- Ладно, - заявил он тоном бесконечно усталого, больного, но очень терпеливого человека, - не стоит, так не стоит. Я полагаю, вы можете задать свой проклятый вопрос!
Несмотря на раздражение, Дж. почувствовал жалость к достопочтенной парламентской крысе. Лорд Лейтон мог обмануть самого Сатану - со всем его дьявольским воинством!
Однако Карендиша было не так-то легко сбить с толку; он упрямо вздернул подбородок и произнес:
- Я должен прояснить этот вопрос, ваша светлость! Я задавал его вам дюжину раз и дюжиной разных способов, но так и не получил вразумительного ответа!
Лорд Лейтон потянулся за новой сигарой.
- Вы полагаете, милейший, что я спятил? Может быть, может быть... Видите ли, я старый человек, очень старый, и слишком много работаю. Да, слишком много... Я плохо сплю, не забочусь о своем здоровье, нерегулярно питаюсь и злоупотребляю курением... Вдобавок у меня целый букет старческих болезней. Мозг становится все слабее, память ухудшается, руки начинают дрожать, а колени перестают сгибаться... Если не ошибаюсь, врачи называют это старческим маразмом.
Терпение члена парламента иссякло. Он пожал узкими плечами, холодно усмехнулся и с нескрываемой насмешкой поглядел на Лейтона.
- Полностью разделяю их мнение, сэр.
Его светлость, с видом дворняжки, которую пнули ногой под хвост, моргнул глазами.
- Разделяете их мнение? Но какое, достопочтенный сэр? Я вас не понимаю. Совершенно не понимаю! Мне кажется, и не хочу понимать. Ах, эта нынешняя молодежь! Совсем не умеет выражать свои мысли! Чему вас только учат в колледже? В мое время...
Дж. внезапно сообразил, что члену парламента дарована передышка. Цунами временно откладывалась. Лорд Лейтон, весьма довольный собой, с истинным актерским талантом разыгрывал выжившего из ума склеротика. Карендиш, сидевший напротив почтенного старца, с интересом следил за этим спектаклем.
- У меня и мысли не было, сэр, что вы... гм-м... спятили, - сказал он, оскалив мелкие крысиные зубы. - Ни в коем случае! Я только хотел заметить, что вы...
- Старый пень, - закончил Лейтон с веселой ухмылкой. - Что поделаешь, мой дорогой, этого никто не минует... - его светлость утомленно вытянулся в кресле, изображая полнейшую прострацию. Едва шевеля губами, он произнес: Увы, мистер Карендиш, я сожалею, но должен молить вас о снисхождении. Я так устал... и эти боли в сердце... К тому же, - добавил он неожиданно бодрым тоном, - я уверен, что у члена парламента множество дел, куда более важных, чем разговор с выжившим из ума стариком.
Досточтимый член парламента с изумлением поднял взгляд к потолку и гулко сглотнул. Дж., стиснув челюсти, с трудом удерживался от смеха. Однако Карендиш был упрям.
- Я все-таки хочу задать свой вопрос, сэр, если смысл его до сих пор оставался вам неясным. В последний раз. Идет?
- Вопрос? - Лейтон страдальчески закатил глаза. - Какой вопрос?
- С вашего разрешения, сэр... - Карендиш скрипнул зубами. - Попробуем еще раз. Итак, я попытался проследить судьбу трех миллионов фунтов - из тех, что в нашем комитете относят к так называемым блуждающим фондам...
- Прекрасное определение, - перебил его лорд Лейтон, - звучит просто великолепно! Никогда не слышал подобного термина. Пожалуй, я не прав насчет современной молодежи... Вы отлично умеете использовать возможности языка, сэр!
Карендиш мотнул головой; виски его покрылись мелкими капельками пота. Не давая сбить себя с мысли, он продолжал:
- Часть блуждающих фондов совершенно естественно относится к секретным статьям бюджета. Сей факт хорошо известен и не вызывает никаких нареканий. Однако и в этом случае должны наличествовать хоть какие-то документы, подписанные ответственными людьми. Если деньги израсходованы, то опять-таки это требует документального подтверждения.