Он объяснил мне также, где убежище пумы, а там оказалась пара голодных детенышей. Я достала их, двух пухленьких котят, с которыми можно еще по-настоящему играть. Индеец взял их к себе на носилки. Сам он оказался без лошади. Это был особый выход на охоту, который должен проделать раз в год каждый воин этого племени, чтобы принести жертву богам.
— Это проклятый пережиток! — проворчал, не сдержавшись, Кинсберг, когда его дочь сделала паузу. — Эти идолопоклонники…
Она посмотрела на него, сочувственно улыбаясь.
— Ты, пожалуй, никогда не поймешь, отец, — сказала она, — почему я рассталась с тобой. В то время у меня уже созрело намерение уйти отсюда. И этот случай помог мне его выполнить.
Он мрачно уставился на нее.
— И теперь ты живешь вместе с ними?.
— Да, это так.
— У горстки примитивных, грязных, завшивленных дикарей? — с презрением выдохнул он.
— Я стала одной из них, отец, — сказала она гордо, — и останусь такой до конца своей жизни.
Он вскочил и схватил револьвер с письменного стола, но Мария опередила его: ее томагавк попал ему в предплечье. Кинсберг глухо вскрикнул от боли и выпустил оружие.
— Ты не можешь больше обращаться со мной как с маленьким ребенком, отец, — улыбнулась она, как будто ничего не произошло. — Постепенно ты должен привыкать к этому. Я решила вести другую жизнь, не ту, которую ты мне запланировал. Я не выйду замуж за одного из богатых сынков, которых ты подыскивал для меня. Я не подарю наследника для этого ранчо. Ты напрасно нахапал так много, отец Патрик. Почти напрасно.
Он откинулся назад в кресло, дрожащей рукой снова наполнил стакан и отпил.
— Почему ты вообще пришла, Мария? Чего ты хочешь? — спросил Патрик Кинсберг, оказавшись в заложниках у собственной дочери.
— Я желала бы заключить с тобой соглашение, — сказала Мария, — и потребовать принадлежавшую мне часть наследства.
— В любом случае ты его получишь. После моей смерти все будет принадлежать тебе.
— Я бы хотела, чтобы уже теперь был составлен договор, — возразила она холодно. — Моему племени нужно больше земли. Мы хотим распространить наши владения в горах Аламо Хуэко. Наши границы будут тогда соприкасаться, и ты должен обещать, что оставишь нас в покое. Мы хотим мирно жить бок о бок. Таким образом вновь могут установиться нормальные отношения между нами.
— Ты сошла с ума.
— Я все хорошо обдумала, отец.
— Как ты себе это представляешь?
— Я составила список фермеров и владельцев мелких ранчо, у которых ты силой отнял их собственность. Я хотела бы, чтобы эти люди получили соответствующее возмещение убытков. Они бы переселились в другие места, но испытывают финансовые трудности. Тут им поможет денежное возмещение, да оно им и положено.
— Они продали мне свои владения в соответствии с законом.
— Это был шантаж, — жестко сказала Мария. — Люди были загнаны тобой в угол. У них не осталось иного выбора, как все продать по бросовой цене.
Он уставился в пустоту перед собой, снова налил себе виски.
— Я знаю, что ты хотел бы вновь перетянуть меня на свою сторону, отец, — сказала она настойчиво. — Я хорошо тебя изучила. Ты известен всем как твердый, непримиримый человек, но у тебя есть уязвимое место по имени Мария Кинсберг. Отец, чем ты уронишь свое достоинство, если мы помиримся? Ничем. Тебе лишь нужно согласиться на мои условия. Мы могли бы замечательно жить рядом. Я имею в виду племя сенека и тебя с твоим ранчо и твоими ковбоями — и с твоей подругой.
Он удивленно взглянул на нее:
— Откуда ты это знаешь?
— Я знаю почти все, что в последнее время происходило на ранчо.
— Ты против того, чтобы у меня была эта женщина?
— О нет, отец. — Она тихо засмеялась. — Ты здоровый, крепкий, сильный мужчина. Это не порок — иметь спутницу жизни.