Так залезать, или разуться?
– Ты не помнишь? – удивился Валера.
В сумрачной глубине зала открылась дверь запасного выхода, и в ярко-желтом квадрате появилась знакомая фигура.
– Папа?! – воскликнул Олег.
Он боялся обознаться. Он понимал, что это невозможно, ведь батя болен, и вряд ли смог бы приехать в Оконечинск самостоятельно.
– От эмоций нужно избавляться, Пионер, – сказал отец.
– Почему ты меня называ…
– Подготовка завершена, – объявил тот, кого раньше звали Валерой. – Транспорт готов.
Транспорт. Вслед за этим словом из омута памяти всплыло и назначение устройства, которое Карпов принял за чугунную плиту. А еще через
секунду и дурацкий «Пионер» из пустого звука превратился в имя собственное. В его собственное имя.
Озарение стремительно рассеивалось, оставляя Карпова в тяжелой, как каменная глыба, действительности.
Валера с отцом переглянулись.
– Просыпайся, Пионер, просыпайся. Время Рапорта.
Как же он устал от этого кошмара…
Олег презрительно сплюнул на черную платформу. «Транспорт»?.. Кусок железа! Что он здесь делает? Ах, да, это его эшафот. Можно начинать.
– Пионер, ты всех задерживаешь.
Батя.
Как он сюда попал?
И почему так рано активирован транспорт?
В какой-то момент ему показалось, что наваждение отступает, и он взял себя в руки.
– Координатор, нельзя ли на этот раз без меня? Формулу Рапорта я знаю наизусть, – сказал Карпов.
– Ты обязан присутствовать. Идем, Пионер.
У дома культуры собрался весь Оконечинск, люди были напряжены и сосредоточены. Отец взошел на постамент. Его голос и без того достигнет
каждого, где бы тот ни находился, но, похоже, Координатор не смог подавить в себе некоторые поведенческие стереотипы.
Толпа зашевелилась, но не издала ни звука. Местные традиции отмирали, на смену им приходили другие, да и люди, взявшиеся за руки в
сладостном ожидании, были уже иными.
– Я, Координатор, докладываю о том, что стадия подготовки завершена, – произнес отец. – Я, Координатор, докладываю о том, что ареал с
самоназванием «Земля» отныне принадлежит вам. Желаю всем стремления к Совершенству.
Рапорт был стандартным, но, как всегда, слегка адаптированным к местным условиям. Его текст Карпову был знаком так же хорошо, как
колыбельная из детства. Вот только чье это было детство?..
Собрав последние силы, Олег пробился сквозь постороннюю волю, выкарабкался из колодца, куда его мимоходом сбросили, и осмотрелся. Дом
культуры со всех сторон был окружен неподвижными телами. На грузовиках их, что ли, сюда свозят?
Кто-то схватил Олега и потянул вниз, в глубину. Понимая, что он больше не вернется, Карпов мертвой хваткой вцепился в ускользающую
реальность.
Отец стоял рядом со скульптурой и, чтобы не упасть, держался за металлическую лопату, словно собирался ее отнять. Каменный работяга с
плоским лицом был на две головы выше его, однако раствор, из которого изваяли памятник, давно потрескался, и теперь гиганта мог обидеть
любой.
Батя кивком приказал вернуться в зал, и Олег подчинился.
– Транспорт готов, – сказал Валера. – Тебя ждут дальше.
Карпов хотел съязвить, но чувство юмора осталось в колодце.
Вот, пожалуй, и все.