Абрамов Сергей
Сергей Абрамов
Очерк творчества
Всякий литературовед - немножко бухгалтер: прочитал, разобрал, посчитал, классифицировал, разложил по ячейкам. Дебит - кредит. Все сходится.
А если не сходится?.. То-то удар по бухгалтерским нервам!..
В таком случае Шекли явно противопоказан литературоведу-бухгалтеру: у Шекли ничего не сходится, все кувырком, попробуй - разберись!
Его герои схватились "не на жизнь, а на смерть в титанической битве, которая, единожды разгоревшись, стала неизбежной. Марвин нанес Краггашу удар под ложечку, затем снова нанес удар - в нос. Краггаш проворно обернулся Ирландией, куда Марвин вторгся с полулегионом неустрашимых скандинавских конунгов, вынудив Краггаша предпринять на королевском фланге пешечную атаку, которая не могла устоять против покерного флеша. Марвин простер к противнику руки, промахнулся и уничтожил Атлантиду. Краггаш провел драйв слева и прихлопнул комара".
Какова цитатка, а?.. Кто что-нибудь понял, поднимите руку!.. Нет таких, никто ничего не понял. И поделом.
Потому что дальше - больше. Пока шокированы лишь чувства, а сейчас предстоит испытание разуму. Вот как Шекли мыслит себе утопию. Узаконить преступность - значит уничтожить ее как факт. Хотите избавиться от нищеты - да здравствует воровство! Сделайте конструктивным политическое убийство. Узаконьте беззаконие - и нечего будет нарушать. А справедливость, по мнению Шекли, - это не для утопии...
А вот социология "по Шекли":
"...Вся жизнь на Земле опирается на строго уравновешенную систему убийств".
Цитирование легко можно было бы продолжить и без ущерба для собственной логики доказать, что Шекли - мрачный мизантроп, социально опасный человеконенавистник, а как стилист склонен к пустым формальным изыскам, которые ни уму, ни сердцу ничего не дают.
Но придет другой бухгалтер и начнет цитировать в свою очередь:
"...Он... сладко потянулся, испытывая несказуемое удовольствие от света, и воздуха, и ярких красок, от чувства удовлетворения и сознания того, что есть в этом мире дело, которое он должен исполнить, есть любовь, которую ему предстоит испытать, и есть еще целая жизнь, которую нужно прожить".
Где здесь мизантропия, где человеконенавистничество?
Или вот:
"Как только вы займете свое место в Галактическом Содружестве - и, смею вас уверить, это почетное место, - ваши войны прекратятся. К чему воевать - ведь это противоестественное занятие..."
Цитатничество тем и опасно, что надерганными из контекста абзацами, фразами, диалогами можно обвинить автора в чем угодно, а он, бедолага, ни в чем подобном не виноват. Да, Шекли искренне ненавидит войну, высмеивает тупоголовых "ястребов"-экстремистов. Да, он побаивается машинизации мира, считая, что никакая машина никогда не сможет стать панацеей от бед и забот человеческих. Да, он иной раз излишне "пасторален", он всерьез тоскует по "утерянным корням", бежит урбанизации. Да, он склонен видеть будущее не слишком светлым; он не отрицает, правда, что это - будущее его страны, но проецирует его на планету в целом... Пожалуй, те самые "ястребы"-экстремисты, но не завтрашние, а нынешние, соотечественники и современники Шекли, вряд ли сумеют отыскать в разноречивом творчестве писателя так называемую "красную угрозу". Более того, они вполне могут поднять на щит его роман "Хождение Джоэниса", в коем Шекли повествует об атомном конце света, о преддверии "армагеддона" и о финале его. Зло и безжалостно обличая военную истерию в США, неизбежно ведущую, по мнению автора, "к последнему берегу", Шекли не сумел увидеть (или не захотел?..) в сегодняшнем мире сил, способных противостоять убийству и самоубийству цивилизации.