Господин У был польщен, что Чжан Дагэ обратился именно к нему:
– Я человек военный, госпожа, могу выпить и две бутылки. – Он осушил рюмку, крякнул и победоносно вытер рот рукой. Однако этого ему показалось мало. – Лао Ли, давай теперь выпьем за твою супругу! Давай! – И он опрокинул еще рюмку. Потом крикнул: – Откройте бутылку!
Лао Ли ничего не сказал и тоже выпил.
3
Лао Ли не помнил, как добрался домой. Глаза слипались, но постепенно холодный воздух вернул его к действительности. Он увидел дом, увидел Чжан Дагэ, пришел в ярость, будто хмель снова ударил в голову. Но как бы там ни было, ссориться с Чжан Дагэ ему не хотелось. Во-первых, Чжан Дагэ его не поймет – никто его не поймет! Ярость сменилась печалью. Хлынули слезы, скопившиеся за многие годы. Дети в испуге спрятались за мать, а она, голодная, опозоренная, увидев слезы мужа, тоже расплакалась.
Чжан Дагэ стал ее утешать:
– Не принимайте близко к сердцу, сестра. Все пустяки. Так дурачиться, конечно, непорядочно. В следующий раз не обращайте внимания, но и спуску не давайте! Отбрейте их как следует. Ручаюсь, они притихнут! Чем больше их боятся, тем им приятнее!
– Нет, брат, я к этому не привыкла. Разве я справлюсь с этими господами!
На сердце у госпожи Ли становилось все тяжелее. К горлу подступали рыдания.
– Не нужно, сестра! Детей напугаете!
Вспомнив о детях, госпожа Ли проглотила слезы и, высморкавшись, с обидой заговорила:
– Ты только послушай, брат, явился этот Чжао. Я его совсем не знаю и ни за что бы не поехала. Но с ним был Дин Второй. Я…
– Кто? Дин Второй?
– Да! И что бы Чжао ни говорил, Дин все ему поддакивал. Я поверила. И говорил этот Чжао так складно! Сказал, что всех жен пригласили. Я и подумала: не поеду – обидятся. Потом я пошла советоваться с госпожой Ма, что живет вон в той комнате. Она тоже знает Дина Второго и сказала, чтобы я ехала. А когда я приехала и увидела, что нет ни одной женщины, у меня глаза на лоб полезли! Никогда в жизни не встречала таких плохих людей! Никогда!
Выговорившись, госпожа Ли немного успокоилась, и Чжан Дагэ занялся Лао Ли:
– Шел бы ты спать, дружище. Плюнь! Это проделки Сяо Чжао. Стоит ли сердиться?!
Лао Ли не стал откровенничать с Чжан Дагэ, ведь он ничего не поймет.
В это время вошла госпожа Ma-старшая. После того как госпожа Ли уехала, свекровь с невесткой заволновались и проговорили весь вечер. А когда, возвратившись, Лао Ли расплакался, старушка окончательно растерялась и вошла лишь после того, как Лао Ли успокоился.
– Что случилось, господин Чжан?
– Да вот, сослуживцы напоили Лао Ли и подшутили над ним. А вы не спите, госпожа?
– Нет еще. Как только госпожа Ли ушла с детишками из• дому, я потеряла покой, и весь вечер меня не покидал страх.
– Я пошел, Лао Ли, а ты ложись! До завтра! – сказал Чжан Дагэ, перепоручая приятеля заботам госпожи Ма.
Лао Ли не собирался провожать Чжан Дагэ, но по привычке поднялся. Опасаясь, что Лао Ли вырвет, Чжан Дагэ его остановил.
Поговорив немного с госпожой Ли, госпожа Ма-старшая отправилась домой. А госпожа Ли, обняв дочку, пошла к себе и оросила слезами подушку.
Лао Ли сел у огня, выпил целый чайник чаю, но жажда по-прежнему его мучила. Голова как в тисках, на душе тоска. Он не станет ссориться с женой, хоть она и осрамилась. Он ненавидел себя. Зачем он пригласил их в ресторан? Чтобы не ссориться? Ничего подобного, чтобы избавить жену от насмешек. Но она все равно осрамилась, а он столько денег выбросил на ветер! Почему он боялся показать свою жену? Нечего было приглашать их на обед! Нечего! Что бы он сделал, этот Сяо Чжао? Надо быть твердым. Да, такая у него жена, такая! Зачем было ее прятать? Он сам – порождение этого прогнившего общества, он никчемный и беспомощный! Не знает, чего хочет, не чувствует себя человеком, даже рассердиться не может.