Принц, даже не видя этикетки, узнал форму бутылки.
– Бургундское! – воскликнул он.
– Именно, – сказал Хаукана. – Привезено очень давно из исчезнувшей Уратхи. – Он понюхал ее и улыбнулся, затем налил немного в грушевидный стаканчик и поставил перед гостем.
Принц поднял стаканчик и вдохнул букет. Затем сделал медленный глоток и закрыл глаза.
В зале затихли из уважения к удовольствию принца.
Когда он поставил стаканчик, Хаукана снова налил продукт винограда «черный пино», который в этой стране не культивировался.
Принц не дотронулся до стаканчика, а повернулся к Хаукане и спросил:
– Кто старейший музыкант в этом доме?
– Манкара, – ответил хозяин, указывая на седого мужчину, присевшего за служебный стол в углу.
– Стар не телом, а годами, – сказал принц.
– О, тогда это Дель, если его можно считать музыкантом. Он говорит, что когда-то был им.
– Кто это – Дель?
– Мальчик при конюшне.
– А, понятно. Пошли за ним.
Хаукана хлопнул в ладоши и приказал появившемуся слуге сходить на конюшню, привести грума в приличный вид и срочно доставить к обедающим.
– Прошу тебя, не трудись приводить его в приличный вид, пусть просто придет сюда, – сказал принц.
Он откинулся на сидении и ждал, закрыв глаза. Когда грум предстал перед ним, он спросил мальчика:
– Дель, какую музыку ты исполнял?
– Ту, которую больше не хотят слушать брамины, – ответил мальчик.
– Какой инструмент у тебя был?
– Фортепьяно.
– А мог бы ты сыграть на каком-нибудь из этих? – принц показал на инструменты, стоявшие теперь на небольшой платформе у стены.
Мальчик повернул к ним голову.
– Я мог бы, вероятно, сыграть на флейте, если бы она у меня была.
– Ты знаешь какие-нибудь вальсы?
– Да.
– Не сыграешь ли мне «Голубой Дунай»?
Угрюмое выражение лица мальчика исчезло и заменилось смущением. Он бросил быстрый взгляд на Хаукану; тот кивнул.
– Сиддхарта принц среди людей, он из Первых, – констатировал хозяин.
– «Голубой Дунай» на флейте?
– Если можешь.
Мальчик пожал плечами.
– Попробую. Это было страшно давно… Отнесись ко мне терпеливо.
Он подошел к инструментам и прошептал что-то собственнику выбранной им флейты. Человек кивнул. Мальчик поднес флейту к губам. Он дал несколько пробных нот, сделал паузу, и началось трепетное движение вальса. Пока он играл, принц пил свое вино.
Когда мальчик остановился перевести дух, принц сделал ему знак продолжать. И мальчик играл одну запретную мелодию за другой. Лица музыкантов-профессионалов выражали профессиональное презрение, но их ноги под столом постукивали в такт музыке.
Наконец принц допил свое вино. Вечер подступил к городу Махартха.
Принц бросил мальчику кошелек, но из-за слез на глазах не видел, как грум вышел из зала. Затем принц встал, прикрывая ладонью зевок:
– Я иду в свои комнаты, – сказал он своим людям. – Не проиграйте тут без меня свое наследие.
Они засмеялись, пожелали ему спокойной ночи и заказали себе крепкой выпивки и соленых бисквитов. Уходя, он услышал стук игральных костей.
***
Принц лег рано и встал до зари. Он приказал слуге оставаться весь день у двери и не допускать к нему никого под предлогом его, принца, нездоровья.
Прежде чем первые цветы раскрылись для утренних насекомых, принц вышел из гостиницы, и его уход видел только старый зеленый попугай. Он ушел не в шелках, усыпанных жемчугом, а, как обычно в таких случаях, в лохмотьях. Ему не предшествовали раковины и барабаны, а только тишина, когда он шел по туманным улицам города. Улицы были пусты, разве что иногда возвращались с позднего вызова доктор или проститутка. Когда он проходил деловой район, направляясь к гавани, он заметил, что за ним увязалась бездомная собака.
Он сел на ящик у подножия пирса.