— Как ни при чем! Ведь это «Красный мак»? Балет?
— Нет. «Сын солнца». Опера.
— А почему музыка похожа? И сюжет похож? И обстановка похожа? И китайцы вроде как бы одинаковые?
— А это, гражданка, обратитесь в Главискусство. Пущай там и разберутся, где «Красный мак», а где «Сын солнца». А мы, извините, больше насчет контрамарок.
Плачущую старушку увезли.
А сочинитель сюжета уже стоял на сцене рядом с композитором и раскланивался направо и налево.
1929
Записная книжка
Алеша Безбеднов долго и уныло врал, что состоит кандидатом в члены коллегии защитников и что прием его в коллегию — вопрос двух-трех дней. Сперва Алеше верили, а потом перестали.
С утра до вечера Безбеднов вращался среди писателей, провожал в кино писательских жен, укачивал писательских детишек, а иногда бегал по писательским делам в редакции журналов и, вызывающе стуча палкой, требовал у растерянных бухгалтеров писательский гонорар.
Жил Безбеднов худо. То обстоятельство, что он вообще существовал еще на свете, можно было целиком и полностью приписать доброте писателей, которые его прикармливали и иногда давали немного карманных денег.
— Вот видите, — сказал я однажды, встретив его, тощего и печального, на бульваре, — видите, до чего вас довело безделье.
— Что же мне делать? — спросил он просто.
— Подумайте хорошенько. Пораскиньте мозгами. Времени у вас много. Не может быть, чтобы взрослый сильный человек не нашел при желании профессии по вкусу. Подбодритесь, Безбеднов. И, ей-богу же, вы еще увидите небо в алмазах, как сказал Антон Павлович Чехов.
— Чехов? — тускло спросил Безбеднов. — Это где же сказал, в записной книжке?
— Нет, Алеша, в «Дяде Ване». Стыдно не знать этого.
Безбеднов вдруг как-то странно посмотрел на меня, мигнул ресничками и спросил:
— Значит, про эти, про алмазы, в чеховской записной книжке ничего не написано?
— Не знаю, Безбеднов, не знаю. Я, должен вам заметить, не специалист по Чехову.
Я не видел Безбеднова целый год. И вдруг…
Я встретил его в кондитерской Моссельпрома. Свежий, пополневший, в приличной толстовке, стоял он возле стойки и поедал пирожные. Я, по привычке, оглянулся, ища глазами Алешиного мецената. Но мецената, к моему величайшему удивлению, не было.
— Хотите? — спросил Безбеднов, вытирая губы. — Отличные пирожные. Ей-богу. Я угощаю.
— Спасибо, не хочется. Но что с вами произошло? С каких пор?
— Идемте в кино. Я угощаю. Ей-богу. Вот деньги. Сто рублей. По дороге все расскажу.
Он схватил меня за руку и выволок на улицу.
— Я начал издаваться. Ей-богу.
— То есть как это — издаваться? Что вы издаете?
— Я издаюсь, — вернее, печатаюсь в журнале «Северное сияние». Ей-богу. Что я печатаю? Записную книжку.
— Какую книжку? Я никогда не видел, чтобы вы записывали что-нибудь в записную книжку.
Безбеднов вытащил из кармана журнал, развернул его и сунул мне в руки.
На верху страницы было написано:
«Из новой записной книжки А.П. Чехова».
— Вижу, — сказал я, — но при чем тут вы?
— Читайте! — закричал Безбеднов. — Ей-богу. Скорей читайте. Сами увидите.
И я прочел:
«…Хорошо бы пьесу написать из жизни помещика…»
«…Помещика зовут дядей Ваней. Это ясно…»
«…Героиня — тоскующая девушка:
— Мы еще увидим небо в алмазах. Мы отдохнем, дядя Ваня, мы отдохнем…»
«…Хорошо бы рассказ написать из жизни врача…»
«…Чудное название для рассказа: „Палата № 6“…»
«…Фамилия: Навагин…»
«…Фамилия: Пересолин. Чиновник. Его жену чиновники называют — Пересолиха…»
«…Хорошее название для пьесы: „Вишневый сад“…»
«…Думаю съездить на Сахалин. Говорят — интересно…»
«…Не купить ли дачку в Ялте.