Стол изобиловал разнообразием продуктов. Свежие овощи, недавно собранные фрукты, запечённый гусь в центре пиршества, салаты и рыбный, и свекольный с чесночком, и порубленная крупными кусками квашеная капуста, наполняли просторный холл впечатляющими запахами сытости и грядущей победы. Ужин при свечах бесконечно твердил собравшимся здесь – сегодня в доме необычный вечер.
И́ван Бар – хозяин огромного особняка любезно рассадил своих немногочисленных гостей и благородно, делая маленькие глотки, наслаждался изысканным вкусом красного вина. Его длинные, тонкие пальцы в такт тишины плавно перебирали по стенке бокала, создавая некое напряжение, а мерцание восковых свечей, расставленных на вместительном столе, наоборот, придавало уют и спокойствие долгожданной встрече заговорщиков.
Справа от И́вана, откинувшись на спинку, сидел широкоплечий Даг – парень крепкий, с железной логикой и характером под стать защитному жилету на нём; слева, сложив ладони на столе, ожидала развязки встречи, грациозная девушка Спарта. На другой стороне стола, не прикасаясь к пище, наблюдала за людьми Рита.
В полумраке немного поодаль стояли ещё два персонажа: грузный мужчина средних лет, похожий на садовника и молодая брюнетка в голубом сарафане с зачёсанными назад и собранными в длинный хвост прядями волос. Эти двое иногда подходили к столу, меняли тарелки и подкладывали еду.
Неуловимым жестом Иван подозвал мордатого прислужника, предлагая ему обновить напиток у себя и гостей. Покачиваясь, садовник приблизился к хозяину и, наполняя бокал, промахнулся, оставив на белой скатерти ярко-красное пятно.
– Ничего-ничего, – успокоил прислугу Иван и, обращаясь к паре молодых людей, объяснил произошедшее: – Простите меня. Во всём виноват только я. Днём любовался природой. Солнце на Земле такое нежное – я не смог удержаться и восхищался его лучами. Но вдруг заметил погрешность, где-то внизу. Конечно, пустяк, но куст подстрижен неровно. Знаете, на расстоянии в десятки метром видна чёткая линия – всё идеально, а в одном месте оказия – торчит ветка. Так я подозвал бедолагу и, указывая на шероховатости его работы, слегка подтолкнул. Но вот неудача! Он свалился с парадной лестницы и лишился глаза. Отсюда и пятна на скатерти. Извините меня.
Даг и Спарта с тоской посмотрели на слугу, словно перед ними игрушечный электромобиль, который в пылу детских развлечений лишили одной фары. Спарта понимающе качнула плечами, а Даг, не пользуясь приборами, поднял с тарелки гусиное бедро.
Каждый из присутствующих за столом, размышлял о своей непростой задаче, но цель у всех суператов едина. Предводителем и идейным вдохновителем, бунтующих, безусловно, являлся Иван. Он мозг заговора и только его стараниями сегодня состоялся этот ужин. Но не только троица на Земле сражалась за свободу, отстранённых от планетарной власти людей, были и другие бойцы, способные вернуть человеку его право на счастливую жизнь и возможность творить.
Глава 1
Макс вымучил бессонными ночами, кровью и шрамами право представлять власть. Он любил опасную работу полицейского не только за красивую форму и льготы, дающие на малые привилегии, Макс считал службу своим предназначением. Потому что законник города Тантум непросто суровый страж порядка – полицейский в мегаполисе будущего, это символ власти, её безмолвный Цербер и покорный исполнитель воли высоких элит первой касты.
Чтобы получить лицензию на ношение оружия и право производить аресты, Макс преодолел долгий, нелёгкий путь. Департамент опеки сирот после трагической гибели родителей распределил шестилетнего мальчика в специализированную школу. Из совсем зелёного паренька без корней, потерявшего и мать, и отца, проще воспитать безотказную деталь в правоохранительном механизме большого города. Детский мозг неспособен взвешивать на весах справедливости истинную значимость решений, но юный разум готов учиться и впитывать информацию, какой бы она ни была.
Гуманитарные, точные науки и вызубриванье юридических законов наполняли неокрепшее сознание полезной для юнца информацией. А изнурительные физические занятия и бесконечная муштра с оружием день за днём ковали из маленького Макса верного бойца системы. Строгое соблюдение режима и неулыбчивые наставники, лишённые и капли сострадания, подавляли в мальчике свободную личность и лепили из него безукоризненного, словно армейский строй, будущего человека второй касты – служителя города Тантум.
В шестнадцать Макс сделал важный шаг в своей карьере, уже более осознанный, более прагматичный шаг. Высшая полицейская школа распахнула двери для повзрослевшего мальчика, и, казалось, что сейчас наступит время, когда юноша сможет вздохнуть свободнее; но желание превратилось в иллюзорный туман и развеялось под напором команд старшего капрала роты.
Физических тренировок стало ещё больше, занятия за учебниками отнимали всё свободное время, а сон первокурсника зачастую длился на дольше пяти часов в сутки. В школе полиции лучшим другом Макса стал пистолет системы «Стэч». Смазка двадцати семизарядного оружия пахла для него и коридорами корпуса знаний, и ночным отдыхом в казарме, с мечтой о близкой женщине и вольной жизнью, которой у парня не было никогда.
Через пять лет Макс окончил высшую школу полиции. В табеле успеваемости и в зачётном экзаменационном журнале блистали только максимальные оценки. Макс Фад лучший из лучших. Он сверкающий бриллиант учебного заведения, его гордость и лик на досках почёта, с которого берут пример новые рекруты. И как самого перспективного выпускника его направляют на один из опаснейших участков службы, в район «плача».
Окраины мегаполиса переполнены примитивными страстями рабочих кварталов, а криминальные группировки всех мастей, являются истинными хозяевами пятой касты города Тантум. Десять лет верой и правдой Макс служил в рядах полицейского участка и не единожды рискую своей жизнью, спасал чужую. Сотням простых и плохо образованных горожан он не дал сгинуть в море разврата и бесконечного бунта. Десять лет законник боролся с врагами элит и с гордостью носил значок с личными данными, демонстрируя на груди своё имя – Макс Фад.
Полицейский значок в форме шестиконечного щита светился ярче двух полных Лун, сочно-красными символами, сменяя имя стража – номером легендарного подразделения. Макс бесконечно поправлял значок, подчёркивая таким жестом стремление к порядку и готовность прийти на помощь всем страждущим от последнего, грязного, бездомного бродяги, до величайшего из правителей – мэра города Тантум.
***
Смена почти закончилась. Макс сидел в полицейской машине и, откинувшись на спинку кресла, внимательно следил за монитором происшествий. Бегущая строка, которая обычно зашкаливает от призывов о помощи и беспорядках, сегодня молчала, оставляя экран, светиться ровным голубоватым цветом спокойствия. Странное затишье, словно Макс служил законником не в районе «плача», а где-нибудь в самом центре мегаполиса, где всегда мирно и безопасно.
Ну что же, рутинный день подходит к завершению, ничего будоражащего нервы и кровь не произошло – так разве это плохо? И слава двум Лунам над башней властителя Тартума, что нет на улицах жертв и неслышно стрельбы криминальных разборок – что в безжалостном районе всё тихо, размерено и труповоз не покинул пределы стоянки гаража служителей.
Вот только сон, который сегодня ночью приснился Максу, не давал покоя. Странный сон отвлекал от работы и манил его в миры описанные романтичными словосложителями. Ночное сновидение пробуждало в парне неведомые мысли и воспоминания из какой-то далёкой, но, как казалось Максу, совсем не чужой жизни. Фрагменты, чьей биографии мелькала в его сне? Кому принадлежали глаза и локоны, той красавицы, что грезилась ему ночью. Кто она? «Ах, если бы я мог разглядеть её лицо» – вспоминая сновидение, думал о девушке Макс.
Двенадцать часов законник Макс Фад патрулировал центр города, разъезжая на своём электромобиле. Он бесконечно вспоминал ночное приключение сна. Что в этом виденье было особенным? Макс даже не помнил, как начинался сон и чем заканчивался. Какие-то куцые обрывки скреблись в его память, будоража воображение, и отправляли его в те места, где он никогда раньше не был. Или всё-таки… Пробираясь сквозь туманную дымку, марево открывало перед парнем другой, непонятный, загадочный мир. Сон заставлял его думать и вспоминать – думать и вспоминать.