Бетке вскинул карабин и выстрелил ожившему в грудь почти в упор – шагов пять их отделяло друг от друга. Зомби дёрнулся и пошёл на Саныча.
– В голову стреляй, в голову! – одновременно завопили Редькин и Мякинин. Саныч явно не успевал. Из-за его плеча мелькнул обух топора, и лезвие с глухим стуком воткнулось в череп ожившего.
– Молодец, Олег! – вырвалась из Мякинина похвала Инженеру. Сам он пытался трясущимися от адреналина руками вытащить из пачки сигарету, не получалось.
– Здоровый, видать, мужик был при жизни, чуть троих не задрал, – сказал подошедший к месту битвы Фархад. Посмотрел на кряхтяще поднимающегося Редькина, уточнил:
– Четверых.
Лапшунов был основательно избит: из носа и губ сочилась кровь, обе скулы заплыли, Редькин же был поцарапан и помят. Лёха, победно оглядел Лапшунова, спросил:
– Ну что, получил?
– Я победил! Если бы не зомби, я бы задушил тебя, – с вызовом ответил Саня.
– Может, продолжим? – посерьезнев, снова спросил Редькин, хотя воинственный вид из него куда-то испарился.
Лапшунов не успел ответить, подошедший Витёк, нервно хихикая, хлопнул обоих драчунов по плечам:
– Добро пожаловать в хату, бродяги!
В доме темнота сгустилась до ночной. Вахтовики, включив фонари и опасаясь нападения, обыскали его, стараясь не разбегаться друг от друга. В доме было смрадно, пахло разлагающейся кровью. Источник вони нашли на кухне. Видать хозяин, прежде, чем умереть, собирался что-то приготовить из большого куска мяса, потом, обратившись, сожрал его, разбрызгивая везде кровь. Из полезного нашли различные консервы: тушёнка, горох, фасоль, сгущёнка и даже пару банок красной икры. Собрав всё в кучу получили наполненный ящик. Редькин с Витьком нашли немного золотых побрякушек и тысяч десять рублей, рассовали всё по карманам.
– И зачем вам всё это теперь-то? – подивился Фархад.
– Пригодится, – ответили друзья.
В зале, пробегая лучом фонаря по пустому дивану, стенам и старому кинескопному телевизору, Доктор задумчиво спросил, ни к кому не обращаясь:
– Сюда дошла эпидемия, или кто-то заразил отшельника?
– А где тут подпол? – спросил чей-то приглушённый деревянной перегородкой стены голос.
– На улице посмотри, там вход должен быть! – ответил Саныч.
Вход скорее всего был тщательно замаскирован от людей и скорее всего, мертвецов, поэтому его не нашли в окончательно спустившейся на землю тьме. Инженер, не участвующий в обыске дома, развёл из разломанных заборных досок костёр, наполнил взятый из кухни котёл снегом и грел в растаявшей воде консервы. Голодные вахтовики подтягивались к огню.
– Ну что, поужинаем и поедем? – сказал Олег.
Мужики жадно умяли тушёнку с консервированной гречкой в прикуску с черствеющим хлебом. Отужинав и сыто рыгая, полезли в охладевший «Апельсин». Инженер завёл машину прогреть, вылез обратно на улицу, где оставался теперь только Бетке.
– Слышь, Саныч, поведёшь ты теперь?
– Конечно. Что случилось, Олег? Ты к еде едва притронулся.
– Да устал чего-то, подстыл ещё, наверное. Знобит слегка. Позови Мишу в кабину, мне в будке бы посидеть.
Бетке кивнул, хмурясь смотря на Варламова:
– Ты береги себя. Вы с Доктором самые нужные люди у нас в бригаде.
Машина снова затряслась по дороге. Часа в три ночи поменялись. ДжиПиЭс пропадал местами, но когда появлялся, было ясно, что едут правильно. Впрочем, и свернуть здесь было особо некуда.
Печору увидели в развеявшихся сумерках. Частные дома пошли гуще, образовывая небольшое приречное сельцо, вымершее, не дымящее трубами печей, выметенное от людей, машин и даже собак. Село закончилась, и дорога снова побежала через лес, а затем и вовсе закончилась, уперевшись в стынущую подо льдом реку. Лёд уже обтаял у берегов, готовый вот-вот тронуться.
Михаил, чертыхаясь, включил свет в кабине, развернул карту, сомневаясь, что правильно свернул с основной трассы. Пробудившийся Бетке потянул к себе карту, прошёлся по рисунку заспанными глазами, выругался:
– Блин, тут нет моста через реку! Только железнодорожный. Видишь пунктиры? Паром ходит летом, а может пантоны наводят.
– Твою же ты налево! – выругался Мякинин. Он выскочил из кабины, как будто могло произойти чудо и мост, как в сказке, соединит Печору и берег, где они стояли. Из будки вылезли вахтовики, сонно потягиваясь.
– Чё, приехали? – осведомился Витёк.
– Ага, только не въехать в город нам без моста, – зло ответил Михаил.
– Как так? Какого, на хрен, моста?
– А так, не сказали нам, что в город только зимой и летом попасть можно.
– Я говорю – козлодои! – крикнул Редькин.
Мужики заматерились. Михаил включил мобильный телефон, поднял вверх, поводил туда-сюда, вылавливая связь. Ничего. Несколько мужиков сделали тоже самое, запищали мелодии включаемых смартфонов, как из другого мира. Фархад выругался – его телефон разрядился.
– Как Варламов? Где он вообще? – спросил Бетке.
– Температура у него. Тридцать восемь. Грипп, по всей видимости, – ответил Доктор.
– Нам надо в эту драную Печору, а то Инженер перезаражает нас всех к чертям! –сказал Витёк.
– Да где ему грипп подхватить? Простыл от чего-то, а она не заразная. Может, продуло где-нибудь, – защищал доктор Серёга Попов.
Как раз из будки показался Варламов со стянутой с лица марлевой повязкой.
– Ты чего, ёлки-палки, Инженер, намордник снял? – встрепенулся Витёк.
– Я всё слышал, – ровным голосом сказал Олег, – обо мне не беспокойтесь. Едем дальше.
– Что там дальше, Михаил? – обернувшись к Мякинину, спросил Бетке.
– Ухта. Около трёх сотен километров.
Лапшунов, физиономия которого от побоев к утру совсем заплыла, и он стал похож на японца, грустно изрёк:
– Часов пять-шесть, если форс-мажора не будет.
– Какие, блин, мажоры, Ботаник? Мертвяки кругом. Тебе, по ходу, Редькин совсем башку отбил, – упрекнул Лапшунова Витёк. Лёха, что примечательно, промолчал.
Михаил молча залез в машину и завёл мотор.
Всю дорогу ехали молча. Бетке, хоть и не спал, всё смотрел в окно, на мелькавший лес, редкие вымершие посёлки. Мякинин даже не пробовал заговорить, скрывая раздражение от всей ситуации, усталости, Редькина с Витьком, Лапшунова, у которого была блестящая возможность свернуть Лёхе шею, от Инженера, который заболел и мог стать обузой. Через три часа поменялись, и Миша лёг спать.
Он проснулся, когда «вахтовка» остановилась. Косматый небритый мужик в армейской шапке и поэтому больше похожий на партизана, открыл дверь с его стороны. Михаил, совсем не понявший со сна, чего происходит, спросил:
– Что это?
– Блок-пост, – по-военному отрапортовал «партизан».
– Где мы, в Ухте?
– Сосногорск. Это пригород. Да вылазьте вы уже, не с руки с вами говорить, – велел мужик.
Вахтовикам приказали сидеть в машине, Бетке с Мякининым отвели на пост, оборудованный по всем правилам военного времени: из бетонных блоков, с бойницами, оборудованными стрелковыми гнёздами, ходами для отступления. Местные рассказали, что пост поставили на развилке трёх дорог, одна из которых вела в Сосногорск, вторая в Ухту, третья проходила между двумя городами.
– Зачем вам в Ухту? – осведомился пожилой умноглазый мужик, бывший здесь за старшего.
– Может, кто живой там и остался, но большинство, кто смог или захотел, перебрались в Сосногорск. Он поменьше и в нём легче скучиться. В Ухте полно мертвецов. Часть из них пробирается через лес, мы выставляем посты, уничтожаем их. А впрочем, как хотите: в Ухту мы вас даже легче пропустим.
Саныч с Бетке плохо соображали: шутка ли, больше суток в дороге, но здесь поняли, что их готовы принять.
– Мы устали просто зверски. Нам бы переночевать, а завтра утром уедем, обещаем.
– Больные, укушенные есть? – строго спросил средних лет мужик в армейской тёплой куртке, со звёздами подполковника на погонах.
– Нет, – опережая Бетке, соврал Мякинин.
– Что ж, мы посмотрим, – сказал, поднимаясь с табурета, подполковник.