперь напоминать некому. Она – Пэл, просто Пэл, если для своих, ни в коем случае не «леди». Впрочем, она уже и не Спенсер.
– Не следует забывать о здоровье, леди Сомерсет. Мой покойный муж очень любил шутить на эту тему, но кончилось все весьма печально.
Пэл постаралась не дрогнуть лицом. Угораздило! Для того и вышла в салон в раннюю рань – развеяться, уйти подальше от душного сна. Не повезло – столкнулась с соседкой, пожилой американкой, не забывшей даже в этот час надеть свои бриллианты. Класс «люкс», таких кают на «Олимпии» всего четыре, билет в цену неплохого авто. Ничего не поделаешь, дала слово мужу.
«Только классом «люкс». Мы – Сомерсеты, дорогая!»
Правда, насчет цеппелина уговора не было. Но как не соблазниться? Четыре двигателя «Даймлер-Бенц», скорость – за сотню километров в час, в баллонах – 200 000 кубометров водорода, регулярный рейсы Нью-Йорк – Лондон – Париж – Берлин. Вот он, настоящий ХХ век!
Муж едва ли оценит. Он, как и все потомство герцогов Бофорт, до сих пор думает, что живет при королеве Анне. «Наш девиз Mutare vel timere sperno!»[4] Надо соответствовать, дорогая!»
С мужем, как и когда-то с мамой, Пэл не спорила. Сомерсеты – отъявленные тори, дядюшку Винни они дружно прокляли, когда тот перешел к либералам. «Такие, как твой дядя, голосовали за казнь короля. Предатель!»
Она поморщилась, отгоняя лишние мысли. Надо успокоиться, ночь была тяжелой, но сейчас утро, за окном – позднее октябрьское солнце. «Олимпия» скользит над облаками, мощно гудят моторы, и уже завтра они будут в Лондоне. Невероятное время! Отец мечтал стать летчиком, даже успел подняться в воздух на чем-то, напоминающем огородное пугало…
Одно плохо – чудо сотворили немцы. Британия, когда-то слывшая «мастерской мира» ни о чем подобном не могла даже и мечтать. Дядя Винни в каждой речи требует увеличить ассигнования на авиацию, но строить будут истребители и бомбовозы, а не рейсовые цеппелины. Обидно! Даже если (когда!) с Гитлером будет покончено, в этом он останется победителем.
Отчет о поездке уже почти готов, осталось переписать набело. Нью-Йорк леди Палладия Сомерсет посетила не зря. Перед поездкой волновалась, боясь, что не справится. «Мне только-только исполнилось двадцать один, дядя Винни!» В ответ тот невозмутимо пыхнул сигарой. «Считай, Пэл, что я одолжил тебе полвека!»
Справилась!
Утро, солнце, небесная синева, ровный гул моторов. Страшный сон наконец-то поблек, теряя силу. День будет хорошим…
– Боже! – послышалось над ухом. – Бо-о-оже! Да что же это?
Соседка-американка прилипла носом к толстому стеклу. Пэл, лениво скользнув взглядом по неровной облачной гряде, лишь удивилась, но соседка оказалась настойчивой.
– Там! Там! – снятые с носа очки ткнулись в стекло. – Леди Сомерсет, леди Сомерсет! Это же они, они – марсиа-а-ане!
Очки ничуть не помогли, за иллюминатором – только небо и облака.
– Вы видели? Леди Сомерсет, вы видели?
Не видела, но если и удивилась, то не слишком. Марсиане и прочие выходцы с далеких планет нынче в моде. По кинотеатрам Нью-Йорка крутят новый фильм с Фрэнком Дугласом и Присциллой Лэйн, прилавки же киосков завалены «пальпом» в ярких обложках. Непобедимый Капитан Астероид с планеты Аргентина продолжает сокрушать Черного Властелина в титановой маске. А в штате Калифорния разразился настоящий скандал: секта «Свидетелей Монсальвата» призвала всех брошенных жен эмигрировать в космический город на орбите, где всех их проблемы разом решатся.
Шумное дыхание соседки почти заглушало голос моторов. Пэл, дабы не прослыть невежливой, начала сочинять подходящую к данному моменту фразу («Вероятно, они все-таки с Венеры, миссис…»). Не успела.
– А-ах! – дохнула горлом американка.
Черный силуэт рассек небо – слева направо, темной остроносой молнией. Пэл невольно отшатнулась, но сообразила быстро. Стреловидные крылья, прерывистый дымный след…
– Это самолет, миссис Фриман. Какая-то новая модель.
Нос отлип от стекла.
– А-а… А разве такие бывают? В прошлом году у нас проводили воздушный парад, там я ничего подобного не…
Снова! На этот раз «марсианин» вынырнул прямо из облака. Теперь он напоминал стрелу – черный наконечник на дымном древке. Прошел совсем близко, качнув острыми крыльями. Пэл успела заметить прозрачный колпак кабины и пилота в темном шлеме и очках…
– Ай! – совсем по-детски вскрикнула американка.
…Еще одна молния – ярко-желтая – прямо по курсу «Олимпии». Вторая, третья… четвертая. Пэл вспомнила о двух сотнях кубометров водорода над головой и почувствовала, как холодеют пальцы. Пройди молния чуть ближе…
Еще одна! Еще!
И тут завыла корабельная сирена – в полную мощь, до боли в ушах. Черная машина, словно услыхав, резко повернула и устремилась вверх, в самую глубь небесной синевы. Голос сирены стих, вновь стал слышен гул моторов, чьи-то крики, по лестнице, ведущей на верхнюю палубу, пробежали двое в белой авиационной форме.
– Я… Я сердечное не захватила! – растерянно проговорила соседка. – Леди Сомерсет! Леди Сомерсет! Что… Что это было?
Пэл щелкнула замком сумочки.
– У меня, кажется, есть, не волнуйтесь.
* * *
В каюте Пэл первый делом схватила блокнот и цанговый карандаш, открыла наугад страницу, подумала немного – и отложила подальше. Потом все нарисует и стреловидный силуэт среди облаков, и прерывистые трассы прямо по курсу цеппелина, и профиль летчика в черном шлеме. «Олимпия» – территория Рейха, вещи перед посадкой могут обыскать, с нацистов станется. И допрос могут устроить прямо в поднебесье. Жалуйся потом в Лигу Наций!
…Лекарство из сумочки не помогло, к впечатлительной американке пришлось вызывать врача. В последний момент Пэл успела дать соседке весьма разумный совет: если спросят, все следует валить на сирену. Прогуливались по салону перед завтраком и тут, ни с того, ни с сего… Видеть же – ничего не видели. Только облака за иллюминатором.
«Иначе в Рейх увезут, – шепнула Пэл на прощание. – А ваш покойный муж – еврей!» Американка, проникшись, торопливо закивала.
Промолчит!
На завтрак идти не хотелось, и Пэл решила обойтись чашкой кофе в баре, и не сейчас, а несколько погодя. Взяв со столика листки с отчетом, взглянула без особой радости. А если и вправду обыщут? И спрятать негде. Но отчет, если что, и по памяти восстановить нетрудно, однако на самом дне чемодана лежит три письма в конвертах без подписи…
Но об этом можно будет подумать после кофе, до Лондона – еще несколько часов лету. А пока – записать то, с чего и следует начинать отчет.
Пустой белый лист, карандаш в руке… К войне готовятся многие, но развяжет ее самый нетерпеливый. Кто именно? Можно подсчитать.
* * *
В самом верху – цифра «60» в неровном кружке. Именно в таком возрасте, если психологам верить, политики делают решительный шаг в своей карьере. Для главы крупного государства это чаще всего – война. Оружие, экономика, порядок в стране, все это важно, но без приказа свыше ничего не начнется. 60 лет – пора входить в Историю.
Ниже – «20 апреля 1889 г.». Адольфу Гитлеру в этом году исполнилось 48.
«30 января 1882 г.» – еще ниже. Франклину Делано Рузвельту – 55.
Карандаш начал следующую строку. «21 декабря 1879 г.». Зачеркнул. Сталин старше их всех, но России сейчас не до войны. Как и Франции, громоздящей свою линию Мажино.