После обеда, как обычно в погожие дни, я поднялся на свой наблюдательный пункт для обозрения окрестности. К северу по кромке льда я сразу же обнаружил медведя. До него было не больше полукилометра. В бинокль я рассмотрел медведицу и двух небольших медвежат, копошившихся над убитой нерпой.
Спустя полчаса я и Данилыч находились уже около пировавших зверей. Перед нами дилемма: убивать или не убивать? Нам нужно мясо, наши запасы кончились. Но перед нами не медведь, а медведица с малышами! Решили отогнать зверей от их добычи, авось, и нам что-то осталось. Если же медведица поведет себя агрессивно – стрелять!
Мы вышли из-за тороса, держа наготове взведенные карабины. Завидев людей, медведица несколько секунд смотрела на нас, затем недовольно заурчала и слегка шлепнула лапой одного из медвежат, глодавшего мясо, поспешно заковыляла вдоль кромки льда прочь от нас. Мы видели, как она дважды останавливалась, торопила медвежат и вскоре исчезла за ледяными ропаками. В воду она не пошла, как бывает часто с другими медведями. С ней были дети.
Не успели звери скрыться из виду, как неожиданно для нас откуда-то появились белоснежные, довольно крупные птицы. Недолго покружив над остатками медвежьего пиршества, птицы опустились на мясо и стали жадно клевать его. Это были белые полярные чайки, встречающиеся только в высоких широтах Арктики. Они, вероятно, пасутся около белых медведей и кормятся около них. Мы подошли совсем близко, когда чайки взлетели и с криком стали кружить над нами. Нерпа была обглодана, тщательно очищена от жира, съедены внутренности и половина туши. Примерно с пуд мяса осталось и нам.
– Сытая мамаша была, а то бы так спокойно не ушла, – сказал Данилыч.
– Слава богу, – добавил я, – не пришлось грех на душу брать.
Мы решили прогуляться вдоль ледяной кромки с целью охоты. Если не удастся подбить нерпу, то к вечеру вернемся сюда и заберем медвежий подарок. Как только мы отошли на несколько шагов, чайки снова опустились на мясо. Их было всего полдюжины, и много они не съедят.
Вечером нам посчастливилось убить и вытащить из воды лахтака, иначе, морского зайца. Этот зверь значительно крупнее нерпы. И все же мы решили забрать остатки прежней нерпы на корм собакам. Запрягли собак, и Данилыч поехал. Спустя минут двадцать слышим выстрелы – один, другой, третий… Три выстрела. И осатанелый лай собак.
Оставив больного товарища около палатки, я поспешил к Данилычу. Когда прибыл на место, увидел: Данилыч уже снимает шкуру с убитого медведя. Медведь – крупный самец и очень тощий, старый.
– Неожиданно получилось. Собаки почуяли зверя – рванули. Ну, думаю, мамаша вернулась. Успел перевернуть нарту в торосах и закрепить ее остолом. Остановил собак. Выхожу к воде: верно, медведь. Только «Федот, да не тот». Худой, длинный и очень голодный. Ест и давится мясом. Стреляю. Он рявкнул, крутанулся вокруг себя и снова за еду. Только с третьего выстрела завалил его окончательно. Старый. Охотиться ему трудно, вот и ходит за медведицей – подбирает, что останется, – рассказывал Данилыч.
Уже поздно вечером наварили медвежатины и досыта наелись. Виктор отказался от медведя – ему сварили лахтачью печенку.
Виктор правильно сделал, что отказался от медвежатины. Сейчас по времени час ночи (ночь при солнце), и я заканчиваю описывать события прошедшего дня. Да вот беда, уже час как я мучаюсь животом. То и дело позывы на двор, так же и Данилыч. Может, мы перебрали за ужином медвежатины, или медведь оказался больным? Скорее всего, последнее. А Виктор спит спокойно.
2 июня.
Прошло два месяца, как мы покинули свою родную полярную станцию. Сейчас она для нас такая родная и такая далекая. И такие там милые люди. Я уже не говорю о Большой земле. Сейчас бы очутиться на полярной станции, и то для нас был бы рай, но таких чудес на свете не бывает. Остаются одни воспоминания.
Погода пасмурная, низкая сплошная облачность. Нулевая температура при умеренном юго-восточном ветре. С перерывами сверху сыплет снежная крупа, понизу метет поземок.
Проводим время, как можем. С Данилычем охотимся. Сегодня убили нерпу в глубине льдины, у лунки. Вечером я стрелял по медведю, но неудачно. Далековато было, и я, видно, промахнулся. Медведь ушел. Виктору тяжелее. Парень тает на глазах. Он все больше лежит.
От медвежатины отказались в пользу собак. Хорошо, что у меня и Данилыча перестали болеть животы. Отделались легким испугом.
3 июня.
Погода без изменений, но сверху не сыплет, и улучшилась видимость. Утром увидели, что далеко по горизонту на северо-западе чернеет неширокая и невысокая полоса. Может, это остров, верхняя часть которого закрыта низкими облаками? Но мы теперь осторожнее и недоверчивее. Раз уже обожглись на этом. Но все же мы с надеждой и верой в лучшее то и дело всматривались в ту сторону, на эту темную загадочную полоску. После полудня, ближе к вечеру, сменился ветерок на южный, и этот южачок, будь он неладен, принес легкий туман, который скрыл от нас обнадеживающую темную полоску на горизонте.
4 июня.
Почти весь день погода без изменений – туман при видимости до трех километров. Мы волнуемся. Где мы? Куда и с какой скоростью дрейфуем? Остров ли это? А если остров, то не пронесет ли наше ледяное поле мимо? Как долго простоит туман?
Замечаем, что открытое море, что к западу от нас, уже забито плавучим льдом в 7-8 баллов. Что и как дальше – пока не видно из-за тумана.
Но вот сейчас к 10 часам вечера снова потянул южак, разгоняет туман, и на глазах улучшается видимость. Что будет дальше – посмотрим. Какое-то предчувствие – что-то должно решиться. Волнуемся.
Горючее кончилось
5 июня.
Ночью разошелся ветер. Окончательно разогнал туман и стал рвать и гнать куда-то на север надоевшие нам тяжелые низкие облака. На горизонте снова показалась темная полоса, но теперь она казалась ближе и несколько сместилась к западу. Несомненно, это был остров, сверху закрытый облачностью.
Конец ознакомительного фрагмента.